Читать интересную книгу Петр Великий - Казимир Валишевский

В начале 1715 года дела союзников как будто начали принимать лучший оборот. Дания соглашалась уступить Ганноверу Бремен и Верден. Пруссия, по-видимому, готова была принять посредничество Франции между собой и Швецией, и королю Георгу приходилось объявить войну шведам в качестве курфюрста Ганноверского. Но вскоре все опять спуталось, и наступил прежний сумбур. Дания требовала содействия английского флота, чего не хотел и не мог обещать ей курфюрст, и, видя, что английский флот не выходит из рейда, датская армия не покидала своих стоянок. В мае Пруссия присоединилась к союзу с целью завладеть Штральзундом, откуда Карл скрылся до капитуляции (12 декабря). Сильно было неудовольствие Петра, задержавшегося в Польше и не принимавшего участия в осаде. Он надеялся наверстать потерянное, водворив в Германии свою племянницу Екатерину Ивановну, которую выдал замуж за герцога Мекленбургского Карла Леопольда, назначая ей в приданое мекленбургские города Висмар и Варнемюнде, которые намеревался отобрать у шведов. В апреле 1716 года Висмар действительно сдался союзникам; но последние отказались впустить туда Репнина, командовавшего русским отрядом. Опять Петр потрудился для короля Пруссии!

Лестное удовлетворение самолюбия ожидало Петра в Печение будущего лета. В августе на корабле собственной постройки «Ингерманландия» он произвел смотр эскадрам: русской, датской, голландской и английской, собравшимся на рейде в Копенгагене под его начальством. Англия и Голландия участвовали только на параде, но произошло соглашение относительно совместного действия флотов русского и датского в Шонии, и присутствие двух других флотов, хотя и чисто демонстративное, дало, однако, союзникам могущественную моральную поддержку. К несчастью, соглашение расстроилось в ту самую минуту, когда должна была начаться действительно общая работа. С той и другой стороны возникли взаимные подозрения, обвинение в намерениях, чуждых предполагаемому предприятию. Напрасно Петр напрягал всю свою изобретательность и энергию, спеша в Штральзунд, чтобы поторопить прибытие запоздавших датских транспортов, пускаясь в опасные рекогносцировки под огнем неприятельских батарей. Его шлюпку «Княжна» пронзило ядро. Сентябрь приближался, а дело еще не подвинулось вперед ни на шаг, и русский штаб единогласно заявлял, что следует отложить экспедицию до будущего лета. Союзники негодовали. Петр сбросил маску; он вошел в соглашение со шведами относительно раздела Померании и Мекленбурга! Только с этой целью он и прибыл в Германию! Может быть, он даже подумывал о Копенгагене! Столица приводилась в оборонительное положение. Гражданам раздавалось оружие. Ганновер, настолько недоброжелательно отнесшийся к водворению русской царевны в немецких землях, что предлагал даже царю союз с Англией и содействие английского флота за отказ от мекленбургского замужества, проявил наибольшее раздражение. Утверждают, что король Георг даже хотел послать приказ адмиралу Норрису, командиру отряда английских судов в датских водах, завладеть особой русского государя и потопить его эскадру. Стэнхоп, на которого было возложено такое поручение, указал на необходимость посоветоваться со своими коллегами и дал время государю успокоиться, но Петру его союзники сделались противны. Он приказал своим войскам очистить Данию, двинувшись в Ростов. Шереметев водворился с большей частью своих отрядов в Мекленбурге, а сам царь направился в Амстердам, куда привлекал его Гёрц, раскрывая перед ним новые перспективы.

