Читать интересную книгу Операция "Кондор" - Евгений Белогорский

— Если это произойдет, то с самых первых дней, мы будем вынуждены отступать, господин президент — огорошил Трумэна генерал.

— То есть как отступать!? — взвился президент, — ведь вы сами, только что говорили мне, что наша армия лучшая в мире?

— Я и сейчас готов подтвердить это, но очень многое зависит от месторасположения войск к началу конфликта. А положение наших войск в Европе, следует признать крайне неудачным. Из-за отступления англичан на севере Германии, вместо единого и сплоченного фронта, мы имеем открытый левый фланг. При таком положение наших армий, Сталин наверняка попытается окружить нашу вестфаленнскую группировку. На его месте, я бы именно так и поступил, нанеся двойной сходящийся удар из Саксонии и Тюрингии.

— Неужели наши войска не смогут противостоять наступлению Сталина, так как они противостояли наступлению Гитлера в Арденнах? Я понимаю, что русские сильней немцев, но и наши парни чего-то стоят!

— Наши парни не хуже, а лучше русских, но общая ситуация сейчас не в нашу пользу. Смею вас заверить, что в случаи ударов с флангов, мы потеряем гораздо больше, чем в результате фронтальных боев. К тому же, в отличие от Арденн, у нас сильно увеличился путь получения подкрепления. Германские порты в руках русских и значит основная нагрузка по подвозу резервов, останется на плечах французов и голландцев. И я совсем не уверен, можно ли их будет по-прежнему считать нашими союзниками, так как влияние Сталина во французском и итальянском Сопротивлении очень велико — продолжал терпеливо гнуть свое генерал и Трумэн сдался.

— И как далеко нам придется отступать?

— Лучший вариант — это отход наших и английских войск на рубеж Рейна, с сохранением за собой контроль над Баварией, Баденом и Вюртембергом. Существенно сократив периметр фронта, мы сможем остановить наступление русских и навязать им позиционную войну. Все в нашем мире имеет свой предел и резервы Сталина в том числе. Сейчас он выигрывает за счет своей численного превосходства над англичанами, но столкнувшись с объединенными силами, будет вынужден играть по нашим правилам.

— Да, незавидную картину рисуете вы мне, господин генерал.

— Увы, господин президент, но лучше горькая правда, чем сладкая ложь.

После этих слов, Трумэн ещё больше возненавидел начальника объединенных штабов. В глубине души, он понимал, что его собеседник абсолютно прав, но это только раздражало президента. Ибо слова генерала, разрушали столь любимый постулат Трумэна об исключительности американской армии.

Чем человек ущербнее душой, тем ему труднее расставаться со своими воззрениями и Гарри Трумэн не был исключением.

— Благодарю, вас, генерал, за ваше столь содержательное разъяснение, — сказал он, бросив на начальника штабов колючий взгляд из-под очков. И откинувшись в кресле, добавил тоном хозяина, обращающегося к своему слуге. — Не смею вас больше задерживать.

Два дня, которые даровал президент Гровсу для устранения последствий пожара, показались Трумэну настоящим адом. Нагрузка на его нервы были огромны, но он её мужественно выдержал. Ведь не зря он был потомком упертых фермеров, привыкших добиваться своего, при помощи крепких локтей и кулаков.

Утром 18 июля, после всевозможных проверок всего и вся, была отдана команда на подрыв «Штуки». На часах наблюдательного пункта под Аламогордо было 10.18, когда на раздался глухой рокочущий гул, дрогнула земля и посреди пустыни, расцвел огненный цветок, небывалой формы и размера.

По своей яркости, он во много крат превзошел само солнце, в этот момент неторопливо катившееся по голубому небосводу. Те из людей, кто наблюдал за его появлением в многочисленные трубы и бинокли, испуганно зажмурили глаза или поспешили отвести их от оптики, несмотря на сильнейшие затемненные фильтры стоявшие на ней. Настолько резок и ярок был этот необычный всполох.

Вслед за светом, на полигон обрушился сильный удар. Словно кто-то невидимый и могучий, из озорства выдохнул полной грудью тугую струю воздуха, пробуя на прочность творения человеческих рук. От этого ветра все на наблюдательном пункте заходило ходуном. Заскрипело, застонало, затрещало, но к огромной радости присутствующих, устояло.

