Читать интересную книгу Без суда и следствия - Ирина Лобусова

— Исчезла! Черт!..

Потом они ее долго искали там, куда она свернула, но не нашли. Женщины и след простыл. Это действительно было мистикой, потому что я сам раньше видел, что на той улице, куда она свернула, все двери закрыты и на всех — большие замки, а подъездов нет. За такой короткий промежуток времени спрятаться было негде. Маленький рыжий вернулся в машину, вытащил автомат и стал стрелять по белому автомобилю. Потом еще один тип вытащил автомат и тоже стал стрелять. Их главный просто рассвирепел, подскочил к маленькому, вырвал автомат, заорал что-то и дал по морде. Тот свалился, второй стрельбу прекратил. Тогда он сказал что-то остальным, и они принялись обыскивать машину, а те двое, с автоматами, отошли в сторону. Они выворачивали все ящики, вспарывали сиденья ножом и рылись в них. Но ничего не нашли. Тогда они прекратили поиски, главный пнул ногой в колесо и выругался, потом они сели в свою машину и укатили. Я поспешил побыстрее убраться из этого проклятого места…»

По словам Анатолия, он не обратился в милицию сразу же потому, что боялся парней из черного автомобиля.

Итак, теперь мы имеем ясное представление о том, что произошло в Фонарном переулке на самом деле. Остается только найти следы Татьяны. К счастью, теперь известно точно — она жива».

Да, сообщение о том, что я жива, лишило меня многих привилегий. Но все равно — другого выбора у меня не было. Я была обязана действовать дальше сама, на свой страх и риск. 

Глава 8

Каждый день Сикоров приходил в определенное время с утра, и первым его вопросом было: «Выходили на улицу?»

Мне казалось, что, если я отвечаю «нет», ему становилось легче дышать. Сначала мне было очень приятно такое внимание, но позже оно начало меня раздражать. После находки подлого бомжа, сообщившего миру о том, что «слухи о моей смерти несколько преувеличены», Сикоров стал просто невыносим. Он не только запрещал мне выходить на улицу, но и зажигать вечером свет, не заложив картонкой и не занавесив окно. Даже Нонка возмущалась: «Ты держишь ее как в тюрьме!» «Это для ее же блага!» — спорить с таким доводом было невозможно. Но время шло, а выйти на улицу мне было необходимо. Мне, конечно же, следовало изменить внешность. Но как? Ведь ничего не было под рукой. А время шло.

Но однажды судьба мне улыбнулась. И произошло все вроде бы обычно — на первый взгляд. Однажды Сикоров пришел не утром, а вечером. На мой вопрос, почему он так изменил время, ничего не ответил. Он принес кучу всевозможных газет, и, усевшись на диване, я принялась взахлеб читать. Я дошла уже до третьей газеты, когда услышала слишком громкие голоса. Нонка и Сикоров разговаривали весьма необычно. Я тихонько встала с дивана и на цыпочках прокралась к двери. Они ругались — жестоко, со злобой, в дверную щель я разглядела их пылающие ненавистью лица. Я подумала сначала, что причина их ссоры кроется во мне, но позже поняла — здесь были глубокие и тайные разногласия, скрытые взаимоотношения. И совершенно не добрые и хорошие, как могло показаться вначале.

— Это невыносимо! Везде, всегда ты! Иногда кажется, что ты меня из гроба достанешь! Я не позволю… — шипела Нонка.

— Если ты еще раз в своей поганой жизни посмеешь даже намекнуть об этом, я сотру тебя в порошок! Каким образом — ты знаешь! Сволочь! Я терпел твои выходки, но сейчас ты будешь делать все так, как я скажу! — В голосе Сикорова звучал непривычный металл.

— Нет! — Голос Нонки сорвался на визг. — Нет! Нет! Я никогда этого не сделаю! Можешь разорвать меня в клочья, если хочешь! Но так, как ты сказал, не будет! Грязное ничтожество!

— Кому нужны твои вонючие клочья, жирная мразь! Я тебе сказал…

— Ну хватит! Я устала! Ты постоянно желаешь быть пупом земли, ты — жалкое, дешевое ничтожество! Почему кто-то должен тебя слушать? из страха? Только потому, что ты…

— Заткнись! А теперь я повторяю в последний раз — больше повторять не буду. Если ты не станешь делать так, как он сказал, ты можешь вернуться к первому способу! Это единственное, что я еще могу для тебя сделать. Запомни — это все! Не выполнишь в срок — можешь хоть головой о стенку биться три раза в день. Я тебя уже не спасу.

Нонка всхлипнула. Сикоров повернулся к двери. Я испугалась, что он меня засечет, быстро метнулась к дивану. И вовремя — только я схватила газету, как Сикоров уже входил в комнату.