IV

Гёрц, бывший министром герцога Голштинского, прежде чем сделаться доверенным лицом Карла, сначала старался спасти интересы своего повелителя от кризиса, грозившего им погибелью, связав их с судьбою короля шведского. Он вел переговоры с Пруссией, Ганновером, королем польским, чтобы выговорить себе долю из добычи после побежденного героя; с царем – чтобы выдать замуж русскую царевну за герцога Голштинского и затем возвести последнего на шведский престол. Таким образом, он заранее изменял своему будущему повелителю и подобными поступками приобрел себе в Европе самую плохую дипломатическую славу. Однако, отвергнутый союзниками, видя, что датчане заняли герцогство Голштинское без всякого сопротивления с чьей-либо стороны, он с полной искренностью обратился к шведскому герою, вернувшемуся из Турции. Искать спасения герцогства Голштинского в торжестве Карла; сократить для того число его врагов; отделить Данию; поставить претендента в зависимость от Георга Ганноверского и тогда начать переговоры непосредственно с царем, даже с Пруссией, если окажется возможным, пользуясь посредничеством Франции, – вот план, на котором теперь остановился Гёрц.

Прибыв в Голландию, где Гёрц находился с мая месяца 1716 года, Петр благосклонно выслушал его соблазнительные речи. Сторонник претендента, шведский врач Эрескинс, которого Гёрцу удалось поместить около царя, подготовлял для того почву. Что касается содействия Франции, оно казалось обеспеченным: план Гёрца, в сущности, только возобновил руководящую мысль последнего франко-шведского договора 13 апреля 1715 года. Франция обязалась тогда поддерживать Карла XII в его стремлениях вернуть свои забалтийские владения и герцога Голштин-Готторпского в его притязаниях. Как уже сказано, мысль Гёрца – французского происхождения, и происхождения хорошего: она принадлежала Людовику XIV и Торси. Великий король и его министр заботились о предохранении от полного разрушения системы союзов, обеспечивавшей Франции на многие века ее положение в Центральной Европе наряду с империей. Ослабление Турции и Польши, удар, нанесенный Швеции Россией, подточили это здание у самого основания. Мысль о поддержании его при помощи других материалов, обратившись к самой России, еще не созрела, и понадобилось много времени, чтобы восторжествовать ей над духом рутины и более законной приверженности к старым, уважаемым традициям. Мысль Гёрца, за неимением лучшего, явилась довольно сносным исходом.

С июля по ноябрь 1716 года Гаага сделалась центром необыкновенно оживленных переговоров. Гёрц, шведский посол в Париже барон Шпарре, генерал Ранк, швед, состоящий на службе у Гессена, Понятовский, преданный друг Карла XII, толковали с Куракиным, с Дюбуа, присланным регентом из Парижа, с Гейнзиусом. Петр все сильнее раздражался против своих германских союзников. Екатерина, которая должна была сопровождать его в Амстердам, принуждена была остановиться в Везеле, где 2 января 1717 года произвела на свет сына, царевича Павла, прожившего всего несколько дней. Такой неблагополучный исход родов приписывался ее супругом плохому обращению, какое ей пришлось испытать, проезжая через Ганновер. Дело дошло до того, что побили ее кучера. К несчастью, Дюбуа прибыл в Голландию с совершенно иными планами, чем поддержка Гёрца. Людовика XIV уже не стало, направление французской политики не зависело более от Торси, и регент прислал Дюбуа, чтобы встретиться со Стэнхопом и войти в соглашение с Англией относительно вопроса, которому жертвовал некоторое время всеми остальными политическими соображениями и расчетами: он страстно желал стать преемником великого короля!

