— Да это другой патруль. Что же, они так и крутятся целыми днями по внешней стороне кольца? А ночью?
— Вот именно, — кивнул Гош. — Ночью! Костя, будем лежать. До посинения. Хочешь, я сгоняю к ребятам за жратвой?
— Да погоди ты. Ага! Один вылез.
Гош присмотрелся. В громадной башне самоходной пушки откинулась дверца, и из нее показалась чья-то голова.
— Хорошие тачки у ребят, — мечтательно произнес Костя. — Сразу видно, не Тула задрипанная.
— В Туле дороги такие, что только на джипах и можно. Потом, они часто выезжали за город. А эти, похоже, на вылазки не ходят. Кстати, может, они просто бензин экономят. Ты вспомни, сколько ела твоя «Тойота».
— Ты мою любимую машинку не трожь, убивец! Расстрелял бедную, и молчи теперь.
— Извини, больше не буду.
Сзади тихонько свистнули. Гош оглянулся. Из зарослей выползла Женя. Растрепанная, с ног до головы в земле, и местами почему-то в саже. Гош молча подвинул ей бутылку с водой. Женя благодарно кивнула и надолго припала к горлышку.
— Все нормально, — сказала она, утолив жажду. — Цыган к нашей стоянке пошел. Хотя нет, вру, ничего там, в этом городе, не нормально! Гошка, ты не поверишь.
— Что случилось? Вы не смогли пройти?
— Да как сказать. Гош, Битцевского лесопарка больше нет. Хочешь сам в ту сторону прогуляйся.
— Как это нет? — удивился Гош. — А… Понял вас. Ага…
— Сгорел, — заключил Костя. — Я так и думал, что это какой-нибудь лес так надымил. Женечка, держи бинокль. Посмотрите направо! Последняя достопримечательность родной столицы. Мобильный патруль уходит на патрулирование.
— Советские губные гармошки самые губные гармошки в мире, — съязвил Гош.
— А куда еще по-твоему уходят патрули? Разумеется, патрулировать. Отстань. Жень, ты их видишь?
— Угу, — кивнула Женя, провожая взглядом резво уносящиеся по Кольцу машины. — И часто они так?
— Пока что с интервалом чуть больше часа. А дальше посмотрим.
Женя вернула Косте бинокль и достала сигареты.
— В общем, это какой-то ужас, — подытожила она. — Мы перешли дорогу в районе Ясенева. Там небольшая развязка, она не охраняется, вся завалена бетонными глыбами. Рядом лежит на боку автокран. Опрокинулся, наверное, когда эти чушки ворочал. Мы побежали в глубь, а дыма все больше. Один раз видели, как проехала какая-то банда на двух машинах. Поднялись на горку, к универмагу, знаешь?
— Конечно. И?…
— Рядом с универмагом околачивается еще один патруль. Тоже две машины, пять человек. Я не понимаю, их что тут, миллион? Короче говоря, мы проскочили задворками и вышли к лесу. А его нет. Вообще, ни листочка, одни стволы обугленные. Похоже, сгорел буквально на днях. Я от страха чуть не разревелась. Ну, мы и повернули.
— Обидно. Значит, лесом не пройти…
— Только по дороге, Гоша. Там еще земля тлеет.
— Я вот думаю — они нарочно лес спалили? — поинтересовался Костя.
— Если у них такая мания преследования, вполне могли его специально поджечь. Я бы на их месте точно поджег. Очень уж лесок удобный для скрытного накапливания и перемещения живой силы.
— Хочу водки, — сказал Гош. — А потом домик у озера и книжки при свечах.
— И купания при луне, — напомнил Костя. — С голыми бабами. Ох, виноват, леди Джейн, вы уж простите меня, старого похабника.
— Да я не против, — улыбнулась Женя. — Все лучше, чем за ними из камышей в бинокль подглядывать.
Костя поперхнулся и с нарочитой старательностью принялся шарить линзами по заставе. Гош молча показал Жене большой палец.
— Может, попробуем другое место? — спросил он. — Допустим, вдоль железной дороги. Там, за Варшавкой.
