— «Жди беды, и она придет», — напевал Рузгин.
— Накаркаешь! — покачал головой Ланьер.
— Напротив, предсказанная беда не случается.
И в самом деле — ничего не случилось, пока ехали в лес. Без приключений добрались, поставили машины в указанной зоне.
Удобная поляна в двух шагах от дороги. Из крупных камней сложено подобие стола. Рядом камни поменьше, служащие стульями.
Терри проверила, у всех ли раненых есть вода и манжеты с физраствором. Ей за ранеными следить, Виктору — слушать мортал. Так объяснил Бурлаков.
Мортал. Здесь каждый шаг опасен. Деревья невозможно обхватить руками. Хвоя пружинит под ногами. Туман клубится. Тишина.
— Сказка, не правда ли? — Виктор повернулся к Терри. — Не боитесь постареть?
— Только об этом и мечтаю, — огрызнулась медичка.
— Я тут пожрать прихватил малость, консервы, сухари. Овощи брать не стал, они в этом лесу гниют мгновенно. Вина захватил. — Димаш принялся обустраиваться. — Говорят, бокал хорошего красного вина — и никакой мортал не страшен.
На каменном столе разложил еду, расставил стаканчики, банки с консервами.
— В этом лесу жрать жутко хочется. Так, Виктор Павлович? У меня с первой минуты под ложечкой сосет. Каланжо! Давай к нам! — крикнул он сидящему на броне капитану. — А то с голодухи в обморок грохнешься.
— Кто-то должен стоять на часах, рядовой, пока вы брюхо набиваете, — отозвался Каланжо.
— Да ладно, врата закрыты. Нет больше ни рядовых, ни капитанов. Только хозяин крепости и мы, подданные его. — Похоже, такая ситуация Димашу была по душе.
— Опасная точка зрения, — заметил Каланжо, но с вездехода не слез.
— А вы как думаете? — повернулся Димаш к Виктору.
— Мы в крепости — гости. Год пройдет, вернемся в наш мир. Так что надо жить, как живут бессмертники. Они здесь были до нас и после нас останутся, не нам их обычаи нарушать, — отозвался Виктор. И добавил: — Даже если нам что-то не нравится.
— Капитан, давайте я покараулю. Вы перекусите, потом меня смените, — предложил Рузгин.
— Знаете, как бессмертники именуют Бурлакова? — спросил Димаш. Расхохотался: — Мой генерал. Иногда — Бонапарт. В профиль он действительно похож на Наполеона. Только ростом выше.
— Говорят, в мортале можно встретить Льва Толстого, — сказал Ланьер.
— Да ну вас! Опять шутите! — махнул рукой Димаш.
— Нисколько. Я вполне серьезен. Лев Николаевич ходит по лесу точь-в-точь такой, каким мы его на фотографии видели: бородатый, в косоворотке, крестьянских портках и босиком. Ходит по тропинке или сидит на валуне, опершись на клюку. Если заговоришь с ним — ничего не ответит. Только сплюнет. И уйдет.
— А если ответит? — спросил Димаш.
— Тогда ворота закроются, — предположил Рузгин.
Все засмеялись. Смех в мортале звучал странно. Как уханье филина.
— «Дольфин» полный, — сказала Терри, следившая все это время за бутылкой, стоявшей на камне. — Пойду раненых проверю.
— Да ладно вам, минут пятнадцать прошло...
— Восемь часов, — Виктор повертел в пальцах начавший плесневеть сухарь.
— Вера Найт — это кто такая? — спросил Димаш. — Что там бессмертник о ней болтал?
— Кинозвезда, — пояснил Виктор. — Когда ворота только окрылись, через несколько лет заметили, что тут, в реликтовых лесах, фактически существуют зоны бессмертия. Многие красотки возомнили, что могут жить за вратами и не стариться. Голливуд устроил здесь что-то вроде дачного поселка. Но потом Вера Найт с любовником после вечеринки решили погулять в мортальном лесу. Их друзья видели, как парочка под утро возвращалась из мортала. На другой день нашли в постели два трупа, похожих на скелеты. Умерли оба от истощения.
Димаш затравленно оглянулся:
— И мы можем вот так же?
— Вполне.
— Да вы шутите, как обычно. Да?
— У меня сыну два года, — задумчиво сказал Каланжо. — Я вернусь — а он уже вырос...
— ...приложи ухо к земле... — услышал Виктор за спиной голос Эдика Арутяна. — Приложи — и услышишь конский топот...
— Тревога! — крикнул Ланьер.
Туман еще больше сгустился. Дорога была будто залита молоком. И в это молоко Рузгин дал очередь наугад. В ответ зацокали пули — по стволам, камням. Неведомо — кто и откуда стрелял. Все кинулись на усыпанную хвоей влажную землю, пытаясь укрыться за плоским камнем, который служил им столом. Виктор отполз в сторону, вытащил «беретту». Он ничего не видел — белая пелена висела между деревьями. «Белая тьма» — вдруг вспомнил он название секретной программы. Рен Сироткин был против ее внедрения, доказывал, что она развяжет руки эсбистам.
Белая пелена лопнула, из леса вырвались всадники на черных конях. Черные доспехи из феррокерамики, на конях лунным блеском сияла причудливая сбруя. Скачущий впереди выстрелил из винтовки. Рузгин скатился с брони.
— Борька! — завопил Димаш.
Виктор прицелился в лошадь. Жалко конягу! Но бить надо наверняка. Нажал на спусковой крючок. Но раздался лишь сухой щелчок. Похоже, патрон заклинило. Проклятый лес! Здесь оружие надо чистить каждый час...
И тут из-за деревьев, из тумана вылетел наперерез черным белый всадник. Был он сед как лунь, борода его летела прядями по ветру, и белые одежды, выцветшие и истлевшие, напоминали клочья тумана. И конь под ним был мосласт и бел. Старик поднял руку, замахнулся мечом... Но черный оказался проворнее, выстрелил старику в грудь почти в упор. Белый всадник вместе с конем рухнул на землю. Тут Каланжо вскочил, заорал «Гады!» и принялся поливать огнем из автомата черного всадника. У коня будто подрезало передние ноги. Он грохнулся, попытался встать, потом повалился окончательно, подминая под себя седока.
Убийцы! Сволочи! Виктор ощутил бешеную ярость. Рванулся вперед. И тут это случилось с ним впервые. Внутри вдруг сделалось легко и пусто. Ни с чем не сравнимое чувство. Будто невидимая, но сильная рука сжала внутренности в комок и рванула... Свет погас на долю секунды, на кратчайший миг, потом вспыхнул ослепительно ярко, Виктор очутился рядом с поверженным всадником. Схватил его винтовку, выстрелил в скачущего на него черного рыцаря. Пуля срикошетила от феррокерамики. Еще выстрел! Пуля угодила в шею. Виктор видел, как брызнула кровь. Человек в черных доспехах рухнул на землю.
Остальные всадники развернулись и исчезли в тумане. Будто и не было их вовсе. Растаяли.
Рузгин поднялся, дал очередь вслед. Но вряд ли в кого-нибудь попал.
Виктор, все еще сжимая трофейную винтовку, побежал к человеку в белом. Белый конь поднялся и теперь стоял, обмахиваясь тощим хвостом. Темные печальные глаза покорно смотрели на хозяина. Тот умирал. На груди, на лохмотьях белой его одежды расплывалось алое пятно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});