превосходное судно, а да Гама – умелый флотоводец. Да Гама-конкистадор впервые показывает свою силу в Килоа, он же Килва, – порт, мимо которого первая экспедиция прошла ночью, не заметив поселения. Кабрал побывал в нем, и да Гама решает сделать там остановку. Запись из судового журнала:
«Килва, 18 июля. Сегодня нанес визит король Ибрагим. Он явился в пышных одеждах и надавал множество обещаний, которым наш адмирал, слава богу, не поверил. Зная о восточной хитрости, он ответил словами, твердость которых стала ясной лжецу. Либо „его величество“ будет платить годовую дань королю Португалии золотом, либо ему придется стать пленником на борту судна. Конечно, король обязался выполнить все, что от него требовали».
«19 июля. Дон Васко переоценил благородство восточной души. Отпущенный на свободу, Ибрагим отказался платить дань».
На другой день, 20 июля, после обмена оскорбительными посланиями да Гама открыл огонь по городу, разрушив и спалив множество домов.
– Эти люди признают лишь силу.
А вот и подтверждение этих слов: «К вечеру явился приближенный эмира, старик с бегающими глазами. Он принес извинения от Ибрагима и изъявление его покорности, а также обязательство, написанное на листе золота». На листе золота – значит, этим людям есть чем платить. «Старик с бегающими глазами…» Всякий раз, когда в судовом журнале упоминаются арабы, кажется, что читаешь французскую пропагандистскую листовку времен Первой мировой войны. Только в одном случае – боши, а в другом – арабы. Шесть веков оккупации, десятки тысяч христиан на магрибских каторгах либо на мусульманских галерах в Средиземном море. Для христиан тех времен любая война с арабами – священная война. Другими словами, не на жизнь, а на смерть.
Султан Килвы покорен и наказан – армада, продолжая путь вдоль африканского побережья, проходит мимо Мелинды. Пять лет назад султан Мелинды встретил их благожелательно, почти дружески, но почему бы и на него не наложить дань? Слишком поздно! Ветер, «яростный ветер» и течения относят каравеллы от берега. Жаль, но пора отправляться в Индию, тем более что дует попутный муссон. 26 августа да Гама прибывает в Гоа. «Когда мы высаживались, государь пересек весь город в сопровождении самого невероятного кортежа в мире. Переливающиеся шелка, султаны из перьев, сверкающие камни. Лошади в сбруе, расшитой серебром и золотом. Царь, как нам сказали, имеет 800 лошадей и 700 боевых слонов. В шествии участвовало несколько этих величественных животных. На них, как на идолах, висело множество украшений. В Гоа почти нет арабов, и раджа с охотой подписывает договор о союзе, способствует открытию португальской фактории. Столь же доброе согласие установлено и с другими раджами побережья».
Но вернемся в Кожикоде, о котором у Васко остались неприятные воспоминания. Да Гама желает наказать покорного арабам раджу, но терпение – до Кожикоде флотилия посещает крохотное королевство Каннанур. Суда готовятся бросить якорь на рейде.
«В этот момент нам встретилось большое судно с паломниками из Мекки. Оно направлялось в Кожикоде. Узнав об этом, адмирал велел обстрелять судно из пушек и поджечь его. Затем последовала ужасающая резня». Судовой хронист употребляет именно эти слова: «Ужасающая резня» – и приводит подробности. Судно обстреляно, захвачено и подожжено. Всех пассажиров – а их триста человек (мужчин, женщин и детей) – оставляют на пылающем судне. «Обезумевшие от страха мавры хватали горящие уголья и бросали их в португальцев, а те отвечали из мушкетов». Осада-резня длилась четверо суток. Последние пассажиры, спасаясь от пламени, бросились в море. «Море побагровело от крови. Из трехсот пассажиров судна в живых осталось только двадцать детишек, которых дон Васко снял с горящего корабля и которых наш священник сегодня утром окрестил». Жестокая эпоха, но разве не любая эпоха жестока! Ведь из Хиросимы до начала бомбежки не вывезли ни одного ребенка. Как и из Роттердама, Дрездена, Гамбурга! В начале резни один из родственников адмирала, Висенте да Судре, умолял прекратить огонь. И слышал в ответ:
– Показывая врагам нашу силу, я спасаю жизнь своим людям.
Роке Гамейро. Прибытие Васко да Гама в Индию. Ок. 1900
«20 октября. Стоим в порту Каннанур. Весть о нашей победе обогнала нас, и раджа приглашает адмирала к себе. Берег устлан дорогими коврами. Позади раджи застыли слоны. Дон Васко величественно ступает на берег – на нем камзол из зеленого атласа, черный бархатный берет и т. п.». Короче говоря, полный успех, и раджа разрешает Васко да Гама основать торговую факторию и построить форт.
Новость о «победе» португальцев долетела до Кожикоде. Когда флот португальцев входит в порт, на рейде не видно ни одного судна. От берега на веслах отходит лодка. Монах в рясе францисканца поднимается на борт и, «склонившись в поклоне», обращается к адмиралу:
– Господи благослови!
– Это мавр! – восклицает Васко да Гама. – У него характерный акцент.
Панорама Кожикоде (Каликута). Гравюра из атласа Георга Брауна и Франца Гогенберга «Civitates orbis terrarium» («Атлас городов земного мира»). 1572
Разоблаченный «монах» молит о пощаде:
– Я переоделся, чтобы проникнуть к тебе. Раджа послал меня сообщить, что разрешает открыть в Кожикоде торговую факторию.
«Однако, – отмечает в заключение хронист, – наш адмирал, недовольный хитростью и ложными обещаниями, оставил посланца пленником, а артиллерии дал приказ обстрелять город». Не важно, правдива или вымышлена история с «монахом» (где в Кожикоде найти рясу францисканца?), пушки должны говорить первыми. Через некоторое время с юга подходит несколько тартан. Завидев армаду, они быстро повернули назад. Пушечный выстрел останавливает их. Опять арабы.
– Откуда идете и что у вас на борту?
– С Коромандельского берега. Везем рис, масло, ткани.
– Сюда.
Захвачено шестьдесят арабов. Одного из них отправляют к радже со следующим посланием: «Дон Васко требует справедливой компенсации за смерть одного португальца, убитого во время предыдущего посещения, и за товары, оставленные в Кожикоде». Проходит двое суток. «От обманщика не получено никакого ответа. К нему отряжен новый посланец. Если до полуночи раджа не даст ответа, мавры, захваченные в плен, будут казнены». Захват заложников придуман не в наше время.
Срок истек, ответа не поступило. Пушечный выстрел возвещает о начале казни. При свете фонарей вешают пятьдесят человек – их мучения недолги. Ночью же трупы подняты на реи. Утром да Гама приказывает отрубить конечности повешенных и выбросить изувеченные тела в море. Приливом останки выносит на берег. Знай наших! Наутро новый обстрел. «Адмирал ввел три каравеллы в порт. Их пушки открыли огонь по городу. Мы видели, как взрывались дома. Когда я пишу эти строки, дворец раджи пылает».
Нет ничего отвратительнее, чем