Когда погиб король...
Как много лет прошло, и снова предо мнойОгни свечей, кадило, панихида...И вспомнились мне горечь и обидаТех дней, когда погиб король, любимый всей страной...
Печальный звон в церквах, туманно, серый день.Народ замолк, затихла вся столица.Шпалеры войск... Заплаканные лица...Все в трауре... Цветы, венки, повсюду крепа тень...
Со всей страны стеклись – с поникшей головойСоратники, сподвижники, содруги...Славянской, неутешной, горькой «туги»Полны сердца людей – убит король-герой!
Впряглись гвардейцы и везут его лафет...Орлы-солдаты движутся как тени...Толпа безмолвно стала на колени,Лишь слышен вздох-упрёк: «За что?» –За что – ответа нет!
Железные стрелки железного полка,В железных касках, сдвинутых на брови,Рыдали, губы закусив до крови,Качался строй, – впилась в ружьё дрожавшая рука...
Стеклись из разных стран – последний долг отдать –Войска, оркестры, принцы, генералы...Бесчувственны и холодны как скалы,Надменный взгляд – непоправимого им не понять!...
Красавец конь гнедой, без седока в седле,Понуро шел в безрадостном параде...Нам не забыть тех горьких дней в Белграде,Когда король парад последний принял на земле...
Перед портретом К.Р.
Зачем живём? К чему спешим куда-то?Рабы забот мирских и ночь и день...Ведут нас зависть, жадность, «злато» –Заблудшая толпа! За ней тревоги тень...
Поэт, в наследство нам, оставил многоИзящных слов, кристально чистых слов.В них пламя правды, чести, Бога –Таких великих, но потерянных основ.
Нашел К. Р. дороги в мире этом,Не уставал твердить нам слово «верь!»И зажигал своим сонетомОн благородства свет, померкнувший теперь.
Он жил для Родины, царя, народа,Воспел Христа в смиренной чистоте...Над сердцем княжила природа.Служил он Доблести, Добру и Красоте...
О, если 6 людям долю этой веры,Зерно его стремления к Добру –Пришли бы в жизнь иные меры,И мир бы чистым стал, как воздух поутру!
1958, Лос-Анджелес.
Девятнадцатого ноября
Сонет
Ст. лейтенанту Ю.К. Дворжицкому
Не здесь, а там – в порту совсем иного мира,Которого нельзя на картах отыскать,Сегодня, будто вновь спеша на вахту стать,Сойдутся флотского носители мундира.
С кадета-мальчика до старца-командираОдна семья, отец им – флот, Россия – мать;Собравшись в круг, пойдут былое вспоминать –Свой корпус, флот, моря – оттенков всех сапфира...
И вновь пред взором их плывут галеры в ряд,Фрегаты, бриги, белых парусов наряд,Азов, Гангут, Чесма, Синоп, туманы Крыма,Линейных кораблей и крейсеров отряд...
И Флаг Андреевский, средь пушечного дыма,Старинной славы стяг горящий видит взгляд...
Сентябрь 1971 года
* * *Из Крыма с войсками П.Н. Врангеля ушли в полном составе и несколько женских гимназий, институтов, также обосновавшихся затем в Югославии. Многие девушки-гимназистки (институтки) стали подругами, женами повзрослевших кадет. И в счастье, и в печали были рядом с ними, делили вместе с мужьями десятилетия эмигрантской жизни.
Лидия Девель-Алексеева, возможно, одна из таких бывших гимназисток. Сколько искренности, открытой боли в её стихотворениях, также случайно «залетевших» ко мне среди страничек заграничной переписки...
Лидия Девель-АлексееваРождество в Нью-Йорке
За окном плывут антильские напевы,Частым трепетом исходит барабан,Сверху песни, снизу песни, справа, слева,Каждый нынче полноправно сыт и пьян.
Я сижу одна в шкатулке музыкальной,Пахнет ёлка, высыхая на столе.Нам уютно, мне и ёлке, нам печально,Что недолго длится праздник на земле.
* * *
Вся жизнь прошла, как на вокзале,Толпа, сквозняк, нечистый пол.А тот состав, что поджидали,Так никогда и не пришел.
Уже крошиться стали шпалы,Покрылись ржавчиной пути,Но я не ухожу с вокзала:Мне больше некуда идти.
