Читать интересную книгу Лифт в преисподнюю - Михаил Март

— Когда же я его увижу?

— Он пришлет вам официальное приглашение через фирму, и вы вместе с сыном поедете в Ниццу. Но повторяю, наберитесь терпения.

Ника ждала и терпела. Ей часто казалось, будто Геннадий ее использовал в своих целях и теперь она ему не нужна. Он всегда был и оставался для нее загадкой. Может, из-за этого она так привязалась к нему. Первый мужчина в ее жизни, которому удалось вить из нее веревки. Кот, гуляющий сам по себе, не признающий законов и правил. Он жил по своим законам, ведомым одному ему и никому более.

В театр Нику взяли без оговорок. И роль хорошую дали. Имя Вероники Оболенской печаталось на афишах крупными буквами. Всего хватало. И денег, и удовольствий, но она находилась под неусыпным наблюдением своих телохранителей и прислуги. Всегда на виду, — и на сцене, и дома. Общение с мужчинами ограничивалось светскими тусовками, где приходилось разыгрывать целомудрие и бесстрастность. Тяжеловатое положение для молодой женщины.

Так длилось полгода, пока наконец не пришло долгожданное приглашение из Франции от господина

Гийома Пуартье. Поездку можно было назвать командировкой, так как она ехала туда в роли вице-президента компании, и документы оформлялись фирмой. Но Нику меньше всего интересовали детали. Она знала одно: наконец-то долгожданная встреча состоится. Напряжение возрастало. Вдруг он ее отвергнет и примет как мифического партнера, который делает его дела в России? А она остается лишь матерью его ребенка, ради которого он старается. И здесь он не ошибся. Она будет пахать на него до конца жизни, потому что это и ее сын. Как бы ее женская гордость ни ущемлялась, она навсегда останется его рабыней, связанной кровными узами.

В середине сентября, в разгар бархатного сезона, самолет приземлился на юге Франции, где стояла изумительная погода. Геннадий встретил ее с цветами, она увидела его волшебные глаза, наполненные любовью и страстью. Все сомнения тут же улетучились. Ника бросилась ему на шею, и объятия длились, пока их не попросили освободить проход в паспортном контроле.

Вилла Ростопчиных походила на сказку. Такое она видела только в кино. Они наслаждались друг другом, а вечером ездили в Монте-Карло, то самое казино, где когда-то познакомились. На этот раз Ника могла позволить себе проиграть десять тысяч долларов. А потом они вернулись в Ниццу и зашли в тот же погребок, что и в первый свой вечер.

— Мы посвятили сегодняшний день поискам прошлого, — тихо промурлыкала она. — Может быть, ты мне что-нибудь скажешь о будущем?

— Конечно. Здесь в Ницце мы зарегистрируем наш брак в мэрии, так принято. А венчаться поедем в Питер. Я уже все продумал. Завтра посетим одного старика, постарайся ему понравиться. Его благословение много значит, я хочу, чтобы идея нашего брака исходила от него.

— А разница в возрасте его не смутит?

— Ему уже под девяносто. Он был женат трижды, но две жены умерли. Последней, с которой он живет и поныне, тридцать шесть, видно, ему надоело хоронить жен, хочет, чтобы кто-то, наконец, похоронил его.

— Крепкий дедушка.

— Да уж. Мечтает сплясать «Яблочко» на свадьбе нашего сына — Михаила Ростопчина.

— Ростопчина?

— Да. Я уже не просто Пуартье. Я Ростопчин-Пу-артье. И все благодаря его усилиям. Французский хвост скоро сам собой отвалится.

— В таком случае, Михаил должен носить двойную фамилию Ростопчин-Оболенский.

— Резонное замечание. Не имею ничего против. Но сначала надо оформить на него наследство по тем метрикам, какие есть, и уже потом менять имя. Я являюсь опекуном сына во Франции, а ты в России. К тому времени, когда он подрастет, капиталы сольются в одно целое, и компания будет принадлежать нашему сыну. И наследие Ростопчиных тоже.

— Так вот ради чего ты затевал такую грандиозную игру? Сумасшествие!

— У меня ушло на это два года. И они не вычеркнуты из жизни. Наше будущее и будущее наших потомков обеспечено. Об этом можно больше не думать. Мне осталось завершить кое-какие дела в России, а потом мы будем строить новые планы.

* * *

Капитан Малыгин словно законсервировался в день своего семидесятилетия и больше не менялся. Уникальный старик. А когда он увидел годовалого малыша с белыми кудряшками и в матроске, то даже помолодел.

— Вот он, адмирал русского флота, надежда и опора Андреевского флага!

— А это его мать, Родионыч. Вероника Оболенская. К сожалению, уже вдова.

Старик не обратил на последние слова внимания, он с нескрываемым интересом разглядывал девушку.

