Читать интересную книгу Германия и немцы. О чем молчат путеводители - Александр Томчин

С иностранцем, получающим социальную помощь, немецкие чиновники корректны, увы, далеко не всегда. Тем не менее то, что человеку по закону положено, он там обязательно получит. Но не более того.

Наши соотечественники не раз жаловались мне, что у немецкого чиновника нет сердца. Сердце у него есть, но сердечных отношений с ним ожидать не приходится. Чтобы они стали хотя бы уважительными, чиновник должен быть уверен, что его не обманывают, даже в мелочах. Немецкие нравы в этом отношении строже наших. Чиновник должен чувствовать уважение эмигранта к местным законам и традициям. И самое главное, видеть перед собой человека, который приехал работать, а не получать пособие, человека, который хочет изучить язык и интегрироваться в общество. Речь, разумеется, не идет здесь о людях, которые по возрасту или состоянию здоровья работать не могут.

Одни эмигранты, если они не могут найти работу и вынуждены жить на социальную помощь, стесняются этого. Но попадаются и другие, молодые и энергичные, которые говорят открыто и с гордостью: «Ха! Буду я на этих немцев работать! Я у себя на родине наработался. И вообще они нам должны». Для немцев жизнь на социальное пособие — это позор, крах, предел унижения. А кое-кто из наших соотечественников гордится тем, что ему удается жить за счет государства. Кто больше выпросит — для некоторых это вид спорта. Откажут? Ну и что, кто не рискует — не пьет шампанского.

Немецкий чиновник порой не понимает нашего земляка. Перед ним сидит здоровый мужчина в дорогом костюме, который говорит на ломаном немецком языке, что он кандидат наук. Работы по специальности для него нет, а ничего другого он делать не хочет. Ему лучше получать пособие, чем подметать дорожки в парке или работать санитаром в доме престарелых. Но немецкий чиновник рассуждает иначе — если он не нашел работу по специальности, значит, не такой уж он ценный специалист. Говорит по-немецки косноязычно — неужели у него есть ученая степень? Свое враждебное отношение к таким людям немецкие чиновники переносят порой без всякого на то основания на всех эмигрантов.

В материальном отношении жизнь на пособие по бедности в Германии — скромная, но лучше, чем жизнь в России средних пенсионеров и даже широкого слоя работающих людей с низкой зарплатой. Нет проблем ни с едой, ни с одеждой, ни с лечением.

Это неправда, возразит читатель. Наши эмигранты из Германии рассказывают, что они наслаждаются жизнью, путешествуют по Европе. Да, часто, соглашусь я, но только не на социальное пособие. Порой им удается подрабатывать в немецких семьях уборщицами, домработницами или садовниками — женщины такую работу могут найти. Но работают, как правило, нелегально. По закону наши эмигранты, получающие социальную помощь, много подработать не могут, и жить за пределами прожиточного минимума им удается, как правило, лишь при условии нарушения законов. Хотя там прожиточным минимумом считается совсем не такой уровень доходов, как у нас.

10.6. Еврей-дворник — анекдот или реальность?

«За границей живет 20 миллионов наших, — говорит писатель М. Жванецкий. — Кем же они работают? Конечно, среди них есть большие писатели, музыканты и ученые. Но в основном наши ученые становятся инженерами, инженеры — рабочими, а рабочие — безработными». Молодые люди овладевают немецким языком и могут хорошо устроиться. Люди среднего возраста если и находят работу, то с понижением своего социального статуса. После 40 лет найти работу очень трудно, а после 50, за редкими исключениями, невозможно.

Из всех иностранцев в Германии только 2 млн. легально работают и 8,8 % из них имеют собственное дело. Из эмигрантов по еврейской линии около 80 % не нашли там работы. Сравним: в Америке либерально относятся к полезным для общества иммигрантам и куда жестче к нелегальным, легко выдают иностранцам разрешение на работу, но труднее — социальное пособие. В ФРГ все наоборот. В США наших специалистов считают полезными людьми для развития экономики, науки и культуры и приобщают их к выполнению национальных задач. Немцы же лишь принимают беженцев и помогают им выжить, а квалифицированной работой не обеспечивают. По-видимому, не только вследствие безработицы, но и из-за особенностей немецкого образа мыслей, комплекса превосходства. Немецкие работодатели считают, что эмигрантам не хватает знания немецкого языка, а опыт их работы на родине обычно не принимают во внимание.