В углу скамьи, под расписаньем,Просроченным который год,Я в безнадёжном ожиданьеГрызу последний бутерброд...
* * *В Венесуэле – в Каракасе, Валенсии, Маракае, Турнеро и других местах, где довелось мне встречаться с русскими, о Николае Николаевиче Домерщикове слышал постоянно. «Дело» происходило в мае-июне 1991 года, как я упоминал выше. Николай Домерщиков, Коля – на языке его сверстников и друзей, ушел из жизни в июне 1985-го, а будто вчера это случилось. Так живо, с грустинкой, говорили о нем русские каракасцы, будто вот он появится, вот завернет на огонек в кадетскую «кинту». Крупный, ростом под потолок, обаятельный, рассудительный, с чувством юмора, с деловой хваткой. Не случайно же он был и организатором кадетского объединения в Венесуэле много лет его председателем и вице-председателем.
Ушел из жизни скоропостижно, в возрасте всего 73-х лет. Употребляю это «всего», поскольку зарубежные русские – долгожители, и 80 и 85 лет еще не возрастной потолок. (Великая княжна Вера Константиновна, Старшая Сестра всех кадет российских, которая получала нашу «Тюмень литературную», чем мы, её работники, были польщены, дожила до 96 лет.)
Так вот, Николай Домерщиков, имея добрые человеческие качества в своем характере и поступках, уважаем был друзьями и за поэтический талант. Поскольку сочинительство стихов и прозы в интеллигентной и образованной кадетской среде, как я уже подчеркивал, явление нередкое, Николай Домерщиков все же был первым из поэтов среди венесуэльских русских кадет. И это признавалось ими.
Поэт не оставил после своей жизни отдельного сборника стихотворений. Надо думать, что свой дар сочинителя сам он оценивал скромно. Стихи его хранятся в архивах кадетского объединения, редкими крупицами остались на страницах машинописного Бюллетеня, еще реже в журнале «Кадетская перекличка», что много лет издается русскими в США. Он размышлял о сущности человеческой жизни на земле, о непременном уходе в мир иной, о церкви, о Господе... Чаще это печальные строки, не в пример его жизнелюбивому характеру.
Штрихи биографии. Родился в дворянской семье в Петербурге в 1912 году. Отец Николая, Домерщиков Николай Павлович, окончил в 1908 году Пажеский корпус. Мать, Нина Николаевна, урожденная Павловская, была также интеллигентной женщиной. Вместе с семьей малолетний Коля отплыл из Новороссийска в 1920 году в Константинополь. Жили сначала на острове Принкимо, в 1921 году прибыли в Югославию – в городок Хуботице, затем поселились в Паличе. Отец получил работу бухгалтера на руднике Любия.
Однажды к соседям Мальчевским приехал на каникулы их сын Алексей. Он был в кадетской форме. Увидев его, родители Коли тоже решили записать сына своего в кадетский корпус. Тем и определили его дальнейшую «кадетскую судьбу». С 1924 по 1930 годы Коля Домерщиков обучался сначала в Сараево, затем в Белой Церкви. К окончанию обучения стал вице-фельдфебелем. Надо полагать, учился достойно, старательно, поскольку «лычки» на погоны мальчикам-выпускникам давали далеко не всем.
Подробности дальнейшей жизни русского кадета рассказала мне в письме старшая дочь Домерщикова, Елена, живущая сейчас в Канаде. В конце письма она отметила взволнованно: «Он был прекрасный семьянин и самый лучший отец в мире!»
Вот некоторые подробности из письма дочери Н.Н. Домерщикова. После корпуса проучился год в университете в Бельгии. Вернулся в Югославию, где в 1938 году окончил строительный факультет Белградского университета. Некоторое время отбывал воинскую повинность в школе артиллерийских резервных офицеров, был произведен в чин резервного подпоручика Югословенской армии. Во время войны попал в плен к хорватам, через полгода освободили, стал работать инженером-строителем в Белграде. В 1942-м группу русских и сербских инженеров немцы мобилизовали для работы в Берлине. В 1945 году во время бомбардировок города Николай был тяжело ранен. В больнице, где его нашел однокашник кадет Костя Жолткевич, он долго лежал без сознания. Отыскали родителей Домерщикова, которые находились среди русских беженцев в австрийском Тироле.