Все эти необычные явления породили сильный страх и ужас в людских душах. Многие съежились, позабыли о цели своего присутствия на полигоне и только одни кинокамеры, спокойно фиксировали метаморфозы происходящее в раскаленной пустыне. Они навечно запечатлели для истории, как яркий сноп огня, подобно молнии метнулся в небо, словно пытался поразить солнце. А затем, не достигнув светила, стал стремительно превращаться в гигантский, грязно-серый гриб. Сначала была только одна его тоненькая ножка, потом появилась шапка, которая стала стремительно разрастаться в ширь и ввысь, интенсивно меняя свой цвет.

Это зрелище завораживало зрителей. Оно приковывало к себе взгляд своей необычностью, необыкновенностью и одновременно отталкивало своим зловещим видом. Каждый из прильнувших к окулярам людей, в этот момент, ощутил страшную ауру исходившую от диковинного гриба. Каждый понимал, что видит перед собой ужасную смерть, торжественно взиравшую на своих создателей. Так появился на белом свет новый Пантократор — сокрушитель и губитель рода человеческого, созданный руками ученых мужей.

Ещё не успело огромное облако песка и пыли полностью осесть на землю, как в Вашингтон уже летело срочное сообщение о рождении ребенка. Конечно, гораздо проще было снять трубку и напрямую доложить президенту о случившимся, но генерал Гровс не был уверен, что все прошло так, как должно было произойти. Кроме этого, было необходимо сохранять строжайшую секретность, которая в эти дни была максимальной, а в некоторых случаях, даже превзошла все грани разумности. Поэтому он решил ограничиться коротким сообщением, которое должно было снять то огромное напряжение, что царило в Белом доме все последние дни.

Когда телеграмму из Аламогордо положили перед Трумэном, то радости президента не было предела. Его вид был столь радостен и лучезарен, что со стороны, могло показаться, что он действительно счастливый отец, обрадованный рождением долгожданного ребенка. Что в определенной мере было правдой.

Наконец-то дождавшись того момента, когда госпожа Наука подарила ему атомную дубину, Трумэн полностью преобразился душой и телом. Моментально ушли в небытие все его прошлые страхи и сомнения о правильности его действий в отношении русских. Теперь, образ лихого американского парня уверенно приставившего свой револьвер ко лбу несговорчивого собеседника, вновь прочно занял Овальный кабинет, вольготно положив ноги на письменный стол.

Единственно, что удерживало Трумэна от начала празднования своего триумфа, так это отсутствие у него подробного доклада генерал Гровса. Как истинный отец-молодец, он хотел знать рост, вес и силу легких по шкале Апгара своего дитяти.

Пять долгих часов ждал он новых известий с далекого полигона, но это было ничто, по сравнением с прошлыми ожиданиями. Следуя логике событий, Трумэн ожидал, что новые сообщения от Гровса ему принесут связисты, но на этот раз генерал рискнул позвонить ему по телефону. Звенящим от радости голосом, он доложил президенту, что ученые только что закончили обработку собранных данных. Согласно их заверениям, эксперимент превзошел все ожидания.

— Полная победа, господин президент! Мы сделали это! — торжественно пела трубка телефона, позабыв про всякую секретность.

— От себя лично и от имени правительства Соединенных штатов, благодарю вас за службу, генерал Гровс. Америка никогда не забудет вашего служения, — ответил президент, а затем по-хозяйски добавил, — жду полного отчета не позднее завтрашнего утра.

В этот момент, рядом с Трумэном находился госсекретарь Бирнс, который и стал свидетелем момента полного его триумфа. Радостно бросив трубку на рычаги телефона, Трумэн повернулся к нему и не в силах сдерживать своих эмоций обратился к Бирнсу.

— Отныне, мы нация номер один!!! Только мы, и никто другой, Бирнс! Отныне все страны мира должны будут слушать нашу волю и беспрекословно исполнять её!! С этого дня начнется эпоха господства Америки над всеми народами земли! Эра американской империи!

Позже, в кругу близких друзей, рассказывая об этом моменте, Бирнс в шутку сравнивал Трумэна с шестикрылым серафимом, что принес великую весть жителям Земли.

— Вы не поверите, господа, но тогда, я явственно слышал шум крыльев, неожиданно появившихся за его спиной. Правда они быстро опали, но они точно были. Настолько сиятилен и величественен был в этот момент наш Гарри — уверял своих слушателей Бирнс.

Прожженный прагматик и политический циник, Бирнс вновь дал Трумэну ровно десять минут на наслаждение радостями жизни, а затем мягко опустил триумфатора на грешную землю.