— Что же, может, мы пойдем и поприветствуем наших гостей? — предложил он.
Хамза и Катаволинос спустились по лестнице. Впереди и позади них маршировали по шесть гвардейцев, вооруженных алебардами. Посланцы султана вошли во двор замка как раз в то время, когда первый валашский всадник проехал в ворота. Хамзе не надо было даже поворачивать голову, чтобы убедиться в полной готовности своих солдат. Он услышал, как скрипнули луки и протяжно заныла тетива. Паша посмотрел наверх. Там стоял Хосник. Он наклонился между зубцами башни и поднял руку, готовый в любой момент отдать команду.
Валахи остановились на площади. Люди спрыгивали с лошадей, слезали с повозок, выгружали имущество.
Хамза шагнул вперед.
— Слава Аллаху, великому и всемогущему! Я рад, что ваше путешествие прошло благополучно, — громко произнес он.
Предводитель валахов передал поводья слуге, снял шлем, повернулся и сказал:
— Слава нашему небесному отцу за эту встречу старых друзей.
Хамза остановился в нескольких шагах от него.
— Клянусь моей бородой! Ион! Ион Тремблак?
— Я и есть, Хамза-паша. Ваш самый глупый ученик, — ответил валах.
Они приветствовали друг друга, широко раскинув руки и низко наклонив головы.
— Это не совсем верно, Ион. Иногда могучее дерево вырастает из невзрачного побега. Я еще раз убеждаюсь в этом, взглянув на тебя.
Хамза вовсе не считал себя низкорослым, но на Иона вынужден был смотреть снизу вверх. Паша пытался разглядеть клеймо, оставленное Мехметом на лбу этого человека, но оно было тщательно скрыто длинными светлыми волосами.
— Прости, Ион, я забыл представить моего компаньона. — Хамза обернулся. — Это Юнус-бей. Он тоже прислан сюда султаном.
Грек также низко поклонился.
— Прежде, еще до того, как Мехмет Фатих, всемогущий и прославленный, снял пелену, которая закрывала мои глаза, и указал мне путь к истинной вере, к Аллаху, великому и пресветлому, меня звали Фома Катаволинос. Но я всегда рад приветствовать моих прежних братьев-христиан. — Он протянул руку и чуть не вскрикнул от боли, когда могучий валах с невероятной силой сдавил его изнеженные пальцы. — Такое знакомство — большая честь для меня.
— И для меня, — согласился Ион.
Оба опустили руки. На мгновение в воздухе повисло молчание.
Все трое смотрели друг на друга, наконец Хамза спросил:
— А что же еще один мой ученик? Где он? Я имею в виду твоего князя. С ним все в порядке?
— Нет, эниште, — ответил Ион, отступив на шаг. — Он все еще ослаблен лихорадкой, которая никак не отпускает его. Но Влад не захотел оставаться дома.
— Он здесь?
— Да. — Тремблак проглотил слюну и оглянулся. — Прошу.
Он повернулся и пошел к повозкам. Хамза и Фома последовали за ним. Они прошли мимо крытых кибиток и валашских воинов, стоявших рядом с ними. Хамза заметил, что их вооружение составляли только кинжалы, как это и было приказано в письме, направленном Дракуле.
— Мы привезли десять тысяч крон золотом, дары вам и, конечно же, великому султану. — Ион показал на повозки.
— Это очень приятно, — пробормотал Хамза.
— Рекруты придут позже, — продолжал Тремблак. — Вы же знаете, как медленно передвигаются новобранцы. Мы передадим вам пятнадцать тысяч самых лучших валашских юношей.
— Замечательно, — проговорил Фома, явно довольный.
Слуги сняли паланкин с повозки. Ион начал развязывать веревки, которые держали плотную черную ткань, закрывающую его. Изнутри послышался какой-то шорох.
— Тише, князь, тише, — негромко произнес Тремблак, пальцы которого почему-то дрожали.
Хамза услышал шорох и нахмурился.
«Что это за болезнь, которая свалила князя?» — спрашивал он себя.
Рассказы о поведении Влада, которые доносили до ушей турецкого паши его шпионы, звучали странно. Они говорили, что в приступах болезни Дракула совершает чудовищные поступки. Напрашивалась мысль, что он просто лишился рассудка, однако в Блистательной Порте к сумасшедшим относились с уважением. Там считалось, что такие люди оторвались от бренного мира и на шаг приблизились к раю. Так что когда Ион развязал последнюю веревку и начал стаскивать с паланкина черное покрывало, Хамза уже был готов увидеть не просто своего бывшего возлюбленного, но и человека, возлюбленного Аллахом.
Но он увидел ястреба. В самом центре совершенно пустой повозки был сделан насест. На нем сидел взрослый ястреб, судя по размерам — самец.
Неожиданно оказавшись на свету, он поднял светло-голубые крылья, распушил черные и белые перья на груди, а потом закричал яростно, как-то пронзительно:
— Кра! Кра! Кра!
Ион надел охотничью перчатку, которая лежала рядом. Ласково приговаривая, чтобы успокоить ястреба, он отодвинул щеколду на решетке паланкина, раскрыл небольшую дверцу, протянул руку и развязал путы, стягивающие ноги птицы. Та в ярости сильно клюнула перчатку, но потом, несмотря на явное удивление и раздражение, довольно быстро послушалась и уселась на руку Иона. Ястреб был прекрасно натренирован, Хамза сразу же заметил это.
Фома, который не любил охоты с птицами, отошел подальше от пронзительно вскрикивающего хищника.
— Кто это? — Он неотрывно смотрел на Хамзу.
— Ястреб. Красавец.
Хамза протянул руку, и ястреб вперил в нее взор, ожидая угощения. Турок улыбнулся и достал кусочек мяса из мешочка, протянутого Ионом. Он решил, что ничем не покажет своего удивления.
— Наверное, это подарок Дракулы мне?
Тремблак не ответил.
За него это сделал другой голос, который послышался откуда-то с высоты:
— Нет, эниште, Кара-хан — мой.
Хамза вскинул голову и увидел двоих мужчин. Первым был Хосник, из его горла фонтаном хлестала кровь. Он наклонился, сделал несколько шагов и через мгновение рухнул со стены во двор. Лицо человека, который теперь стоял на его месте и произнес только что прозвучавшие слова, закрывал шарф. Он вытянул руку в охотничьей перчатке.
Ион отошел от повозки и отпустил Кара-хана. Ястреб молниеносно взлетел ввысь. Ему потребовалось только четыре взмаха крыльями, чтобы достигнуть руки, к которой он стремился. Крылатый убийца уселся на нее всего на секунду, а потом снова взмыл в воздух.
— Удачной охоты! — прокричал Дракула, и мир перевернулся, словно сошел с ума.
Глава тридцать вторая
ЗАХВАТ
На башне, возвышающейся над домом привратника, теперь хозяйничали валахи. Каждый из них держал в руках лук. Тут же лежали турецкие воины, почти все — с перерезанным горлом. Те из победителей, которые были пониже ростом, вставали на мертвые тела врагов, чтобы сравняться с товарищами.