— Вот видишь, Бахтияр, как этот стервец всё здорово излагает. Соблазнил нашу общую дочь, а теперь уговаривает нас ничего не делать. Хотя, насколько я его знаю, у него наверняка уже созрел какой-нибудь коварный план на будущее. Но сейчас он прав. Не нужно пытаться что-то распутывать, чтобы чего-то случайно не испортить. Тем более что, похоже, они с Зубейдой влюблены друг в друга. Сам понимаешь, соваться сюда никому не следует.
— Одурманили вы меня своими разговорами. Хотя и возразить трудно. Я так и этак прикидываю. Что ни попытайся зацепить — получится только хуже. Раз Зубейда не хочет ничего менять, то пусть так и будет.
Мы просидели вместе еще часок, болтая о разном, и разошлись вполне довольные друг другом. Бахтияр отправился к себе домой один, а мы — на улицу Ткачей втроем.
— Слушай, Ахмед, может, посиделки устроим у меня в гостевой комнате? Синдбад и Абу жаждут увидеть, за кого сегодня воевали. Пусть лопнут от зависти.
— Зачем? В гостевой и тесновато будет, и угощение, наверное, уже начали расставлять у меня. Просто возьмем прислуживать Зубейду.
— Ладно, как скажешь.
Шехерезада уже пришла и болтает о чем-то с Гюльнарой-ханум, зашедшей в комнату мужа проверить, всё ли готово к приходу его друзей. Прикладываемся по очереди к щечке сказочницы, и я на минутку забегаю к себе. Зубейда скучает в своей комнате.
— Зубейда, — прошу я, присасываясь ненадолго к ее губам, — сейчас у Ахмеда соберутся наши друзья. Помоги их обслужить. Тебе нужно хоть немного с ними познакомиться. В наше с Ахмедом отсутствие ты всегда сможешь обратиться к ним за помощью, если возникнет необходимость.
— Поняла, Сержи-сахеб. Сейчас переоденусь и приду. Нужно еще спросить у Гюльнары-ханум, что и когда подносить.
Вернувшись к Ахмеду, обнаруживаю, что все уже в сборе. Рассаживаемся и, балуясь легким винцом, ждем вноса яств. Зубейда правильно уловила не высказанное мной пожелание. Первое же вплывшее в комнату блюдо — это просто предлог для явления собравшемуся обществу женской красоты и совершенства. Уж на что Шехерезада искушенный и всё повидавший по части женских прелестей человек, но и она не сдержалась.
— Ахмед, откуда у тебя это чудное создание? Прячь скорее. Если халиф прослышит о такой красоте в твоем доме, то не миновать беды, — и, подумав, добавила: — Кому-нибудь.
— Это не моя красота, — ответил Ахмед. — Ее обладатель Серж.
— Так это и есть Зубейда? — чуть не в один голос восхищенно ахнули Синдбад и Абу. Переглянулись между собой, и Синдбад пообещал:
— Прибьем Джафара.
— Аладдин, — скомандовала Шехеризада, — закрой рот и смотри перед собой. А то я всё скажу царевне Будур.
— Брось, Шехи, — ответил тот, — восхищение красотой и измена — не одно и то же.
— Небывалая удача тебе выпала, Серж, — признал Али-Баба.
И, действительно, Зубейда, зардевшаяся от комплиментов, как майская роза, ужас как хороша! Мне даже стало завидно самому себе. Вишневое ниспадающее платье с ажурным серебром украшений, сапфир глаз и каменьев, совершенство черт лица, пластичность и стройность фигуры создают поразительное по гармонии, безукоризненности сочетание.
А Зубейда между тем, похоже, решила пошалить, раз представился такой случай. Поставив поднос с пловом и мясом на стол, она не ушла, а отступила на три шага назад и, сложив перед собой опущенные руки, застыла, словно в ожидании распоряжений. Трапеза началась, но в поведении гостей чувствуется какое-то замешательство. Только Ахмед посмеивается себе в бороду. Правда, Шехерезаду не так просто провести женскими уловками. Она всё поняла и моментально исправила неловкость положения.
— Зубейда, иди садись рядом со мной. А то кто-нибудь из присутствующих подавится невзначай или вывихнет себе шею, оборачиваясь к тебе.
— Я не смею, Шехи-ханум. Только если Сержи-сахеб разрешит.
— Зубейда, не позорь меня перед друзьями. Ты прекрасно знаешь, что тебе никто ничего не запрещает. Стало быть, и разрешений никаких не надо.
— Тогда я сяду рядом со своим повелителем, — улыбнулась она.
— Вина выпьешь?
— Спасибо.
Между тем Ахмед на минуту вышел и вернулся с другой служанкой, уже нагруженной всяким разным. Что она и принялась расставлять перед гостями.
Шехерезада тяжело вздохнула:
— Счастливая ты, Зубейда. Тебе не нужно никому никаких сказок рассказывать по ночам. Ты сама сказка. Я бы с радостью приняла тебя в нашу компанию.
Багдадский вор мечтательно и завистливо сказал:
— А вот мне бы для отвлечения внимания такую напарницу, как Зубейда. Пока все, раскрыв рот, пялятся на нее, я мог бы вернуть себе не только Око Света. Дворец халифа разобрал бы по кусочкам, и никто ничего бы не заметил.
— Брось, — отмел такую возможность Али-Баба. — Зубейда не создана для воровских махинаций. Вот если бы взять ее к нам в лавку, то продавать стали бы вдесятеро больше. Весь базар сбегался бы к нам, чтобы полюбоваться на такое диво.
— Блестящая идея, — воскликнул Ахмед, — и спасение от домашней скуки. Ты как, Зубейда?
— Я не знаю, Ахмед-ага.
— Ладно, потом обсудим.
— А мне бы от нее ничего кроме вреда, — посетовал Синдбад. — Матросы посходят с ума. Обидно.
— А мне, а мне…, — начал было Аладдин.
— А тебе ничего, — оборвала его Шехерезада, — ты уже продан царевне Будур. Вы только представьте себе, какая история произошла сегодня во дворце…
— Шехи, совсем не обязательно всем об этом рассказывать, — забеспокоился Аладдин.
— Как это не обязательно? Сам знаешь, что у нас друг от друга секретов нет. Так вот, явился Аладдин во дворец, разодетый, как модник на базаре. Пришлось даже кое-что тут же снять, чтобы не позориться. Провела его в верхний сад, где обычно гуляет Будур. Усадила на скамейку и настрого велела ему ни в коем случае рта не раскрывать и только вежливо поклониться, если Будур его заметит. Очень важно, чтобы она первая проявила интерес и начала расспрашивать у кого-нибудь о нем. У "кого-нибудь" — это, значит, у меня. Сама я спустилась в нижний сад и села у фонтана, словно совершенно ни при чем. Только прислушиваюсь.
И дослушалась. Буквально через четверть часа из верхнего сада донеслись истошные вопли Будур "Стража, стража!" Взбегаю наверх. Стражники уже тут и держат нашего Аладдина вполне надежно. С Будур чуть ли не истерика. Упала мне на грудь и всё повторяет: "Это он, это он!" Больше ничего не может промолвить. Я распорядилась стражникам пока не уводить Аладдина из сада никуда, а привязать к колонне и присматривать. А Будур я увела к себе. Когда Будур немного поуспокоилась, то выяснилась очень интересная вещь. Оказывается, что Аладдин кое-что утаил от нас. Будур его видела раньше. И при очень интересных обстоятельствах. Как я понимаю, имело место следующее событие.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});