уже не понимала, где день, где ночь.
Мы вышли и отработали по полной. Я была приятно удивлена, что Рита пела без фонограммы, так как, видимо, понимала, что у меня «фанеры» нет, а хлебнули все одинаково. Значит, еще не все потеряно…
Во время Ритиного выступления над морем начал взрываться салют, и все гости бросились смотреть, хотя шел дождь и был туман. Салюта почти не было видно. Выяснилось, что его должны были давать после нашей программы, но там произошел какой-то сбой, и салют начал бить сам раньше времени.
Боже, все закончилось, ноги в руки — и спать! После душа стало немножко полегче, и даже захотелось есть. Мы зашли в комнату к ребятам, они накрыли стол, выпили за здоровье и за то, что остались живы. Еда уже была холодная и невкусная. Но мы все равно были довольны и поздравляли своего звукорежиссера Лешу Требунского с днем рождения.
Все волновались по поводу возвращения назад, а я поймала себя на мысли, что мы опять все вместе, как в старые добрые времена, сидим и шутим за одним столом. А как только окажемся дома, я думаю, что снова начнется холодная война. Почему люди так устроены? Откуда берется лицемерие? Почему нельзя быть честным?
Ребята рассказывали, как они добывали себе раскладушку. Их было девять человек, а раскладушек восемь, и одной не хватало. А так как на острове все уже пьяные и добиться чего-либо было невозможно, они пошли на поиски еще одного спального места и «сперли» ее в каком-то помещении. Мы посмеялись над их находчивостью и, попрощавшись со всеми, отправились спать. Рита надела наушники, ушла в себя и тут же уснула. Моя раскладушка стояла у окна, матрас был наполовину мокрый, застеленный простыней. Я положила туда полотенце. Меня уже клонило ко сну, когда вдруг в нашу комнату вбежал какой-то парень и сказал, что ищет кровать своего начальника. Я сказала, что ничего не знаю, и он ушел. Я заставила дверь стулом и чемоданом, так как выяснилось, что замок сломан, — и уснула. Когда я проснулась, у меня было чувство, что я отлично выспалась, на улице было светло. Посмотрев на часы, я поняла, что спала всего 2,5 часа. В этот момент дверь приоткрылась, заглянул администратор группы «Рефлекс», тоже выступавшей в эту ночь на острове, и сказал:
— Девчонки, быстро вставайте, собирайтесь. Уезжаем прямо сейчас, а то погода непредсказуема, и здесь можно завязнуть на много дней, а продуктов нет, так как вчера все съели. Надо валить.
Я оделась и пошла будить ребят. Мы стали собираться. Я с ужасом смотрела на море. Шторм два-три балла, но волны огромные. Мне стало страшно, но что же делать, деваться некуда, надо ехать. Мы пошли к причалу с вещами той же дорогой, которой шли ночью, и теперь при дневном свете смогли увидеть, куда нас вчера закинуло? Красиво, конечно, завораживает: заповедник, скалы, водопады. Около часа мы стояли на пирсе, ждали лодку, которая повезла уже вторую партию людей на яхты, стоявшие на якоре в море в ожидании пассажиров. Я была готова ко всему, мне хотелось только одного: оказаться дома. Перед отплытием выпила несколько таблеток от укачивания. Нас посадили в лодку вместе с группой «Рефлекс». Было немного страшно, бушевали волны, дул ветер. Вдруг лодка замедлила ход, и кто-то сказал:
— Смотрите, тюлени. Это сивучи.
Они высовывали из воды свои мордочки, смотрели на нас, а мы на них. Я перевела взгляд и увидела небольшой островок, весь усыпанный сивучами. Одни грелись, другие плавали. Это было неописуемо красивое зрелище. Я боялась дышать, пошевелиться, чтобы не нарушить их мирного существования и как можно дольше понаблюдать за ними. Вдруг один за другим они стали скатываться в воду, и лишь один остался лежать на своем прежнем месте. В этот момент я почувствовала себя самой счастливой на свете. Я была в полном восторге! Возможно, в эту поездку стоило ехать только ради того, чтобы увидеть этих невероятно милых сивучей.
Мы продолжили наш путь на яхту. Нам пришлось ждать еще два часа, пока на следующей лодке подойдут наши мальчишки, потому что в нашу шлюпку посадили всех женщин и троих мужчин, которые перевозили вещи и контролировали весь процесс. Нашу яхту болтало на волнах, но было относительно спокойно. Продюсер ловил рыбу, она охотно прыгала на крючок. Сивуч сразу заметил это и стал плавать неподалеку от нас. Я предложила Сергею выпускать рыбку, он согласился, и сивучу тут же стала доставаться добыча рыболова. Я немного понаблюдала за этой картиной и так же, как и Рита, пошла спать. Мы пришли в порт Невельск, сели на машины, и через два часа езды по тому же бездорожью были в отеле.
Горячая ванна и вкусная горячая еда — первая за последние двое суток — сделали свое доброе дело, хотя на этом наша история не закончилась. Приехав в аэропорт, пройдя паспортный контроль, мы оказались в самолете, расположились, надели тапочки, и тут капитан корабля сообщил, что у нас вынужденная задержка рейса по техническим причинам. Через тридцать минут нас попросили покинуть самолет и забрать свои вещи. Возле аэропорта мы нашли кафе, где до отвала наелись жареной картошки с рыбой. Только через несколько часов нам все же удалось улететь. Я никогда не забуду эти экстремальные гастроли, когда, находясь на грани жизни и смерти, начинаешь по-другому смотреть на многие вещи, а главное, более трепетно относиться к жизни. Но ведь не все и не всегда зависит от нас, и мне в этой связи вспоминается еще одна история.
На краю обрыва
Не помню, какой это был город, помню, что было лето. Концерт прошел замечательно, организаторы принимали прекрасно. Из этого города мы должны были переезжать в другой. Лион добивался приличной машины, которая отвезла бы меня и Риту за четыреста километров. И тут выясняется, что машины нет, с ней какие-то проблемы, и организаторы нам говорят:
— Не переживайте, мы закажем такси класса люкс, которое вас прекрасно довезет! Мы все оплатим.
Лион с ними ругался, но куда деваться, ехать надо, на следующий день уже концерт. Приезжает машина, и Лион понимает, что не может ехать с нами, потому что тогда мы с Ритой не сможем по очереди полежать на заднем сиденье, а ехать часов пять, до самого утра. Он с музыкантами и ребятами из балета сел в микроавтобус и поехал следом за нами. Наше такси отрывается и уходит вперед. Когда я