Ты через века, а может быть, и через тысячелетия, слушающий эти слова, загляни в свою душу, спроси свой разум, готов ли ты к ответственности, готов ли ты взять в свои руки судьбы миллионов разумных, готов ли ты верно распорядиться силой. Если да, то пусть совесть станет тебе судьей, а если ты понимаешь, что еще рано, что ты еще не готов, то покинь это место и никогда не возвращайся».
Я стоял словно парализованный, не в силах пошевелить даже пальцем, даже моргнуть было не в моей власти, а в моем мозгу набатом гремели слова возможно последнего представителя древнего народа, останки которого я сейчас вижу перед собой. Отгремели последние слова этого… предостережения, завещания, напутствия, не знаю, как к этому относиться, и я как подкошенный рухнул на каменный пол. В голове все еще звучал набат, но чувствительность постепенно начала возвращаться к телу. Кое-как повернув голову, я посмотрел на причину моего такого состояния.
Совершенно пустой, идеально круглый зал диаметром около двадцати метров, небольшой, если сравнивать с самым первым, что я посетил в этой башне, тот был в диаметре почти сто метров, но не выглядел таким уж огромным, наверное потому, что не был пустым. В зале две двери, хотя я бы сказал, что небольших ворот, высота около пяти метров и примерно такая же ширина. Через одни такие ворота я и прошел сюда, а вторые находятся прямо напротив, но между ними кое-что есть, это высокое каменное кресло, на котором сидит… мумия. Мумия вполне себе человека, если не учитывать, что росту в ней явно больше трех метров, кисти шестипалые, да и рук целых две пары. Но и это не самое главное отличие, на голом черепе отчетливо видны три глазницы. С шеи мумии свисает массивная цепь, на которой покоится большой ярко-голубой кристалл. Верхняя пара рук мумии свободно лежит на подлокотниках кресла, а нижняя словно бы поддерживает этот самый кристалл.
Как вы думаете, что в первую очередь я сделал, оказавшись в этом зале? Правильно, протянул свои грабки к кристаллу. Нет, я даже и не собирался его забирать. После того, что я видел в предыдущих залах этой башни, меня бы не впечатлил и бриллиант размером с футбольный мяч, не то, что какой-то полудрагоценный лазурит раза в два меньше размером. Просто камень светился, завораживающе светился, а покрывавшая его паутинка белоснежных разводов словно бы завораживала, прося, приказывая и настаивая взять камень в руки. Что я и сделал. После чего меня будто бы кувалдой в лоб приголубили, и этот голос, голос, раздавшийся прямо в голове, прямо в мозгу.
Восстановился я довольно быстро, не прошло и десяти минут, как я снова был на ногах, голова не болела, не гудела и никаких посторонних голосов в ней не звучало. Подойдя к мумии, я постоял несколько минут, разглядывая ее и кристалл, а потом почему-то сказал, глядя прямо в третий, лишний, глаз черепа.
— Я не пойду дальше. Не потому, что недостоин, каждый мнит себя самым-самым, а потому, что мне это не надо. Не затем я сюда пришел. Сейчас я уйду, но, извини, я сюда еще вернусь. Может быть, через месяц, может быть, через год, а может быть, и через десять, двадцать, да хоть через сто лет. Мне не нужно то, что находится за твоей спиной, так же мне не нужно и то, что находится на первых трех этажах, а вот четвертый и пятый, ты уж извини, я немного пограблю. — Не знаю, показалось мне или нет, но я отчетливо видел мгновенную вспышку чистого белого света в третьей глазнице. — Буду считать это за знак согласия, — сказал я, направляясь к выходу.
Глава 22
Из башни я в тот день так и не ушел, как, впрочем, и на следующий, и через три дня, и через пять, и через неделю, почти декаду я прожил в башне, а если быть уж совсем точным, то под башней.
То, что с этим «посланием потомкам» все не так уж и ладно, подозрения у меня зародились почти сразу, я только не мог понять, что именно мне не нравится, за что цепляется сознание, подмечая неправильность. Более-менее понимание этого вопроса ко мне пришло, когда я уже почти спустился, когда шагал по лестнице между вторым и первым этажами башни. Слишком уж все просто, дойди до города, преодолей его защиту, не такую уж и мощную и не непроходимую, как оказалось, раз мой шаттл с моей почти детской поделкой смог это сделать, поднимись на самый верх башни, где некое, давно умершее, существо все преподнесет тебе на блюдечке с голубой каемочкой, дескать, вот, последний шаг остался и «великое могущество» будет твоим, только договорись со своей совестью. Ага, договориться с совестью! Кому? Местным сталкерам? Разумным, у которых такой роскоши изначально конструкцией не предусмотрено? Разумным, которые изо дня в день уходят в эти проклятые всеми богами вселенной земли, чтобы принести оттуда хоть что-то, хоть какой-нибудь росток, останки местного животного или, если повезет, какой-нибудь артефакт, совсем неважно какой, даже самая обыкновенная ложка, принесенная из зоны аномалии становится бесценной? И вот так вот оставить на их совесть, быть или не быть разумной, да и вообще, жизни на планете? Нет! Не верю! Да, на последнем этаже этой башни есть какое-то оружие, которое смогло уничтожить мой шаттл. Да, судя по всему, оно очень мощное, раз уж смогло это сделать, по крайней мере для этого мира мощное, да, скорее всего оно, это оружие, еще и комплексного действия, или же оно там не одно, но все равно действует в комплексе. Скорее всего какая-то система обнаружения, определения, наведения и уничтожения, но на «самый страшный секрет» трехглазых оно как-то не тянет. Да и оружие это одноразового действия, теперь, после уничтожения моего шаттла, я преодолею его действие даже на гражданской модели флайера, достаточно будет продублировать общую защиту машины два-три раза и отдельно защитить ее основные системы и механизмы, двигатели, ИскИн и системы вооружения. А потом всего один залп из плазменных пушек и от этой башни, вместе с ее системой вооружения, не останется ничего, кроме озера кипящей лавы. Значит, что? Значит… где умный человек прячет лист? В лесу! Где спрятать нечто по-настоящему ценное, важное и смертоносное? Среди такого же ценного, важного и смертоносного. Проблема только в том, что для каждого отдельно взятого разумного, это самое «ценное, важное и смертоносное»