Неудача Гёрца зависела от такого фатального совпадения. Видя, что Франция уклоняется, Петр стремился к сближению с Англией. Но в феврале 1717 года шведский министр в Лондоне Гилленборг был арестован под предлогом сношений с претендентом, и русский резидент Веселовский оказался тоже замешанным в обвинении. Он пытался всеми силами оправдаться, и Петр торопил Куракина ему на помощь с предложением выгодного торгового договора как предварительной ступени к договору политическому. Но от посла сейчас же потребовали второй предварительной статьи: эвакуации Мекленбурга. Петр вынужден был сознаться, что с этой стороны ему ничего не добиться: король английский и курфюрст Ганноверский действовали заодно, чтобы удалить его из Германии и от Балтийского моря. Он снова обратился к Франции и в марте 1717 года решился лично отправиться туда попытать счастья. Из Берлина приходили благоприятные вести: Пруссия, по-видимому, не прочь была взять на себя посредничество для достижения соглашения и даже самой принять в нем участие. Ниже мы более подробно остановимся на пребывании царя на берегах Сены и успехах, ожидавших его личное дипломатическое вмешательство. Они окажутся посредственными. Однако, вернувшись в Амстердам из Парижа, куда сопровождали государя его послы Головкин, Шафиров и Куракин, подписали с Шатонёфом, представителем Франции, и Книпгаузеном, представителем Пруссии, договор, отличительной чертой которого являлось признание французского вмешательства для окончания Северной войны. И таким образом опять-таки восторжествовала идея Гёрца.

Антипатичный дипломат завоевал личное расположение царя; Петр соглашался на тайное свидание с ним в замке Лоо и вполне вошел в его планы. Поручив ему дело улаживания самостоятельного мира с Карлом, он дал обязательство ничего не предпринимать в течение трех месяцев, и Гёрц прибыл с пропуском русского государя в Ревель, чтобы оттуда направиться к своему повелителю в Швецию. Последствия этой новой дипломатической путаницы обнаружились быстро. В январе 1718 года внимание политических кругов Петербурга было встревожено неожиданным отъездом генерала Брюса, генерал-фельдцехмейстера, и канцлера Остермана. Куда они отправились? Голландский резидент де Би замечает, что Брюс приказал уложить «новые богатые одежды и серебряную посуду». Так как всем известна была его бережливость, то такая пышность казалась подозрительной. «Резкие слова и вспыльчивость», с какой Остерман отвечал на осторожные вопросы ганноверского резидента Вебера, утверждая, что отправляется в инспекторский объезд, нисколько того не успокоили. В мае всей Европе уже было известно, в чем дело: Брюс и Остерман – со стороны России, Гёрц и Гилленберг – со стороны Швеции съехались в Аланде для заключения мира. Ввиду предупреждения споров о старшинстве была снята перегородка, разделявшая две комнаты, и предназначенный для конференции стол ставился посередине, наполовину в одном, наполовину в другом помещении. Труднее было достигнуть соглашения относительно самого повода к совещаниям. Гёрц требовал status quo ante – возврата к прежнему положению дел: возвращения всех владений, отнятых у Швеции; а Петр соглашался уступить только Финляндию, и дело плохо подвигалось вперед. Правда, царь проявлял большую щедрость в других отношениях, предлагая Швеции какое угодно вознаграждение за счет германских владений английского короля, конечно, с условием, что она сама позаботится обеспечить за собой свои новые приобретения. Но в том Петр обещал свою помощь, даже, в случае надобности, поддержку притязаниям претендента в Англии. Шведы, по-видимому, не придавали особой цены таким обещаниям; тогда Петр советовал своим уполномоченным сделать попытку подкупа. Гилленборг, без сомнения, был не такой человек, чтобы отказаться от хорошего участка земли в России. Но ему сказали, что ганноверцы, со своей стороны, подкупили шведского посла Миллера. И он наивно этим оскорблялся. В то же время разнесся слух о народном восстании, вызванном в России процессом царевича Алексея, и этот слух вместе с упрямством Карла XII, у которого благодаря этому снова пробудилась надежда, и трудностью отобрания от Пруссии Штеттина, от которого шведский король не желал уже отказаться, создал еще более серьезное препятствие к быстрому соглашению. Наконец наступила фридрихсгальская катастрофа, окончательно прервавшая переговоры. Карл был убит (10 декабря 1718 года). Обвиненный в соучастии с Россией в ущерб шведским интересам, преданный суду по приказу Ульрики Элеоноры, которая, будучи замужем за наследным принцем Гессен-Кассельским Фридрихом, наследовала брату, Гёрц взошел на эшафот. Великий северный кризис вступил в новую фазу.