— Мне так жаль, — снова проговорила я.
— Я знаю, что тебе жаль, — сказала Лу и снова включила музыку на полную громкость. Мы ехали дальше, не разговаривая, слушая гитару Воэна, завывающую в песне Texas Flood, и сердце мое сжималось при ее звуках.
Через несколько минут Лу крикнула:
— Вот он, твой перекресток! — Она притормозила и выключила мотор, потом глянула на Дейва. — Почему бы вам, мальчики, не сводить Стиви Рэя отлить?
Все они вышли вместе со мной из машины и стояли вокруг, прикуривая сигареты, пока я вытаскивала из багажника свой рюкзак. Дейв и Спайдер выпустили Стиви Рэя в заросли деревьев вдоль обочины дороги, а мы с Лу стояли на затененном островке неподалеку от машины, пока я застегивала Монстра. Она расспрашивала, есть ли у меня дети, сколько мне лет, замужем ли я сейчас и была ли когда-нибудь.
— Нет. Двадцать шесть. Нет. Да, — отвечала я ей.
Она сказала:
— Ты красивая, так что с тобой будет все в порядке, чем бы ты ни занималась. А со мной не так. Люди всегда покупаются только на то, что сердце у меня доброе. А вот красоты у меня никогда не было.
— Но это неправда, — запротестовала я. — Я думаю, что ты красивая.
— Правда? — спросила она.
— Правда, — сказала я, хотя «красивая» — это было не совсем то слово, каким бы я ее описала.
— Серьезно? Ну, спасибо. Приятно слышать. Обычно Дейв — единственный, кто так думает. — Она бросила взгляд на мои ноги. — Девочка, да тебе надо бы побриться! — гулким басом воскликнула Лу, а потом рассмеялась тем же самым грубым смехом, что и тогда, когда отпустила замечание насчет веса моего рюкзака. — Да нет, — добавила она, выдувая изо рта струйку дыма. — Я просто над тобой смеюсь. На самом деле, я думаю, это здорово — делать что хочешь. Если спросишь моего мнения, так немногие цыпочки делают это — просто говорят обществу и его ожиданиям, чтобы те шли в задницу. Если бы большее количество женщин было на это способно, мы жили бы куда лучше. — Она сделала затяжку и снова выдула дым тонкой струйкой. — Кстати, знаешь, что случилось после того, как моего сына убили? После того как это случилось, я тоже умерла. Внутри, — она похлопала себя по груди рукой, в которой держала сигарету. — Я выгляжу точно так же, но здесь я больше не такая. Я имею в виду, жизнь-то идет дальше, жизнь и все прочее дерьмо, но смерть Люка забрала ее у меня. Я стараюсь этого не показывать, но так и есть. Она забрала Лу у Лу, и я никак не могу получить эту Лу обратно. Ты понимаешь, что я имею в виду?
— Понимаю, — сказала я, глядя в ее ореховые глаза.
— Я так и думала, — кивнула она. — У меня возникло такое же чувство насчет тебя.
Я попрощалась с ними, миновала перекресток и пошла по дороге, которая должна была привести меня к Олд-Стейшен. Жара была такая, что нагретый воздух поднимался от земли видимой рябью. Ступив на дорогу, я увидела в отдалении три покачивающиеся фигуры.
— Стейси! — завопила я. — Трина!
Они увидели меня и замахали руками. О́дин тоже пролаял свое приветствие.