Руководитель Департамента по работе с иностранцами в Берлине Барбара Йон говорит, что положительный образ России «создают интеллигентные люди из числа иммигрантов. Например, русские евреи. Они легко и быстро приспосабливаются к новым обстоятельствам». Однако нужны ли в Германии эти интеллигентные люди? Требуются ли наши артисты, художники, музыканты — люди искусства? Как правило, нет. Большинству из них приходится трудиться на фабриках, на конвейере, в детских садах, приторговывать, убирать и развозить пиццу и т. п. Требуются ли наши научные сотрудники, физики, химики, инженеры? Конечно нет. Их и своих-то много среди безработных. Если вы плохой специалист и плохо знаете язык, то место себе не найдете, потому что там большая конкуренция. А если вы — хороший специалист и хорошо знаете язык, то вас тоже не возьмут. Опять же из-за конкуренции.

50-летнему Владимиру В., доктору физико-математических наук из Москвы, по знакомству предложили работу в университете — подменить ушедшую в декрет лаборантку на кафедре анатомии, вырезать подопытным крысам глаза и выполнять биохимические анализы.

Вот еще пример — о нем рассказывает Ольга Бешенковская. Научный работник средних лет зарабатывает тем, что разгуливает на праздниках в шкуре медведя, раздает какие-то листовки и еще часть времени работает сторожем в психиатрической клинике. Он оказался упорным, написал диссертацию, выступил с докладом в университете и даже был близок к успеху. Но когда ему задали вопрос: «Кто финансировал вашу работу?», он растерялся и ответил: «Психиатрическая лечебница». Мне известно немало подобных историй.

В России еврей-дворник — это самый короткий анекдот. А в Германии у меня был такой знакомый. Я знал одного кандидата наук из Москвы, которого с учетом его возраста — 62 года — социаламт не подталкивал к работе. Но он сам не хотел сидеть без дела и сказал, что готов на любую работу. Ему предложили в компании с бомжами убирать мусор на территории университета ежедневно рано утром, с 5 до 8 часов. Он от такой работы отказался. А его 30-летний сосед по дому, тоже беженец по еврейской линии, согласился.

Многие наши специалисты оказываются на дне немецкого общества. Немцы быстро теряют к ним интерес и уважение, узнав, что имеют дело с получателями социальной помощи. Что делать, если нет настоящей работы по специальности? Почти каждый кого-нибудь страхует. От всего — от импотенции, старости, от столкновения с НЛО и от нападения инопланетян. Другие что-нибудь распространяют и зарабатывают на посредничестве. Естественно, среди своих, немцам же лапшу на уши не повесишь. Кое-кто втягивается в «пирамиду» — продажу стиральных порошков, пылесосов и так далее, но круг знакомых быстро исчерпывается.

Русские немцы без высшего образования работают в ФРГ рабочими: бульдозеристами, водителями, грузчиками. Самые лучшие шансы найти работу имеют водители, слесари, механики, электрики — после дополнительного обучения. Женщинам предлагают переобучение на парикмахера, повара, кассира.

Приведу пример с семьей наших друзей. Маша — женщина 38 лет, русская, приехала в Германию вместе с мужем — русским немцем. Муж устроился водителем грузовика и в последний месяц получил чистыми 1650 евро. Не так плохо, они даже только что слезли с социального пособия. Но Маша на родине работала бухгалтером, а в Германии нашла только временную работу в какой-то конторе дней на десять в месяц. И еще она 3 раза в неделю работает в немецких семьях уборщицей. В конторе трудятся почти сплошь женщины, среди них встречаются и немки, а мужчин только двое — поляк и югослав. Все сидят за столом и вкладывают в конверты какие-то листочки с рекламой. Маша работает с 8 до 17 часов практически без перерывов. Даже время хождений в туалет нужно свести до минимума. Время от времени подтаскивает тяжеленные ящики с этими листочками и продолжает работу. Быстрее, быстрее, еще быстрее… Она оказалась одной из самых шустрых и зарабатывает в час примерно 8 евро — это за 300 конвертов. За спиной ходит хозяин, он приветлив и даже шутит. Но если Маша чуть замедлит свои движения, он ее больше не пригласит. Болят рука в локте и поясница. Рядом немка средних лет жалуется своей пожилой соседке: терпеть не могу русских, от них даже пахнет противно. Пожилая поддерживает: я их с войны ненавижу, они наших женщин несколько раз в день насиловали. Начинаются крик и скандал. Потом первая немка жалуется хозяину: она терпеть не может русского языка.