силы, в центре города, на углу Большой Никитской и Тверского бульвара, сработала первая бомба.
Из канализационного колодца в центре улицы на уровень десятого этажа взметнулся столп огня. Земля заходила ходуном, и сильнейший взрыв разметал горящие осколки по улице. Ветер подхватил огонь, и вскоре на улице горело все: деревья, кусты, плавился асфальт, как спички вспыхнули и загорелись жилые и офисные дома.
Тревожно зазвучали сирены, и улица наполнилась хаосом – кто-то бежал, кто-то пытался спасти себя или вытащить из огня других, но огненный вихрь не утихал, и вскоре над улицей повисла мертвая тишина, нарушаемая только зловещим скрипом и треском пожара, завываниями ветра, разносившего огонь все дальше по городу. Запылал один из домов-тетрадок на Новом Арбате. То самое здание, в котором располагается студия радио «Эхо Москвы», работа которого оборвалась на полуслове. По улице вспыхнуло ярким пламенем здание Министерства обороны. На другом берегу Москвы-реки запылал отель «Балчуг», с громким рокотом волна огня прокатилась по первому этажу Главного универсального магазина. То тут, то там в воздух вздымались все новые и новые столпы огня, центр Москвы превратился в пылающую печь.
Из своего панорамного окна Игорь Валерьевич с удовлетворением смотрел на горящий город. Вот пламя охватило гостиницу «Украина», а вот на другой стороне реки загорелся Дом правительства. Чуть подальше горел Кутузовский проспект. Ветер гнал огонь вниз, в сторону центра. Большинство автомобилистов, оказавшихся в этот неудачный момент на проспекте, не успели даже выйти из автомобилей.
Игорь Валерьевич глядел на смерть города, и в его красивых карих глазах нельзя было различить никаких человеческих эмоций. За те пятнадцать минут, что он наблюдал за пожаром, внизу погибли, наверное, тысячи людей, и еще десятки тысяч погибнут в ближайшие полчаса, но для Игоря Валерьевича это не было ни важной, ни нужной информацией. Он не радовался горю и смерти, они были необходимы для решения его задачи, не более того. Он спокойно смотрел в окно и мысленно отсчитывал время до следующего взрыва.
* * *
Из окна своего офиса на Гоголевском бульваре Мила видела, как начался пожар. Она засиделась с документами, которые непременно надо было доделать до утренней встречи с очередными важными клиентами ее важного рекламного агентства. После полуночи, когда дела были доделаны, она принесла из кухни рюмку, открыла припасенную на экстренный случай бутылку красного вина и подошла к окну. Из окон их модного офиса открывался чудесный вид на город: тут тебе и храм Христа Спасителя совсем рядом, и – вдалеке – тонкая Останкинская башня, и силуэт грузного «зиккурата» на Садовом. Миле нравился этот вид, он ее успокаивал. Она успела сделать лишь один глоток, когда сравнимый с ударом грома взрыв нарушил монотонные звуки московской ночи. Храм загорелся. Взрыв приподнял его гигантский золотой купол, и пламя вырвалось из всех окон. На горизонте языки огня взметнулись в Останкино, и башня запылала как факел.
Мила уронила бокал. Волна огня бежала по бульвару от храма вверх. Офисное окно треснуло. Мила бросилась бежать к выходу, к лестнице – она четко знала, что лифтом во время пожара пользоваться запрещено. Может, она бы и могла спастись, но не в этот раз. Не от этого пожара. Пламя ворвалось с улицы в треснувшие окна и безжалостно съело модный офис.
* * *
Мобильная сеть в городе не справилась и упала. Той ночью дозвониться до служб спасения было невозможно. Когда вокруг тебя горит город, пожалуй, не нужны специальные вызовы. Спустя считаные минуты после первых взрывов и первых сообщений о пожаре пожарные расчеты по всей Москве начали срочно выезжать из своих частей. На подмосковном аэродроме Чкаловский стали срочно готовиться к взлету громоздкие самолеты Бе-200ЧС, которые обычно используют для тушения лесных пожаров. Вообще-то для работы в городах эти монстры неприспособлены, но, учитывая масштабы бедствия, кто-то умный и ответственный велел отправлять самолеты на Москву.
Слепая вера Игоря Валерьевича в волшебную силу дневника и в расчеты доктора Шмидта могла бы сыграть с ним злую шутку. Он не предусмотрел многого. Например, того, что город с 1812 года изменился, изменились география и ландшафт, вычисления, верные для московских улиц начала XIX века, совершенно не работают для улиц века XXI. Не учел он и современных возможностей пожаротушения, которые пусть и не безграничны, но тоже существенно продвинулись за последние двести лет.
К сожалению, Игорь Валерьевич действовал не один. Тот, кого он называл Гостем, не верил в дневник. Он знал город, он был частью города, он все предусмотрел. И когда пожарные автомобили с воем сирен начали выезжать из широко распахнутых ворот, то снаружи их встретил шквальный огонь нежитей. Они расположились рядом со всеми пожарными частями города, и задача у них была только одна – не дать пожарным прорваться, не дать им тушить Москву.
* * *
ЛюшаМаняСашаКираНикитаСеменович мчался по каменному тоннелю. Город остался далеко внизу, и сейчас поезд карабкался туда, где тоннель вольется в ветку московского метро. После суматохи последних часов у Степы впервые нашлось время, чтобы подумать, что делать дальше. И за последние несколько минут он пришел к неутешительному выводу: он не знал. Легко было сказать «я вас спасу», легко было пообещать царевне попробовать, но как именно это сделать?
Тоннель сделал крутой поворот, и Степа понял, что они уже в Москве. По стенам тоннеля зазмеились провода коммуникаций, в которых в Подмосковие просто не было нужды, и буквально через мгновение поезд начал тормозить. ЛюшаМаняСашаКираНикитаСеменович привез их на метромост напротив Дома правительства. Степа посмотрел вокруг и ахнул.
Зрелище было поистине грандиозное. Впереди полыхал вознесшийся ввысь небоскреб гостиницы «Украина», а справа догорал Белый дом. Гигантский мост, связывавший в этом месте два берега реки, обрушился, и над Москвой-рекой торчали два отвратительных ошметка…
Вода Москвы-реки отражала чудовищный пожар, и Степа с ужасом понял, что река внизу забита людьми. Кто-то первым в отчаянии прыгнул в ледяную воду, спасаясь от ада пожара, и через короткое время все пространство под мостом кишело барахтающимися людьми…
ЛюшаМаняСашаКираНикитаСеменович сбавил скорость, и по вагону разнесся голос Мани:
– Степа, если кто выйти хочет, вы скажите, мы на мосту встанем. Там же люди…
Эта же мысль уже пришла и Степе, и многим из его спутников. Когда поезд остановился на мосту, человек двадцать из вызвавшихся сопровождать Степу покойных сиганули в воду. Степа медлил.
– Маня, а остальные? Как с ними быть?
– Мы довезем, не боись. Мы тут все тропки тайные в метро знаем, справимся!
Очень было бы интересно про тайные тропки расспросить, подумал Степа, но в другой раз. Он посмотрел