Читать интересную книгу Сумма теологии. Том V - Фома Аквинский

Возражение 2. Далее, грехи – это человеческие действия. Но человеческие действия, как было показано выше (18, 10), иногда получают свой вид от обстоятельств. Следовательно, грехи различаются по виду согласно тому, насколько разрушены те или иные обстоятельства.

Возражение 3. Далее, известно много видов чревоугодия, согласно стиху в котором [о чревоугодии] сказано: «Поспешно, роскошно, избыточно, жадно, изысканно». Но все вышеперечисленное связано с различными обстоятельствами, поскольку «поспешно» означает раньше, чем следует, «избыточно» – больше, чем следует, и так далее. Следовательно, разнообразие видов греха связано с различием обстоятельств.

Этому противоречит сказанное Философом о том, что «порочный грешит, делая больше, чем следует, не тогда, когда следует», и в том же духе о других обстоятельствах[419]. Следовательно, в этом отношении грехи не различаются по виду

Отвечаю: как было показано выше (8), там, где налицо различие вида греховного намерения, налицо и различие вида греха, поскольку греховное намерение является целью и объектом греха. Однако порою случается так, что хотя разрушаются различные обстоятельства, тем не менее, существует только одно намерение. Так, скупой в силу одного и того же намерения присваивает то, что не должно, больше, чем должно, и так далее в связи с различными обстоятельствами, поскольку он делает это из-за неупорядоченного желания накопления денег, и в таких случаях разрушение различных обстоятельств не влечет за собой разнообразия видов грехов, но налицо грехи одного и того же вида.

Иногда же разрушение различных обстоятельств является следствием различных намерений; например, то, что человек ест поспешно, может быть следствием того, что он изголодался и полон желудочного сока; или же ему требуется избыточная пища в силу его от природы ускоренного пищеварения; или же он желает изысканной пищи потому, что хочет доставить себе удовольствие от еды. Поэтому в подобных случаях разрушение различных обстоятельств порождает различные виды грехов.

Ответ на возражение 1. Зло как таковое является лишенностью, и потому оно различается по виду в отношении того, чего лишен субъект, даже если речь идет о какой-то другой лишенности. Но грех, как уже было сказано (1), получает свой вид не от лишенности или отвращения, но – от обращения к объекту действия.

Ответ на возражение 2. Обстоятельство может переместить акт из одного вида в другой только в тех случаях, когда возникает другое намерение.

Ответ на возражение 3. Различные виды чревоугодия обусловливаются различными намерениями, о чем уже было сказано.

Вопрос 73. О СОПОСТАВЛЕНИИ ГРЕХОВ ДРУГ С ДРУГОМ

Теперь у нас на очереди сопоставление грехов друг с другом, под каковым заглавием наличествует десять пунктов: 1) связаны ли все грехи и пороки друг с другом; 2) равны ли они; 3) зависит ли тяжесть греха от его объекта; 4) зависит ли она от превосходства добродетели, которой противоположен этот грех; 5) являются ли чувственные грехи более тяжкими, нежели духовные грехи; 6) зависит ли тяжесть грехов от их причин; 7) зависит ли она от их обстоятельств; 8) зависит ли она от причиняемого вреда; 9) [зависит ли она] от состояния того, против кого грешат; 10) отягчается ли грех степенью достоинства согрешающего.

Раздел 1. СВЯЗАНЫ ЛИ ВСЕ ГРЕХИ ДРУГ С ДРУГОМ?

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что все грехи связаны [друг с другом]. Ведь сказано же [в Писании]: «Кто соблюдает весь Закон и согрешит в одном чем-нибудь, тот становится виновным во всем» (Иак. 2:10). Но провиниться в нарушении всех предписаний Закона есть то же, что совершить все грехи, поскольку, по словам Амвросия, «грех – это нарушение божественного закона и неповиновение небесным заповедям». Следовательно, тот, кто совершает один грех, виновен во всех.

Возражение 2. Далее, всякий грех есть устранение противоположной [ему] добродетели. Но, как уже было сказано (65, 1), если кому недостает какой-то одной добродетели, тому недостает их всех. Поэтому совершающий один грех лишается всех добродетелей. Следовательно, тот, кто совершает один грех, виновен во всех грехах.

