Читать интересную книгу Федор Сологуб - Мария Савельева

В марте 1924 года Волынский отказался далее баллотироваться в председатели Союза, устав от давления государства: вынужденного принятия нового устава и большевистской кампании против Евгения Замятина, связанной с романом-антиутопией «Мы». Место председателя занял Сологуб. Федор Кузьмич отнесся к своей работе с большим старанием. В архиве писателя сохранились конверты, в которых лежит 181 карточка, на каждой записаны данные какого-нибудь из членов организации, собранные Сологубом: фамилия, адрес, дата рождения, языки, которыми владеет каждый член Союза, область литературного творчества, в которой он работает. Грустно смотреть на эти тщательно составленные карточки, зная, для чего они могли пригодиться: с февраля 1923 года Союз обещал, согласно новому уставу, не реже одного раза в год подавать списки своих членов в НКВД.

Открытых выступлений на тему свободы слова теперь не ждали, при Федоре Кузьмиче деятельность Союза сосредоточилась на литературных и хозяйственных вопросах. Одним из первых шагов нового руководства организации был поиск собственного помещения. Оно было найдено в доме 50 на набережной Фонтанки. Это была небольшая квартира. В ней в 1927 году будут прощаться с Сологубом.

Также у Союза были собственное общежитие с обширной библиотекой и собственный дом отдыха в Новгородской области, комендантом которого стал молодой друг Сологуба поэт Михаил Борисоглебский. Дом отдыха, впрочем, популярностью не пользовался и скоро был закрыт. Аренду всех этих помещений нужно было оплачивать из казны Союза, и Федор Кузьмич не жалел сил на литературные вечера, дававшие организации заработок. Кроме них, бюджет Союза, согласно уставу, пополняли лишь взносы участников и проценты с уже имеющихся капиталов. Федор Кузьмич соглашался давать вечера за городом, выезжал туда, куда потребуется. «Работает за всех один Сологуб», — писала в частном письме переводчица Анна Ганзен. На заседании секции детской литературы 23 мая 1925 года, когда Федор Кузьмич отсутствовал по болезни, обсуждался вопрос о том, что всем членам организации нужно серьезнее относиться к литературным вечерам: в программе каждого вечера должны быть новые выступающие, каждый раз необходимо назначать ответственных за проведение мероприятия. Разумеется, далеко не все литераторы готовы были отдавать общественной работе значительное время. Многих отягощала семья, которой у Сологуба теперь не было. Корней Чуковский сообщал Федору Кузьмичу, что он не мог посвятить себя «детскому отделу» из-за переутомления: вызывали на допрос его дочь Лидию. «Теперь у каждого из литераторов (у Маршака тоже) одна мысль — забыть о литературе, упасть в траву и лежать — до простуды», — писал Чуковский.

Сологуб, вовсе не богач, делал значительные взносы в казну Союза из личных денег: дома ему больше некого было баловать, а организация требовала к себе внимания. Устраивая литературные вечера, Федор Кузьмич сталкивался с теми же трудностями, что и во время своих лекционных турне: необходимо было платить за аренду помещения, существовали и иные поборы. Расходы на организацию чтений могли быть столь существенны, что доходы не стоили затраченных сил. Члены Союза пытались завлечь для выступлений московских знаменитостей, в том числе Луначарского. Тот было дал согласие, но за три дня до назначенной даты всё же отказался от поездки.

Большевики считали Всероссийский союз писателей оплотом «попутчиков» — интеллигентов, которые, по выражению Троцкого, не понимали задач революции в целом, были не истинными ее создателями, а лишь спутниками пролетариата. Как будто подсели в вагон революционного поезда на одной из остановок. Но в 1925 году вышло постановление «О политике партии в области художественной литературы», в котором смягчалось отношение власти к интеллигенции. Снова появилась надежда на признание профсоюза писателей. Представители Союза предлагали объединить пролетарские литературные силы (ВАПП[51]) с крестьянскими (ВОКП[52]) и попутническими. Такие же намерения вынашивали и большевики. Предполагалось, что опытные литераторы должны обучить своему мастерству коллег из народа. Очень скоро станет понятно, что шаг к сближению со стороны Союза был неверным, впрочем, другого пути у писателей старой школы и не было. В конце 1926 года создалась широкая писательская Федерация (ФОСП[53]), у которой было свое издательство, а позднее появилось свое периодическое издание — «Литературная газета». Но объединения на равных не получалось.

Внутри Союза тоже существовали различные течения. По воспоминаниям секретаря правления Михаила Борисоглебского, «молодые люди», как Федор Кузьмич называл Константина Федина, Михаила Козакова и других литераторов, «тянули Союз в политику» и желали ненавязчиво «припасть к стопам» власти, но до самой смерти Сологуба организации удавалось сохранять отстраненный нейтралитет[54]. Борисоглебский писал, что в последний год враждебное крыло не хотело переизбирать Федора Кузьмича. Секретарь еле уговорил коллег проявить почтение к старику. Удалось это лишь потому, что Сологуб был уже сильно болен, и, временно замещая пожилого главу организации, можно было прикоснуться к рычагам власти и укрепить свои позиции перед следующими выборами.

Казалось, что на место Федора Кузьмича метил Константин Федин, который значительно позже, в 1959 году, придет к руководству Союза писателей СССР. Федин не выносил Сологуба и однажды, увидев его раннее фото с учениками, сказал: «Жуткая фотография. Передонов». После смерти Сологуба во главе Союза встал не Федин, а Замятин, но довольно скоро, к 1932 году, в СССР была уничтожена возможность существования независимых писательских объединений.

Пока же, при Сологубе, деятельность Союза велась по секциям. Существовали хозяйственное, вечеровое (для проведения литературных вечеров), конфликтное и другие направления. Работа конфликтной комиссии напоминала любимые Сологубом третейские суды, а также была немного сродни педагогической деятельности: совершался строгий разбор поведения сторон, выносился приговор. Один из таких конфликтных случаев запротоколирован в архиве Сологуба. Критик Владимир Княжнин составил и отредактировал избранные сочинения Островского в четырех томах. Заказчиком выступал известный историк и литературовед Павел Щеголев, который остался недоволен работой редактора и обратился в конфликтную комиссию Союза. Секция сочла, что работа Княжнина заключалась в «переписке» примечаний из издания драм, подготовленного Модестом Писаревым, и постановила признать этот труд недостаточно добросовестным. В результате с точностью до копейки было рассчитано, какую именно сумму Княжнин был обязан вернуть Щеголеву.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});