Читать интересную книгу Большая судьба - Евгений Федоров

К югу от Колыванского озера, на правом берегу речки Карболихи, впадающей в Алей, в недрах Змеиной горы демидовские люди неожиданно нашли серебро. Вскоре над Карболихой выросла крепость Змеиногорск, а подле нее обосновались рудники. Приписные демидовские работные начали добычу серебра для своего господина. А в 1739 году Демидов задумал построить еще завод. В устье реки Барнаулки, впадающей в могучую Обь, он облюбовал удобное место. На правом берегу Барна-аулки, как она в то время звалась, существовала небольшая деревушка Усть-Барнаульская, в которой числилось всего тридцать пять душ мужского пола. Демидов не замедлил закабалить их. По его же приказу сюда перевели еще двести приписанных к уральским заводам крестьян. В больших тяготах приписные срубили избы, построили плотину и вододействующие колёса. Великими трудами возвели они Барнаульский сереброплавильный завод. Руды на него доставлялись издалека гужом. Барнаул стал быстро обстраиваться, расширяться, и уже в 1765 году один из попавших сюда иностранцев писал на родину: "Барнаул есть главный сереброплавильный завод, в котором приготовляется ежегодно 400 пудов чистого серебра и от 11 до 15 пудов золота; в нем находятся горная канцелярия и главная команда... В Барнауле более тысячи домов, три греческих церкви и широкие прямые улицы..."

Однако воспользоваться всеми богатствами на Алтае Акинфию Демидову не удалось. До Петербурга дошли слухи, что на своих заводах Демидов, кроме меди, секретно выплавляет много серебра, и что большие обозы со слитками благородного металла идут на Урал в демидовскую вотчину - в Невьянск. В народе ходили слухи, что грозный уральский заводчик чеканит из алтайского серебра добротные рублевики, которые ценятся выше царских. Тайная добыча серебра продолжалась несколько лет, и только сбежавший иноземный мастер Филипп Трегер, обиженный Демидовым, добрался до Петербурга и донес об этом царице Елизавете Петровне. Соглядатаи Акинфия Никитьевича не замедлили сообщить о кознях Трегера своему хозяину. Чтобы отвести напасти, Демидов сам поторопился ко дворцу и добился личной аудиенции у императрицы. Упав ей в ноги, он с деланно радостным видом сообщил царице, что на его алтайских заводах найдено серебро. "Прими, матушка, наш скромный дар, который мы обрели в далекой земле!"

Царица, хотя и сделала вид, что поверила Демидову, всё же послала на Алтай для расследования бригадира Беэра.

Пока царский посланец добирался до Алтая, грозный уральский заводчик внезапно скончался, а спустя два года после его смерти, в мае 1747 года, последовал указ императрицы бригадиру Беэру:

"Ехать тебе на Колывано-Воскресенские заводы умершего действительного статского советника Акинфия Демидова и учинить там следующее:

Оные Колывано-Воскресенский, Барнаульский, Шульбинский и прочие на Иртыше и Оби реках и между оными... взять на нас. Оным строениям и рудам сделать опись и оценку, чего стоят; для знания, что должно будет наследникам его из казны нашей заплатить, а в такой заплате зачесть и то, ежели оный покойный Акинфий Демидов и его наследники чем в казну нашу должны и о том о всем справиться где подлежит и прислать нам известия".

Беэр в три года закончил приемку демидовских заводов, значительно уменьшив их оценку. Напрасно наследники Акинфия жаловались на него, нарекания остались без внимания. С той поры алтайские земли и заводы навсегда перешли в казну и были переданы "Кабинету ее величества", составляя личную собственность царей. Это поставило огромный край в еще более тяжелую зависимость.

Обширная Сибирь никогда не знала крепостного права. И вот на Алтае на землях царя крепостничество проявилось во всей своей жестокости. Для управления алтайскими горными заводами цари присылали иностранцев, по преимуществу саксонцев, которые чудовищно эксплуатировали работных, используя принудительный труд приписных к заводам крестьян, ссыльных людей, закрепленных за горным ведомством. Бергалы* казались угрюмыми, замкнутыми людьми. В длиннополых халатах полосатого тика, в потертых бархатных шапках с кистями, странными казались эти русские люди, стриженные в скобку или "под горшок". Руки их с крючковатыми черными пальцами, с обломанными толстыми ногтями походили на темные корневища. Жили они тяжело, беспросветно, кляли свою долю, и многие из них испытали на себе плети за побеги. Рудокопы, плавильщики серебра, чугунных и медных дел мастера, углежоги, рудоразборщики-малолетки и рудознатцы люто ненавидели царских приказных и свою ненависть вкладывали в песни с потайным смыслом.