Возражение 3. Далее, ранее было показано (65, 1, 2), что все добродетели связаны друг с другом постольку, поскольку имеют общие им всем начала. Однако не только добродетели, но и грехи обладают общим им всем началом, поскольку, по словам Августина, как возводящая град Божий любовь к Богу есть начало и корень всех добродетелей, точно так же возводящая град Вавилон любовь к себе есть корень всех грехов[420]. Следовательно, все пороки и грехи тоже связаны друг с другом так, что обладающий одним обладает всеми.

Этому противоречит следующее: как говорит Философ, некоторые пороки противоположны друг другу[421]. Но противоположности не могут одновременно присутствовать в одном и том же субъекте. Следовательно, невозможно, чтобы все грехи и пороки были связаны друг с другом.

Отвечаю: намерение человека, действующего согласно добродетели и следующего своему разуму, отличается от намерения грешника, отклоняющегося от пути разума. В самом деле, намерение каждого человека, который действует согласно добродетели, должно соответствовать правилу разума, и потому намерения всех добродетелей определены к одной и той же цели так, что все добродетели связаны друг с другом посредством правильного разумения того, что должно быть выполнено, то есть рассудительности, как о том уже было сказано (65, 1). Намерение же грешника по своей сути не определено к отклонению от пути разума, скорее оно является склонностью к некоторому желаемому благу, от которого и получает свой вид. Но эти блага, к которым определено отклоняющееся от разума намерение грешника, имеют различные виды и [зачастую] никак не связаны друг с другом, более того, они нередко противоположны друг другу. И коль скоро пороки и грехи получают свой вид оттого, к чему они обращены, то очевидно, что с указанной стороны грехи не связаны друг с другом. Действительно, в отличие от связанных друг с другом добродетелей грех состоит не в том, чтобы следовать от многого к одному, но, пожалуй, в том, чтобы жертвовать одним ради многого.

Ответ на возражение 1. Иаков говорит о грехе не в отношении того, к чему обращается грех и что, согласно сказанному (72, 1), обусловливает различие грехов, а в отношении того, от чего отвращается грех, поскольку грешащий, греша, отвращается от заповеди закона. Но все заповеди закона проистекают из одного и того же [источника], поскольку, как сказано им в том же месте, каждый грех есть пренебрежение одним и тем же Богом, и в этом смысле он говорит, что кто «согрешит в одном чем-нибудь, тот становится виновным во всем», а именно постольку, поскольку любой грех достоин наказания за выказанное [посредством него] пренебрежение Богом, и это общо всем грехам.

Ответ на возражение 2. Как уже было сказано (71, 4), не всякий греховный акт непременно устраняет противоположную [греху] добродетель; так, простительный грех не устраняет добродетель, тогда как смертный грех устраняет всеянную добродетель, поскольку отвращает человека от Бога. Но даже акт смертного греха, если он единичен, не уничтожает навык к приобретенной добродетели, и только если такие акты повторяются, тем самым порождая противоположный навык, навык к приобретенной добродетели уничтожается, что влечет за собой утрату рассудительности, поскольку когда человек совершает действие, противное какой бы то ни было добродетели, он действует против рассудительности, без которой, как было показано выше (58, 4; 65, 1), не может быть никакой нравственной добродетели. Таким образом, все нравственные добродетели уничтожаются в отношении совершенного и формального бытия добродетели, которым они обладают в той мере, в какой причастны рассудительности, хотя и в этом случае сохраняются склонности к добродетельным действиям, каковые склонности, впрочем, не являются добродетелями. Однако из этого вовсе не следует, что по этой причине в человеке возникают все пороки и грехи – во-первых, потому, что иногда одной добродетели противоположно несколько пороков, и тогда добродетель может быть уничтожена любым из них без присутствия остальных; во-вторых, потому, что сам грех противоположен добродетели в отношении склонности добродетели к акту (71, 1). Поэтому до тех пор, пока сохраняются какие-либо склонности добродетели, нельзя утверждать, что человек обладает противоположными [этой добродетели] пороками или грехами.