— Далеко идти. Протопаем несколько часов, устанем, и тут патруль. Что дальше?
— Вот именно, — заметил Костя. — Даже если сможешь завести какую-нибудь машину и на ней поедешь, все равно хана. У них тачки быстрые. И вообще, Регуляторы, пешком в город соваться бессмысленно. Мечтать об этом не вредно, но реальная обстановка не располагает. Слишком у них высокая плотность охраны.
— Чего они так боятся? — спросила Женя. — Есть идеи?
— Себя, — коротко ответил Костя. — Вспомни Тулу.
— Самодовлеющий тоталитарный режим? — вслух задумался Гош. — По нынешним временам ничего странного. Очень даже может быть.
— Я вот думаю — одолеем мы этот город впятером, или нет? Все-таки, Тулу мы уконтрапупили.
— Знаешь, Костя, на самом деле главный мечтатель у нас именно ты. Кто тебе сказал, что мы Тулу одолели? Мы пробежали сквозь нее, распугав ничего не подозревающее мирное население. Задали собственный темп. Здесь этот номер не пройдет. Москва готовится к войне. Или уже воюет. Пусть даже, как ты правильно заметил, с собой. Но в любом случае, она готова к хорошей драке. И темп жизни в этом городе не тульский. Москвичи, пусть даже и тупые, будут реагировать очень быстро.
— Да я так… — вздохнул Костя.
— Пятеро идиотов с атомной бомбой без взрывателя — это Москве на ползуба, — добил его Гош.
— А что же тогда?
— Понятия не имею. Ближайшие сутки — лежать. Собирать информацию.
— Как же мне все это не нравится! — возмутился несправедливостью мира Костя. — И ведь не прошу ничего особенного — дайте пройти в родные Кузьминки! А тут на тебе — заграждения, танки, самоходная артиллерия…
— А ты сходи и попроси, чтобы тебя пустили, — невинным тоном посоветовала Женя.
— Это как? — изумился Костя, поворачиваясь к ней лицом.
— Просто, — сказала Женя. — Сходи и попроси.
* * *
Гош неспешно брел по осевой линии шоссе походкой усталого и совершенно не опасного человека. Между лопатками буквально жгло от взгляда Жени, которой вручили бинокль и определили в наблюдатели. По лбу пробегал нехороший холодный ветерок, навеваемый стеклянным равнодушием чужой оптики. Спине было легче — по ней градом катил пот, немного уравновешивая температурный режим. До заставы оставалось метров сто. Гош почувствовал, что невольно сбавляет шаг.
Застава не подавала ни малейших признаков жизни. Гош приблизился шагов на пятьдесят, остановился и закурил. Упер руки в бока, изобразил на лице небрежную ухмылку и принялся разглядывать технику и фортификацию. Нагло таращиться, демонстративно ворочая головой. Страх куда-то исчез — наверное, Гош уже тут освоился. В жизни ему так долго не приходилось стоять, глядя в чьи-то потенциально враждебные стволы. Да еще такие здоровые. Хотя вряд ли танковая пушка могла представлять для него какой-то вред. Гораздо опаснее мог оказаться танкист с автоматом, который сейчас откинет люк, и…
Задымился сигаретный фильтр. Гош выплюнул окурок на асфальт и затоптал его. Дальше по сценарию полагалось лезть к заставе вплотную и требовать объяснений. Но было в этой идее что-то изначально ущербное. Гош и так уже должен был озадачить москвичей дальше некуда. Одинокий парень в футболке и джинсах, без оружия и поклажи, да еще и пеший. Явление Георгия Дымова Непобедителя обалдевающему народу. Гош подумал, что он, со своей темной шевелюрой, редкий тип Георгия — так называемый «черный». Обычно Георгий Победоносец изображался на белом коне. А на черном почти никогда. Мысль привычно уцепилась за мелкие детальки и пошла копать глубже, выясняя, откуда могло в этой голове взяться такое знание. Пришлось немного себя осадить и вернуться к реальности.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});