Вместе мы поймали попутку до Олд-Стейшен — еще одной крохотной деревушки, которая представляла собой скорее столпившиеся вместе несколько домишек, чем городок. Трина пошла на почту, чтобы отправить кое-что домой. Мы со Стейси ждали ее в кафе с кондиционированным воздухом, попивая лимонад и обсуждая следующий участок маршрута. Это был участок плато Модок, который назывался Хэт-Крик-Рим, — место пустынное и славящееся отсутствием тени и воды. Легендарный участок на легендарном маршруте. Сухой и жаркий, он был дочиста выжжен пожаром в 1987 году. Путеводитель проинформировал меня, что от Олд-Стейшен до Рок-Спрингс-Крик, расположенного в 48 километрах отсюда, нет ни одного надежного источника воды. По крайней мере, так было в 1989 году, когда книга отправилась в печать. Но егерская служба собиралась установить цистерну с водой неподалеку от развалин старой пожарной наблюдательной вышки, расположенной примерно на середине этого отрезка. Путеводитель предупреждал, что эту информацию следует проверить. И даже если цистерна будет установлена, на такие хранилища воды не всегда можно положиться, поскольку вандалы иногда портят их, простреливая из огнестрельного оружия.
Я сосала кубики льда, вылавливая их из стакана с лимонадом по одному, обдумывая эту информацию. Я бросила свой водяной бурдюк в Кеннеди-Медоуз, поскольку на большей части отрезков маршрута к северу оттуда имелись адекватные источники воды. В предвкушении засушливого Хэт-Крик-Рим я планировала купить большую флягу с водой и цеплять ее к Монстру, но по причинам финансовым и физическим очень надеялась, что в этом не будет необходимости. Я надеялась потратить последние остатки своих денег на еду в этом кафе, а не на флягу для воды, не говоря уже о необходимости волочь ее почти 50 километров пути по пустыне. Так что я едва не свалилась со стула от радости и облегчения, когда с почты вернулась Трина с хорошей новостью. Туристы, шедшие с юга, написали в регистрационном журнале, что цистерна, упомянутая в путеводителе, действительно существует и в ней есть вода.
Это был участок плато Модок, который назывался Хэт-Крик-Рим, — место пустынное и славящееся отсутствием тени и воды. Легендарный участок на легендарном маршруте.
Воодушевленные, мы дошли до палаточного городка в полутора километрах от бара и поставили свои палатки бок о бок на одну последнюю ночь, которую нам предстояло провести вместе. Трина и Стейси выдвигались на маршрут на следующий день, но я решила отложить выход, желая снова идти одна. А еще я хотела дать отдых ступням, до сих пор не пришедшим в норму после ужасного спуска от Трех Озер.
На следующее утро, проснувшись, я обнаружила лагерь целиком в своем распоряжении. Уселась за стол для пикников и стала пить чай из походного котелка, одновременно сжигая последние страницы «Романа». Тот профессор, который морщил нос по поводу Миченера, в некотором отношении был прав. Да, этот автор не был ни Уильямом Фолкнером, не Флэннери О’Коннор, но временами его текст меня захватывал, и дело было отнюдь не только в писательском стиле. Эта книга затронула некие струны в моей душе. То была история о многих вещах, но сосредоточивалась она вокруг жизни одного романа — история, рассказанная с точки зрения автора романа, его издателя, критиков и читателей.
Среди всего, что я совершила в своей жизни, среди всех тех версий себя самой, которые я проживала, был один аспект, который никогда не менялся: я была писательницей. Я намеревалась когда-нибудь написать собственный роман. И мне было стыдно, что я пока еще ни одного не написала. Десять лет назад я была совершенно уверена, что к этому моменту уже опубликую свою первую книгу. Я написала несколько коротких рассказов и сделала серьезную заявку на роман, но сказать, что эта книга скоро будет готова, пока было нельзя. За всеми перипетиями последнего года казалось, что писательская муза покинула меня навсегда. Однако во время похода я почувствовала, как роман возвращается ко мне, вплетая свой голос во фрагменты песен и обрывки рекламных мелодий, кружащиеся в моем мозгу. И в то утро на Олд-Стейшен, разрывая книгу Миченера на стопки по пять-десять страниц, чтобы бумага хорошо горела, присев на корточки возле кострища в лагере, чтобы поджечь их, я решила взяться за работу. Мне в любом случае нечем было заняться в течение всего этого долгого дня, так что я уселась за стол для пикников и писала до самого вечера.