– Это измена! Я не желаю слушать! – закричал Военный наставник. – Через десять минут все эти книжонки сожгут, и тебя тоже. Можешь выбирать, Эттил Врай. Либо ты вступишь в Военный легион, либо сгоришь.
– Выбирать из двух смертей? Что ж, лучше сгореть.
– Эй, люди!
Эттила вытолкали во двор. И он увидел, как были преданы огню книги, которые он так любовно собирал. Посреди двора зияла яма в пять футов глубиной, в яму налито горючее. Его подожгли, с ревом взметнулось пламя. Через минуту Эттила втолкнут в яму.
А в конце двора, в тени, одиноким мрачным изваянием застыл его сын, большие желтые глаза полны горечи и страха. Мальчик не протянул руку, не вымолвил ни слова, только смотрел на отца, точно умирающий зверек, бессловесный зверек, что молит о пощаде.
Эттил поглядел на яростное пламя. Грубые руки схватили его, сорвали с него одежду и подтащили к огненной черте, за чертой – смерть. И только тут Эттил проглотил ком, застрявший в горле, и крикнул:
– Стойте!
Лицо Наставника – в рыжих пляшущих отсветах, в дрожащем жарком мареве – придвинулось ближе.
– Чего тебе?
– Я вступаю в Военный легион, – сказал Эттил.
– Хорошо! Отпустите его!
Грубые руки разжались.
Эттил обернулся – сын стоял в дальнем конце двора и ждал. Не улыбался, просто ждал. В небо взметнулась яркая бронзовая ракета – и звезды померкли…
– А теперь пожелаем доблестным воинам счастливого пути, – сказал Наставник.
Загремел оркестр, ветер ласково брызнул слезами дождя на потных, распаренных солдат. Запрыгали ребятишки. Среди пестрой толчеи Эттил увидел жену, она плакала от гордости, рядом, молчаливый и торжественный, стоял сын.
Строевым шагом смеющиеся отважные воины вошли в межпланетный корабль. Легли в сетки, пристегнулись. По всему кораблю в сетках расположились солдаты. Все что- то лениво жевали и ждали. Захлопнулась тяжелая крышка люка. Где-то в клапане засвистел воздух.
– Вперед, к Земле и гибели, – прошептал Эттил.
– Что? – переспросил кто-то.
– Вперед, к славной победе, – скорчив подобающую мину, сказал Эттил.
Ракета рванулась в небо.
"Бездна, – думал Эттил. – Вот мы летим в медном котле через бездны мрака и алые сполохи. Мы летим – наша прославленная ракета запылает в небе над земля нами, и сердца их исполнятся страхом. Ну, а самому тебе каково сейчас, когда ты далек, так страшно да лек от дома, от жены, от сына?"
Он пытался понять, почему его бьет дрожь. Словно все внутренности все самое сокровенное, самое важное в твоем существе, без чего нельзя жить, – все накрепко привязал к родному Марсу, а сам прыгнул прочь на миллионы миль. Сердце все еще на Марсе, там оно бьется и пылает. Мозг все еще на Марсе, там он мыслит, трепещет, как брошенный факел. И желудок еще там, на Марсе, сонно переваривает последний обед. И легкие еще там, в прохладном, голубом, хмельном воздухе Марса – мягкие, подвижные мехи, что жаждут освобождения. Вот часть тебя, которой так нужен покой.
Ибо теперь ты лишь автомат без винтов и гаек, ты труп, те, у кого над тобою власть, вскрыли тебя и вы, – потрошили, и все, что было в тебе стоящего, бросили на дно пересохших морей, раскидали по сумрачным холмам. И вот ты – опустошенный, угасший, охладелый, у тебя остались только руки, чтоб нести смерть землянам. Руки – вот и все, что от тебя осталось, подумал он холодно и отрешенно.
Лежишь в сетке, в огромной паутине. Не один, вас много, но другие целы и невредимы, тело и душа у них – одно. А все, что от тебя осталось живого, бродит там, позади, под вечерним ветерком среди пустынных морей. Здесь же, в ракете, только холодный ком глины, в котором уже нет жизни.
– Штурмовые посты, штурмовые посты, к штурму!
– Готов! Готов! Готов!
– Подъем!
– Встать из сеток! Живо!
Эттил повиновался команде. Где-то отдельно, впереди него, двигались его онемевшие руки.
Как быстро все это получилось, думал он. Только год назад на Марс прилетела ракета с Земли. Наши ученые – ведь они наделены потрясающим телепатическим даром – в точности ее скопировали; наши рабочие на своих потрясающих заводах соорудили сотни таких же ракет. С тех пор больше ни один земной корабль не достиг Марса, и однако мы в совершенстве овладели языком людей Земли, мы знаем их культуру, ход их мыслей. И мы дорого заплатим за столь блистательные успехи…
– Орудия к бою!
– Есть!
– Прицел!
– Дистанция в милях?
– Десять тысяч!
– Штурм!
Гудящая тишина. Тишина скрытого в ракете улья. Гудят и жужжат крохотные катушки, бесчисленные приборы, рычаги, вертящиеся колеса. И молча ждут люди. В молчании застыли тела, только пот проступает под мышками, на лбу, под остановившимися выцветшими глазами.
– Внимание! Приготовиться!
Изо всех сил держится Эттил – только бы не потерять рассудок! – и ждет, ждет…
Тишина, тишина, тишина. Ожидание.
Т-и-и-и-и-!
– Что это?
– Радио с Земли!
– Дайте настройку!
– Они пробуют с нами связаться, они нас вызывают. Дайте настройку!
И-и-иии!
– Вот они! Слушайте!
– Вызываем марсианские военные ракеты!
Тишина затаила дыхание, гуденье улья смолкло и отступило, и в ракете над застывшими в ожидании солдатами раздался резкий, отрывистый чужой голос:
– Говорит Земля! Говорит Уильям Соммерс, президент Объединения американских промышленников!
Эттил стиснул рукоятку боевого аппарата, весь подался вперед, зажмурился.
– Добро пожаловать на Землю!
– Что? – закричали в ракете. – Что он сказал?
– Да, да, добро пожаловать на Землю.
– Это обман!
Эттил вздрогнул, открыл глаза и ошалело уставился в потолок, откуда исходил невидимый голос.
– Добро пожаловать! Зеленая Земля, планета цивилизации и промышленности, приветствует вас! – радушно вещал голос. – Мы вас ждем с распростертыми объятиями, да обратится грозное нашествие в дружественный союз на вечные времена.
– Обман!
– Тс-с, слушайте!
– Много лет назад мы, жители Земли, отказались от войн и уничтожили наши атомные бомбы. И теперь мы не готовы воевать, нам остается лишь приветствовать вас. Наша планета к вашим услугам. Мы просим только о милосердии, наши добрые и милостивые завоеватели.
– Этого не может быть! – прошептал кто-то.
– Уж конечно, это обман!
– Итак, добро пожаловать! – закончил представитель Земли мистер Уильям Соммерс. – Опускайтесь, где вам угодно. Земля к вашим услугам, все мы – братья!
Эттил засмеялся. На него оглянулись, уставились в недоумении.
– Он сошел с ума!
А Эттил все смеялся, пока его не стукнули.
Маленький толстенький человечек посреди раскаленного ракетодрома в Гринтауне, штат Калифорния, выхватил белоснежный платок и отер взмокший лоб. Потом со свежесколоченной дощатой трибуны подслеповато прищурился на пятидесятитысячную толпу, которую сдерживала плотная цепь полицейских. Все взгляды были устремлены в небо.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});