— Хороша, хороша. Нечего сказать. Русская красавица, — Малыгин начал оглядывать смущающуюся гостью. — Да, твой прадед мог бы тобой гордиться. Я-то родился поздно, а вот мой отец помнит князя Оболенского. Рассказывал даже, что будучи кадетом, танцевал на балу в Смольном институте благородных девиц с дочерью князя, княжной Наталией. И даже был представлен лейб-гвардии полковнику лично. Вот она, связь времен! Нельзя Русь в землю зарыть, она вечна и процветает. А?! Какие бутоны дает! Глаз не оторвешь.

Потом старик опять принялся за малыша. Ника очень забеспокоилась, когда он взял его на руки, но Геннадий придержал ее, мол, все в порядке.

И вдруг старик словно проснулся.

— Вдова, говоришь? — Обернувшись к Геннадию, не спуская ребенка с рук, он серьезно добавил:

— Так женись на ней, Гена! Почему внук не может быть тебе сыном? Одна кровь. Два таких высоких рода объединятся. Окрестим Мишку как Ростопчина-Оболенского. Хошь, князем будет, хошь, графом. Но юнгой нашего клуба он уже стал. Я соберу совет старейшин, и мы его посвятим в рыцари. За нами тысячи потомков великих граждан России стоят. Многие министерские портфели под мышкой носят.

— Хорошая мысль. Вот только не знаю, даст ли русская красавица согласие выйти замуж за отца своего мужа? Она вправе найти себе избранника и получше.

— Лучше не бывает! — строго прикрикнул старик. — Ты еще сам мальчишка, чего тебе соперников бояться! Это я, дурак, в свои пятьдесят восемь женился на пятидесятилетней. И где она? Одни косточки в склепе остались. Ты только жизнь начинаешь. Выше флаг, моряк!

Капитан вопросительно глянул на девушку.

— Да я согласна, Кузьма Родионыч, но не могу же я сама делать мужчине предложение?

— Вот! Слышал, пентюх? И ручки девице целуй. А я помолюсь за вас, лоб на паперти расшибу, лишь бы счастье вам вымолить. Совет да любовь, как говорится.

Чаров услышал то, что хотел услышать, а Ника поражалась. Как можно было предвидеть реакцию старика? Тот будто под гипнозом повторял все, о чем Гена говорил ей за день до встречи с капитаном.

— Психология — наука сложная, но если ею занимаешься всю жизнь, все нормально, — в ответ на ее недоумение весело заметил Чаров. — Теперь нам надо поработать с моим адвокатом и оформить наследство и опекунство. Благо, все нужные бумаги ты привезла. Муторное дело. Ты недельку на пляже поваляйся. Тебе наша кухня будет скучна.

Ника раскраснелась от счастья.

2

Бригаду зеков вели на лесоповал. Переходя понтонный мост, один из заключенных рухнул в реку, и с концами. Сибирские реки глубокие, если выплыть не успел, считай, пропал. На побег не похоже. Под водой не спрячешься. Прыгать за ним никто не стал. Кто-то перекрестился, кто-то плюнул, кто-то сказал: «Жаль парня». А чего жалеть-то, мало их гибнет на лесосеке? Почитай, недели не проходит без покойника.

Парня звали Артем Зерцалов, и вовсе он не утонул. Метка на мосту имелась, постороннему глазу невидимая, если не в курсе. И глубина не превышала двух метров. А на дне, придавленный камнем, его ждал акваланг. Главное, успеть маску напялить и клапан открыть. Успел. До берега, заросшего камышом, под водой проплыл, а там — лодка. Когда бригада мост перешла и скрылась в тайге, он выплыл на лодке из камыша и пару верст вниз по реке прошел. Лодку бросил, пустив ее по течению, вышел на дорогу, аккурат в том месте, где его поджидал крытый «уазик». В машине, кроме шофера, сидели двое мордоворотов. Все кавказцы. По языку, на котором они между собой разговаривали, он понял, что ему придется иметь дело с грузинами. С ним никто словом не обмолвился. Велели лечь на пол, брезентом накрыли, и машина покатила в неизвестную ему сторону.

Все просто, как дважды два. Накануне вечером Зерцалова позвал к себе Копуха. Авторитет известный, в зоне смотрящим был. Мужик бывалый, крутой, с таким не поспоришь: сказал, как отрезал. Если что не так, с лесоповала в деревянном ящике вернешься. На месте по размеру вырубят и рубанком зачищать не станут. Говорил только Копуха, мнение Зерцалова его не интересовало.

— Есть на тебя заява, Козья Ножка. Ящик вскрыть надо. Дело верное, по твоим зубам. Народ надежный, отвечаю за базар. Ящик откупоришь, получишь чистую ксиву и башли. Сколько тянуть осталось?

— Полсрока. Восемь дели надвое.

— Хорош в зоне попусту чалиться. На воле дел непочатый край. Там сам разберешься. А дело для мужиков сделай. Они умеют ценить и благодарить. Но если спартачишь что, то на ремни порежут. Уроют. Я за тебя слово дал. Так что ты и передо мной в ответе.