Напряжение в отношениях Ирмы и Андрея достигло высшей точки. Гордон, видя, как мучается Андрей, и переживая за друга, предложил ему помощь, которая с современной точки зрения может показаться странной, но тогда, в 50-е годы, воспринималась вполне естественно. Речь шла о том, чтобы обсудить любовную драму Андрея публично, на собрании курса. Тарковский после раздумий согласился. Гордон договорился с педагогом по режиссуре Ириной Жигалко, которая была в курсе дела, что она проведет это собрание. И вот однажды вечером после занятий в аудитории осталась часть курса, полтора десятка человек, включая Андрея и Ирму. Жигалко, опытный педагог, попыталась, чтобы «выяснение отношений» прошло максимально мягко, деликатно. Но в какойто момент обнаружилось, что в аудиторию затесался «третий лишний», парень, считавший, что Ирма должна быть с ним, а не с Андреем. Этот человек стал громко спорить, что-то доказывать. Ирма отвечала ему на повышенных тонах. И в этот момент Андрей поступил решительно – подошел к Ирме, взял ее за руку и увел прочь.
В скором времени состоялась их свадьба, затем молодожены уехали на Одесскую киностудию проходить студенческую практику.
В браке с Ирмой родился первый сын Андрея, названный в честь деда Арсением. Брак, впрочем, оказался недолговечным. Свою роль в этом сыграло и то, что Тарковский влюблялся почти во всех актрис, игравших в его фильмах главные роли. Первой в этой череде была волоокая 19-летняя красавица Валентина Малявина, в «Ивановом детстве» сыгравшая медсестру Машу. Малявина уже была замужем за актером Александром Збруевым, но это не помешало ее бурному роману с Тарковским.
В дневнике 1961 года она записала:
Сегодня случился туман. Наверное, от него в группе так тихо. Андрей взял меня за руку и повел к Лебединому пруду.[74] Лебеди отдыхали у своего домика. Андрей оставил меня на берегу. Отошел. Сложил из ладоней кадрик и медленно стал приближаться ко мне, глядя сквозь перламутровый туман на дремлющих лебедей, на пруд, на меня. Подошел совсем близко…
– Как во сне… в красивом сне… И поцеловал меня…
В другой записи того же года Малявина сообщает, что Тарковский предложил ей поехать со съемочной группой «Иванова детства» в Канев. Но она не могла, потому что муж звонил каждый день и просил приехать к нему на съемки в Таллин. Восторженный Олег Даль вырывал у Збруева трубку и кричал по телефону:
– Твой муж будет мировой звездой! Збруев за «Младшего брата» получит «Оскара»!
«Оскара» Збруев не получил, наступила осень, начались занятия в Школе-студии МХАТ. Малявина боялась признаться, что утверждена на роль Маши, потому что ректор В. А. Радомысленский, которого студенты боготворили, категорически запрещал им сниматься в кино, считая, что это не только помешает учебному процессу, но и испортит их как театральных актеров. Андрей, узнав о переживаниях Валентины, пообещал снимать эпизоды фильма с ее участием, когда она будет свободна от учебы.
Вернувшись из Канева, Тарковский нередко захаживал в кафе «Артистическое» в Камергерском переулке, что напротив МХАТа (ныне МХТ имени А. П. Чехова). Там за чашкой кофе и бутербродами он ожидал Малявину после окончания ее занятий в Школе-студии.
Вспоминает В. Малявина:
Я приходила, мы пили крепкий кофе и говорили… Андрей рассказывал:
– Когда была война, я много страдал… и я знаю, как снимать «Иваново детство». А после войны был белый-белый день… и отец шел по тропинке… мама поодаль… сестра Марина рядом… хотел бежать к отцу – не смог. Я тебя обязательно познакомлю с отцом, и ты в него влюбишься. Да-да, все женщины в него влюбляются. Вдруг спрашивал:
– Ты любишь цыган?
– Да.
– А тебе Филипп Малявин нравится? Каковы «Бабы»? А?
– О да!
– Нет, ты больше похожа на суриковских женщин.
Вот здесь Андрей ошибался. Валентина не имела ничего общего ни с боярыней Морозовой, ни с другими женскими персонажами знаменитого мастера жанровых полотен на исторические темы. Если брать в качестве системы координат живопись, то Малявину скорее можно представить героиней импрессионистов: она жила, как дышала, и дышала, как жила – сегодняшним днем. Вот почему ее любови и привязанности были достаточно скоротечными.
Часто менявшая мужей (после Збруева были Павел Арсенов, Александр Кайдановский, Стас Жданько), Валентина время от времени возобновляла роман с Андреем. Это были очень непростые, запутанные отношения – с постоянными ссорами, выяснениями отношений, примирениями, и все же это был счастливый период. Во время триумфа «Иванова детства» в Италии, куда они ездили вместе, Андрей как-то сказал Валентине:
– Мы счастливы. Ты знаешь об этом?
Андрей Кончаловский вспоминает, что на Венецианском фестивале Тарковский впервые в жизни отнесся к нему с неприязнью.
Тогда я не подозревал, что случилось это из-за Вали Малявиной. Только сейчас, прочитав ее воспоминания о Тарковском, я открыл для себя кое-что новое в своих взаимоотношениях с ним. Помню, в одну ночь, где-то часа в два или в три, я постучался в дверь к Андрею:
– Пусти меня переночевать, я хоть на полу лягу.
Мне хотелось быть с ним, с героем фестиваля, с человеком, которому помогал делать «Иваново детство».
– Не пущу, – сказал он.
Я не знал, куда деваться, пошел на пляж и заснул в шезлонге. Проснулся часов в пять, меня всего колотило от сырости и выпитого вина. <…>
Весь следующий день Андрей был со мной очень холоден. Теперь я знаю из-за чего – накануне я полночи просидел в баре с Малявиной и Лилианой Алешниковой. Читая воспоминания Малявиной, я понял, что он был в нее влюблен, ревновал ко мне. Еще узнал, что девушек за ночные гуляния со мной проработали на собрании, устроенном в самом подходящем для него месте – на пляже. Андрей в судилище, естественно, не участвовал, но целый день с Валей не разговаривал.
Куда больше поводов ревновать Малявину было в Москве. Молодая, красивая, романтическая – ее наперебой звали сниматься в фильмах, в нее «пачками» влюблялись актеры и режиссеры.
После очередной ссоры и длительной разлуки Тарковский и Валентина случайно встретились в коридоре «Мосфильма».
Он шел мне навстречу, замедлил шаг, я остановилась. Я была в «подвенечном платье» для «Утренних поездов». Платье было красивое, а фата – с необыкновенными цветами, удивительной ручной работы.
Не помню, как я оказалась в объятиях Андрея. Он целовал меня. Мимо нас проходили режиссеры, актеры, работники студии. Как-то тихо проходили, почти на цыпочках, а мы все целовались в узком мосфильмовском коридоре.
Он меня часто ждал около гримерной, и если съемки заканчивались рано, мы куда-нибудь отправлялись. Почему-то два сеанса подряд смотрели фильм «Казаки» с участием Зины Кириенко. Смотрели в кинотеатре «Центральный», что был на Пушкинской площади. И всё целовались.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});