— Так вот что ты имел в виду под словом «помощь»?
— Тебе-то что? Тебе все равно ничего не будет… Ничего! Отец тебя любит больше, чем меня. Он тебе вес простит. Отругает немножко — и дело с концом… И опять будет у тебя с ним мир и понимание.
— Ничего у меня с твоим отцом не будет. Меня уволили. Тебе спасибо.
— Как уволили? — Антон растерялся.
— Так! Окончательно и бесповоротно. Ты вот мне скажи… Я от тебя хочу услышать… Ты считаешь, что это справедливо? Ну что ты молчишь? Там, в кабинете, нужно было молчать… Я тебя не выдал. А ты… Знаешь, почему я сейчас с тобой разговариваю? Я все же надеюсь, что ты переборешь себя, пойдешь и скажешь всю правду. Если, конечно, ты мне друг…
Антон не шелохнулся.
— Ты пойдешь?
Лицо Антона скривилось, он закусил нижнюю губу и развернулся к окну.
— Ты пойдешь… друг?!
Антон повернулся к Максиму и истерически, со слезами на глазах, прокричал:
— Не-е-ет!!!
Глава 33
Оформление документов и выход из тюрьмы прошли как во сне. Олеся не верила, что все это происходит с ней. Форс подвез ее до дома. Она вошла в свою квартиру. Пахло пылью, одиночеством, запустением. Как она мечтала там, в камере, оказаться дома, нырнуть в ванну, вспенить воду, залечь надолго с книжкой, потом поставить хорошую музыку, съесть что-нибудь этакое, выпить наперсток ликера…
Отчего же сейчас ей так плохо? Почему нет ничего, кроме усталости? Олеся положила голову на стол и уснула.
Но утро вечера мудренее.
Не хныкать — приказала она себе. Приняла контрастный душ, сделала прическу. Подобрала костюм. Долго выбирала (это вам не в тюрьме в обносках ходить!). Предстояло идти в ресторан, общаться с Форсом и с этими непонятными людьми, у которых она будет работать.
…Стол был накрыт на четверых. Но сидел за ним один Форс. Увидев Олесю, встал, отодвинул стул, помог сесть, сделал дежурный комплимент:
— Сударыня, вы прекрасны!
Сели, начали с ассорти и салатов. У Олеси аппетита совсем не было.
— Что не ешь? — галантно удивился Форс. — В тюрьме такого не дают? Давай ешь! Все оплачено.
— Простите, Леонид Вячеславович, но я бы предпочла закончить с нашим делом побыстрее. Скажите мне, что я должна буду делать?
— Молодец. Быка — за рога? Одобряю. Далеко пойдешь! Значит так, первое: ты должна играть роль невесты.
— Чьей невесты?
— Одного приятного мужичка. Тебе-то не все равно? Твоего «жениха» зовут Игорь.
— Но я не знаю никакого Игоря.
— Не волнуйся. Вас познакомят.
— И что, я все-таки должна буду с ним спать?!
— А что, уже не терпится? — видя, как Олеся зло сверкнула глазами, Форс смягчился. — Ну-ну, успокойся. Это, как я и говорил, строго по желанию. И, между нами говоря, я бы не советовал! Так… Это что касается твоего «жениха». А теперь, второе и главное: меня интересует все, что связано с твоим хозяином. Кто приезжает в дом к Астахову, с кем он общается, содержание разговоров и, возможно, писем… И не вздумай мне лгать! Учти — у меня есть возможность выборочно контролировать тебя. А теперь ешь!
— Спасибо, не хочется…
— Ну как знаешь! И не будь такой неженкой. Понимаешь, ты в том доме должна стать не просто горничной, а членом семьи! Меня интересует все, чем они дышат… О! Тихо. Вот и твоя хозяюшка идет… Говори все, как договаривались. Да, чуть не забыл. Запомни, не вздумай рассказать им, что ты была под следствием. Это все испортит! Поняла?
— Поняла. Я бы сама с радостью об этом забыла…
Подошла Тамара. Поздоровалась подчеркнуто оживленно:
— Здравствуйте, здравствуйте…
Форс опять встал, отодвинул стул, чтобы Тамара села.
— Добрый вечер, Тамара Александровна. Присаживайтесь. Вот, познакомьтесь: это Олеся.
— Понятно. Значит, вы и есть наша предполагаемая горничная?
— Да.
— А я Тамара Александровна Астахова. Хозяйка дома, где вы будете работать, если мы обо всем договоримся, конечно…
— Я надеюсь, что договоримся.
— Я уже рассказал ей об обязанностях, — засуетился Форс. — Так сказать — ввел в курс дела…
— Спасибо! Дальше мы справимся сами. Леонид, вам, наверное, не интересны наши женские разговоры…
— Понял. Я тут, кстати, руку измазал. Пойду помою.
Тамара подождала, когда Форс отойдет подальше, и обратилась к собеседнице:
— Ну что ж, Олеся, расскажите о себе.
— Особенно рассказывать нечего… Работала на фирме… Фирма развалилась… Потеряла работу. Подалась в горничные… В Управск приехала недавно.
— Скажите, а где вы работали? Может быть, у вас есть какие-то рекомендации?
— Нет. Рекомендаций у меня нет. А работала я в гостинице.
— В местной?
— Нет, это было еще до Управска.
— Вот как? Простите, а почему ушли с прежнего места работы?
— Сами же знаете, сколько там платят…
— Значит, вам нужны деньги?
— Конечно. Они всем нужны.
— Насколько я понимаю, вас предупредили, что помимо исполнения прямых обязанностей, вы будете должны немного поактерствовать — сыграть роль невесты?
— Да, я согласна…
— Вас ничего не смущает? Вы готовы быть невестой незнакомого человека?
— Я привыкла не задавать лишних вопросов… Мое дело — выполнять условия хозяев, раз уж я нанимаюсь на работу.
— Вы во всем такая покладистая? — встревожилась Тамара.
— Вы думаете… Нет! Меня предупредили, что никаких… отношений с моим «женихом» не подразумевается!
— Да, голубушка! «Не подразумевается»! Ни с «женихом», ни с хозяином! Кстати, я надеюсь, вы не замужем.
Олеся кивнула головой.
— Это хорошо… А вы что, совсем нелюбопытны? Вас даже не интересует, кто ваш «жених», какой выглядит?
— Мне сказали, что нас познакомят…
Тамара увидела Игоря, входящего в зал.
— Да, правильно сказали. А вот, кстати, и он!
Представление не заняло много времени. Вскоре и Форс вернулся — наконец-то отмыл руки.
Так что посидели, в целом, неплохо.
А на прощанье новая хозяйка еще раз удивила Олесю, выдав загадочную тираду:
— Вот вам блузка. Она мне не подошла. И будем считать, что я отдала ее вам за полцены. Но на самом деле, берите ее бесплатно. И на работу сегодня приходите, пожалуйста, в ней.
Странная работа.
Странные люди…
* * *
Кармелита не знала, как начать разговор с отцом. Она знала только одно — смолчать не сможет. И вот в конце концов собралась с духом и пошла к отцу выяснять отношения. Начало речи она заготовила давно:
— Папа, нам надо поговорить. Почему ты так поступаешь с людьми?! Ты не Господь Бог!
— Я знаю… — недоуменно ответил Баро. — Я никогда и не думал, что я Господь. Успокойся и объясни, что случилось?