_______________

* Б е р г а л ы - так называли себя горнорабочие крепостной

эпохи. Это слово происходит от немецкого Berghauer - забойщик породы.

Однако, несмотря на тяжелые условия жизни на Алтае, здесь были сделаны великие изобретения, которые смогли бы значительно облегчить труд рабочего человека. К одному из замечательных изобретений относится первая в мире "огненная машина" - тепловой двигатель, сделанный шихтмейстером Барнаульского завода Иваном Ивановичем Ползуновым.

В те времена начальником завода был передовой для своего времени знаток горного дела Порошин. Он и заинтересовался проектом Ползунова. После тщательной проверки предложения Ползунова Порошин направил ходатайство царице Екатерине II о разрешении осуществить изобретение. Прошел томительный год, пока в Санкт-Петербурге рассмотрели проект и постановили выдать в награду Ползунову четыреста рублей и присвоить ему звание механика. Но к этому времени Ползунов, надеясь только на свои знания и силы, создал новый вариант мощного теплового двигателя, рассчитанного на пятнадцать плавильных печей. Начальник горных заводов Порошин, наконец, пошел на риск и разрешил механику приступить к строительству двигателя.

Получая мизерное жалование, не имея опытных рабочих, Иван Иванович страстно, самозабвенно отдался работе. Много трудностей пришлось преодолеть солдатскому сыну, чтобы претворить свою идею в жизнь. Невзгоды и огорчения преследовали его на каждом шагу, и всё же, будучи тяжело больным, он в два года закончил свою "огненную машину", и в декабре 1765 года ее опробовали. Снова - переделки, искания, но когда двигатель окончательно был завершен, творца его не стало. Ползунов умер 16 мая 1766 года, тридцати восьми лет, от скоротечной чахотки. Машина была завершена и пущена в ход его учениками Левзиным и Черницыным.

Ползунов опередил англичанина Уатта на двадцать один год. Однако ползуновское детище просуществовало недолго. Несмотря на то, что оно принесло более одиннадцати тысяч рублей серебром прибыли, после ухода Порошина в отставку, по приказу иноземца Ирмана двигатель был разрушен и выброшен на пустыри.

Ползунов мечтал облегчить машинами труд простого человека, но мечте его не суждено было сбыться.

Здесь, на Алтае, работали отец и сын Фроловы, отдавшие много сил и знаний для продолжения творческих замыслов Ползунова. Козьма Дмитриевич Фролов построил на Змеиногорском руднике первое в мире каскадное гидротехническое сооружение, которое обеспечивало подъем руды и отливку воды из шахт. Сын его, Петр Козьмич, построил на том же заводе первую рельсовую дорогу и составил проект первой в мире огромной рельсовой магистрали.

Творчество Фроловых воодушевило на трудовые подвиги многих простых людей - выходцев из недр народа. И каждый из них создал много полезного, чтобы облегчить тяжелую долю тружеников. Но на пути к осуществлению своих идей они наталкивались на тупое сопротивление иноземцев, которые не признавали талантов за русским народом и не разрешали осуществлять смелые технические проекты.

На Салаирском руднике изобретатель Поликарп Михайлович Залесов разработал проект первой русской турбины, соорудил модель ее, но начальник завода Эллерс запретил постройку машины. Горный инженер Степан Литвинов создал воздуходувную машину, но и тут на пути встал Эллерс, по приказу которого все расчеты и чертежи изобретателя были сданы в архив.

Бесконечная плеяда даровитых и умных русских людей создавала здесь многие технические усовершенствования, но всё это не находило поддержки и гибло.

И всё-таки Алтай был землей талантов, умных и терпеливых людей. Здесь и предстояло Аносову приложить свои силы и опыт. И что отраднее всего: Ползунов и Фролов были выходцы с Урала. Чем-то родным и близким повеяло на Павла Петровича при этой ободряющей мысли. Невольное волнение охватывало при сознании, что ему, Аносову, придется работать там, где приложили свой труд талантливые самородки из народа. Павлу Петровичу было лестно и приятно, что он едет не в пустыню, а на заводы, на которых, по всей вероятности, еще живы дух и традиции первых русских изобретателей. Это заставляло учащенно биться сердце: хотелось оказаться достойным их великого трудового подвига. Поэтому не терпелось скорее очутиться на Алтае и своими глазами увидеть то, о чем он только был наслышан стороной, хотелось скорее окунуться с головой в работу по устройству горных заводов.