трупы не взял, но «сенаторам и ближним королевским людям» послы дали взяток на сумму 3674 рубля.
Траурный кортеж с гробами Шуйских 10 июня 1634 года был торжественно встречен в Москве. Дети боярские на руках несли гроб с телом царя Василия через весь город. Патриарх Иосаф со всем освещённым собором встретил тело Василия Ивановича у церкви Николы Зарайского «в ризах смирных» и, учиня начало по священному чину, пошёл за телом. Гроб внесли в Кремль через Ризположенские ворота. Когда процессия поравнялась с двором Бориса Годунова, то зазвонили во все колокола. Гроб внесли в Архангельский собор в передние двери от Казённого двора. Царь Михаил встретил процессию у Успенского собора, за царём стояли бояре, думные и ближние люди — все в траурных одеждах. В Архангельском соборе была отслужена большая панихида, а погребение состоялось на другой день, 11 июня 1634 года.
ИВАН БОЛОТНИКОВ
ичность Ивана Исаевича Болотникова представляет особый интерес. В советское время его объявили «предводителем крестьянской войны» и «защитником угнетённых». Именно им открывали пантеон народных вождей, за ним следовали Кондрат Булавин, Степан Разин и Емельян Пугачёв. В школьных учебниках восстание Болотникова выделили в отдельную главу, которая шла в ином разделе, чем остальные события Смутного времени.
Болотников происходил из бедной дворянской семьи из Подмосковья. Род свой Болотниковы вели от дворянина Савлука Болотникова, приехавшего на службу к Василию III из Литвы. В 80-х годах XVI века Иван Болотников разорился и поступил на службу к князю Андрею Андреевичу Телятевскому боевым холопом. Позже он бежал к казакам. В ходе одного из казацких походов на Крым Болотников попал в плен к татарам, которые продали его туркам. Так Болотников стал гребцом на турецкой галере. Условия жизни гребцов были невыносимыми. Недаром слово «каторга» пошло от названия одного из типов турецких галер — каторги. В Средиземном море турецкую галеру захватили австрийские корабли, и Болотников оказался в Венеции. Из Венеции Болотников перебрался в Польшу. В Самборе родственники Мнишека свели его с Михаилом Молчановым[58], которого паны готовили на роль царевича Дмитрия. Молчанов жил на содержании жены Юрия Мнишека. Один из друзей Мнишека, Вилевский, участник похода на Москву, заявил, что у Дмитрия было два двойника: некто Барковский и племянник князя Мосальского. Они были похожи на царя как две капли воды, исключая разве что знаменитую бородавку. В день переворота убит был не Дмитрий, а Барковский, а царю удалось убежать из Москвы. С письмом от «царя Дмитрия» Болотников направился в Путивль к князю Г. П. Шаховскому.
Шаховский, которого царь Василий по глупости поставил воеводой в Путивле, сумел распропагандировать горожан в пользу «воскресшего Дмитрия». Прибытие Болотникова из Польши было на руку Шаховскому. Будучи сам не особенно сведущ в военном деле, Шаховский назначил Болотникова главным воеводой войска «царя Дмитрия».
Вслед за Путивлем на сторону Дмитрия встали и другие северские города. Интересно, что в Чернигове воеводой был князь Андрей Телятевский, бывший господин Болотникова. Телятевский в своё время не хотел переходить на сторону Лжедмитрия I, а теперь стал под знамёна Лжедмитрия II, о котором ещё никто не знал ничего путного. По мнению С. М. Соловьёва, тут сыграли определённую роль личные взаимоотношения Телятевского и Василия Шуйского. Я же думаю, что тут дело в знакомстве Телятевского и Болотникова.
К Болотникову в Путивль собрались толпы народа. Среди них были ратные люди, ранее служившие в северских городах, посадские люди, крестьяне и казаки.
Шаховский отправил гонца в шайку «царевича Петра», гулявшего к тому времени на Северном Донце. На Волге шайка разграбила караван царских стругов с посольством к персидскому шаху Аббасу. Главный посол князь Ромодановский был убит. Опасаясь ответных мер царских воевод, шайка перекочевала на Северный Донец.
Гонец Шаховского торжественно заявил «царевичу»: «Иди, царевич Пётр, воевать за царя Дмитрия и за себя против похитителя престола Шуйского!» «Царевича» и его компанию долго уговаривать не пришлось, они быстро снялись с места, по дороге разграбили городок Царёв-Борисов, а затем городок Оскол, и явилась в Путивль.
«Царевич» был несколько смущён тем, что вместо «дяди Димы» там всем заправлял Болотников. Но в конце концов они поладили, хотя вопрос «кто главней» так и остался открытым.
Шаховский назначил Болотникова командиром двенадцатитысячного отряда «воров» и отправил «именем царя Дмитрия» разорять Комарицкую волость. К Болотникову присоединились два брата князья Мосальские, князь Телятевский, князь Михаил Долгоруков, отряд польско-литовских интервентов под началом пана Хмелевского и дворянское ополчение из южных городов во главе с елецким сыном боярским Истомой Пашковым. К Болотникову присоединился и отряд «царевича Петра».
Русские и иностранные современники характеризовали Болотникова как «начальника и воеводу восставших», «полководца». Называли «большим заводчиком» и «главным атаманом», но в то же время подчёркивали его подчинённое положение по отношению к «царю Дмитрию» и «царевичу Петру»: он — «гетман царя Дмитрия» или «боярин царевича Петра».
В русских источниках, вышедших их правительственных кругов, из дворянской среды, его называли не иначе как «вор». Иностранные же современники, например, Конрад Буссов, отдают ему должное. Болотников, по словам Исаака Массы, — «удалец», «отважный витязь», «отважный воин». Буссов считает его мужественным и энергичным вождём, человеком своего слова, которое он сдержит даже под угрозой смерти. «Достойнейший муж и сведущий в военном деле», — говорил о нём елассонский архиепископ Арсений.
В течение лета 1606 года к восстанию присоединились десятки городов. Исаак Масса пишет, что это были города Северской земли и Комарицкой волости, а именно: Путивль, Елец, Тула, Кромы, Рыльск и многие другие. Все города «вплоть до самой Москвы вновь присягнули Дмитрию».
Для начала царь Василий начал действовать против повстанцев пропагандистскими методами. Для этого он послал в Северскую землю митрополита Крутицкого Пафнутия с духовенством с увещеваниями. Но восставшие города не пожелали открыть ворота Пафнутию с братией. В Елец был послан боярин Михаил Нагой с грамотой своей сестры царицы Марфы и с образом святого царевича Дмитрия. Но эти действия успеха не имели, так как большинству бунтовщиков было наплевать, жив ли Дмитрий, их интересовал лишь грабёж. Сколько ни тужились советские историки, им не удалось найти хоть намёк на то, что Болотников и «царевич Пётр» хотели освободить крестьян.
Подлинные грамоты, рассылаемые по городам Болотниковым, до нас не дошли, но сохранился интересный отзыв о них патриарха Гермогена. Передавая содержание «воровских