— Сэди… — Что он собирается сказать? Что тут вообще можно сказать? Сказать нет? Это будет ложью. Что не хочет, чтобы она чувствовала себя обязанной делать это? Это тоже будет ложью. Он хотел ее. Хотел снова любить ее. Напрягшийся член подтверждал это. Но ему претила мысль, что она будет воспринимать близость с ним как свою обязанность, как свой долг.
Широко раздвинув ноги, она уселась прямо на него, впуская его в себя дюйм за дюймом. Ее глаза вглядывались в него. В этом взгляде было столько нежности, столько ласки, замешанных на желании и страсти и бог знает на чем еще, в чем не хотелось разбираться.
Сэди тихо вздохнула, вобрав его в себя до конца, прежде чем начать движение. Вода в ванне закачалась у самых краев, грозя обрушиться на пол.
Ее руки погладили его по груди, прошлись верх вдоль шеи, погладили волосы. Легкими поцелуями она покрыла его лицо, поцеловала в лоб, поцеловала в раковину уха.
— Позволь, я заберу все твои заботы, — прошептала она. Такой мольбы в голосе он никогда от нее не слышал.
Джек провел руками по ее бедрам, по спине, крепко прижал ее к себе. Он не стал навязывать ей свой ритм, позволил ей быть ведущей. Лежал и наслаждался тем, как ее тепло начинает просачиваться в него при каждом ее движении. Ему хотелось, чтобы ей стало хорошо. Ему хотелось услышать страстный крик, когда она снова кончит. Может, он таким образом заслужит у нее прощение.
На этот раз не было резких движений, не было отчаяния, не было исступления. Только тихий, ласковый плеск воды, когда они приникали друг к другу и целовали то плечи, то грудь, то руки, что возникали из воды.
Он почувствовал, как затрепетали ее бедра, и понял, что она вот-вот достигнет пика. Участилось дыхание, послышался стон. Он сдерживался изо всех сил, дожидаясь ее.
— Джек, сладкий мой, — простонала она, целуя его в лоб. — Никому тебя не отдам. — Потом вздрогнула и вдруг пронзительно закричала от подступившего наслаждения.
Джек не успел ответить, не успел удивиться. Ее слова и последовавший оргазм словно подстегнули его. Протяжно застонав, он выплеснулся в нее. Это было такое сильное, такое пронзительное чувство, что на какой-то миг Джек отключился. И когда пришел в себя, то, к своему стыду, обнаружил, что по его щекам бегут слезы. Единственным утешением было то, что Сэди тоже плакала.
Он обхватил ее, прижал к себе, словно в ней заключалась его последняя надежда. Она тоже не выпускала его из рук, уткнувшись лицом в плечо.
Так они просидели какое-то время. Слезы иссякли. Уступили место шмыганью носом, коротким поцелуям, полным смущения извинениям друг перед другом. При этом каждый старался успокоить другого. Потом они снова замолчали и опять принялись целоваться в объятиях друг друга. В конце концов, вода остыла совсем. Только тогда они вылезли из ванны и насухо вытерлись.
— Все случилось, как ты предсказала, — заметил Джек немного позже, когда они уже улеглись в постель. Сэди лежала на его плече. Казалось, что благодаря сексу он освободился от какого-то груза. Сейчас он был тихим и спокойным, мирно обнимая се.
Она подняла голову.
— Я знаю.
Джек крепко прижал ее к себе.
— Прости, Сэди. Ты действительно все знала наперед.
Сэди улыбнулась, пряча подступившие слезы.
— Перестань мучить себя и поспи немного.
Он почувствовал, как тяжело навалилась усталость. Теперь наконец можно отдохнуть.
— Только не уходи.
— Не уйду.
Но даже засыпая, он понимал — она вряд ли сдержит слово.
Глава 19
И Сэди ушла, но, правда, недалеко. Когда Джек заснул, она оделась и спустилась вниз, чтобы поговорить со слугами и с любым, кто явится на ее зов.
В кабинете графа она нашла его секретаря. У того были покрасневшие глазам потерянный вид. Зажимая руки между колен, он сидел перед письменным столом, не отрывая глаз от ковра на полу.
— Здравствуйте, — сказала Сэди. — Вы ведь мистер Браун?
Тот поднял голову и слегка нахмурился.
— Мы разве знакомы?
Она улыбнулась.
— Встречались давным-давно. Я приятельница нового графа, миссис Мун.
Секретарь равнодушно кивнул, занятый исключительно своими мыслями.
— Вы не знаете, мистер Уолтерс уже приехал? — Сэди пыталась как-то отвлечь беднягу.
— Лорд Гаррет пока не встречался с поверенным его светлости. — Он снова тупо уставился в ковер.
— Может, вам подать чего-нибудь? Чашку чаю, например?
Мистер Браун кивнул:
— Буду очень признателен.
Девушка повернулась к дверям.
— Скажу экономке, чтобы распорядилась.
— О, пожалуйста, не беспокойте се, — попросил секретарь.
Удивившись, Сэди вопросительно взглянула на него.
— Думаю, она не рассердится. — Конечно, Сэди не была настолько в этом уверена, но хозяйством нужно заниматься по-прежнему, несмотря на трагедию.
Мужчина занервничал.
— Она очень тяжело восприняла эту новость. Очень тяжело!
Слуги старого графа, судя по всему, переживали больше, чем его собственная семья, поскольку даже Джек не был настолько убит горем, чтобы не пошевелить пальцем. Если бы не известие о ребенке, он наверняка поехал бы на встречу, на которую вместо него отправился лорд Тристан.
Ей отчаянно захотелось найти какую-нибудь норку и забиться в нее, когда муж сказал, что знает о ребенке… А когда он разрыдался вместе с ней… Да, это было так, словно кто-то распахнул перед ней дверь и показал, что она потеряла, когда отпустила его десять лет назад. Удивительно, но Джек простил ее. И она его тоже.
— Я понимаю, всем нелегко, но нельзя опускать руки. У каждого есть свои обязанности. Разве не так?
Мистер Браун густо покраснел.
— Ее отношения с нашим хозяином были несколько более… близкими чем служебные, миледи.
Сэди поразилась так, что даже не исправила его обращение к ней. Вот, значит, как! У графа что-то было с экономкой?
Старый лицемер! Говорить Джеку, что она слишком проста для него, и одновременно спать со своей служанкой…
— И как долго это продолжалось? — поинтересовалась она.
Секретарь покраснел еще больше, из чего Сэди решила, что ему трудно обсуждать такие дела с дамой. Мистер Браун был настоящим джентльменом.
— Больше двадцати пяти лет.
У нее брови поползли на лоб. Почти с рождения Джека! Старик наверняка уже был вдовцом к тому времени. Четверть века! Значит, женщина искренне любила старого графа, если его смерть так сокрушительно подействовала на нее.
А он не снизошел до того, чтобы сделать из нее благородную даму. Но, возможно, старик не был таким уж жутким ханжой. Он лишь настаивал на том, что им с Джеком нельзя вступать в брак, но можно оставаться любовниками.