— Ты только посмотри, что они пишут… — Я сделала вид, что хочу ему что-то прочитать, потом спросила: — Что-то случилось?

— Нет, ничего страшного. Просто непредвиденные проблемы. Обычные разногласия между близкими людьми. Так бывает.

— На работе или с Ноной поругался?

— Да ты не волнуйся, все в порядке, это так, бывает…

Мы уже давно перешли с ним на «ты».

— А…

— Надеюсь, ты не скучаешь?

— Ну, что ты…

— Я пойду. Завтра утром увидимся, как всегда.

— Счастливо.

Дверь за ним захлопнулась, я вышла на кухню. Нонка сидела за столом и плакала.

— Что произошло?

Я села рядом, полуобняла ее за плечи.

— Понимаешь, у него отвратительный характер, ион всегда такой был. Думаешь, почему он до сих пор не женат? Он считает, что все должны заниматься тем, чтобы ему угождать, выполняя все требования и прихоти беспрекословно, и причем попробуй только пойти против или что-то не так сделать! Он умеет бить по самому больному месту. Скотина… Как бы я хотела хоть раз в жизни пойти этой мрази наперекор. У меня всегда не хватало воли. Боже мой, как бы я хотела…

Я принялась ее утешать. Нонка поссорилась с Сикоровым, значит, она все сделает теперь ему назло. Около получаса я подводила ее к своей цели. Когда почва была достаточно обработана, я сказала:

— Нона, мне надо выйти на улицу. И не только завтра, а вообще каждый день.

Так как возмущения или протеста не последовало, я продолжила:

— Но для этого мне следует как-то изменить внешность.

После этих слов я принялась жаловаться на судьбу. Я несла дикий бред (сейчас даже не могу точно вспомнить какой), и Нонка клюнула. Принявшись мне сочувствовать, она сказала, что у нее дома есть черный парик как раз моего размера и что она может мне его презентовать. Это мне и было надо! Итак, она пообещала принести парик и поклялась не говорить Сикорову ни слова о том, что я выйду. Я сказала Ноне, что уйду сразу после утреннего визита Сикорова и вернусь еще до темноты. Сикоров не хотел, чтобы я выходила, — Нонка нашла способ ему отомстить: меня выпустить. Я по праву могла гордиться тем, что нашла к ней верный подход, верный парик выглядел ужасно. В нем я была похожа на страшную ворону с выщипанными перьями. Я увеличила губы с помощью красной помады, безбожно намазала тушью глаза и сама себя не узнала. «Потрясающе! — воскликнула Нонка. — У тебя просто талант!» Я скромно промолчала. Выйдя на улицу, почувствовала себя узницей, вырвавшейся на волю.

Я помнила все самые крупные фотоателье, знала, где они находятся. Так же, в качестве запасного варианта, у меня были фотографы, работающие на заказ для кинокомпаний, крупных журналов, газет, но обращаться к ним следовало в последнюю очередь. Если б я пришла к кому-то из них с речью про выгодный заказ, ни один из них не дал бы мне адрес нужного человека, скорее всего они попытались бы уговорить меня воспользоваться их услугами. Но крупные государственные ателье такими вещами не занимались, следовательно, конкуренции быть почти не могло. Но могло быть то, что они не знали нужного мне адреса. Самым тяжелым была полная неизвестность — никогда в жизни мне не приходилось заниматься подобными поисками. Откуда было знать, пожелает ли вообще кто-нибудь разговаривать со мной? Не сохранилось и самих снимков — они остались в милиции. Я как-то забыла поинтересоваться у Роберта, куда они делись. В деле их не было — это точно. Впрочем, я, конечно же, не собиралась предъявлять их в виде образца работы. Начать я решила с крупного фотоателье, расположенного на Центральном проспекте. В прошлом я заказывала в нем фотографии несколько раз. Было утро, до обеда оставалось достаточно времени. В маленьком, хорошо обставленном салоне сидели несколько человек. За столом принимающая заказы девица уткнулась носом в журнал. Толкнув тяжелую дверь, я очутилась внутри. Скучающие клиенты окинули меня безразличными взглядами.

— Слушаю вас, — сказала девица, — какие фотографии хотите заказать?

— Девушка, моя просьба немного необычна. Дело в том, что я ищу одного фотографа, который работал у вас.

У меня не было ни малейшей гарантии того, что тип, которого я ищу, вообще где-то работал. Но спрашивать без подобной фразы (он у вас раньше работал) было невозможно — девица просто меня послала бы. Стоило рискнуть: а вдруг он действительно был работником фотоателье до того, как занялся такими вещами?

— А как его фамилия?