Оскар до конца жизни будет рассказывать своим детям и внукам историю о том, как он спал в графской постели, а когда проснулся, служанка разводила для него огонь в камине и принесла чашку шоколада раньше, чем он успел спустить ноги на пол, и приветствовала его словами: «Доброе утро, милорд».
Но чего леди Тарстон не знала, так это что перед самым рассветом Грегори прокрался в комнату Элизы, подмигнул ей, когда она проснулась, и похитил Пиппу прямо у подруги из-под носа.
Всего на несколько минут, заверил он Элизу, которая зевнула и опять уснула.
Умыкнув Пиппу из дома, он отвел ее к руинам, и там они, сидя рядышком на каменной стене, ели персики и пили вино.
– Не Италия, но очень похоже, – заметила Пиппа, и они вместе любовались восходом солнца, пока Грегори рассказывал ей историю, которую так долго хранил в тайне.
Когда он закончил, Пиппа вытерла слезы.
– Жалко, что ты не доверился мне, – посетовала она. – Все эти годы я думала, что не нравлюсь тебе.
– Ты и не нравилась, – со смехом признался он и привлек ее к себе. – Но только потому, что я злился. И был в замешательстве. И страшно боялся. Ты была ближе всех к тому, чтобы узнать правду. Никто, кроме тебя, даже не догадывался. И все потому, что ты знала меня лучше других.
– Это уж точно. – Она шмыгнула носом, но поневоле почувствовала гордость.
Он кивнул:
– Даже в три годика ты таскалась за мной хвостом и требовала, чтобы я взял тебя с собой на болото на поиски ужа, потому что знала, что он мне понравится. И когда мы в конце концов увидели его, он мне, само собой, понравился, потому что у нас в Ирландии нет змей.
Пиппа захихикала:
– Я и правда так делала?
– О да, – пробормотал он и поцеловал ее долгим, сладким поцелуем.
Если бы не заявился Марбери, требуя сказать ему, почему Пиппа в ночной рубашке и почему его не пригласили на выпивон с Грегори, Дугалом и Оскаром над конюшней, этот поцелуй мог бы вылиться в нечто большее.
Сейчас, в карете, несколько часов спустя, в сумке Пиппы лежало еще одно любимое платье Элизы – из красивого голубого шелка, украшенного крошечными цветочками цвета слоновой кости по краю лифа и рукавов. Пиппа наденет его на свою свадьбу. Будущая свекровь предлагала ей одолжить одно из своих творений, сшитое по парижской моде, но леди Брейди слишком миниатюрна. Платье Элизы подойдет лучше, а когда Пиппа вернется из Гернси, мама Грегори сошьет для нее целый гардероб новых вещей.
Она не могла дождаться!
– К вечеру мы прибудем в Торки, – сказал Грегори, нежно обнимая Пиппу и поглаживая плечо. – А завтра утром отплывем на Гернси.
– Хорошо бы, чтобы нам не пришлось ждать, – сказала Пиппа.
– Чего? – Грегори выглянул в окно на проплывающий пейзаж.
На границе Дартмура пейзаж был диким и голым, и, как бы Пиппа ни любила его, сейчас куда уютнее было в карете, с сильным, восхитительно мужественным Грегори рядом.
Карета Грегори была роскошной, стены обиты синим бархатом, кожаные сиденья мягкие и гладкие на ощупь. Пиппа не обратила внимания на эти детали в первый раз, когда оказалась в карете смертельно уставшая, грязная и насквозь промокшая. Но сейчас она все заметила и кое-что надумала.
Она отвела глаза от своего будущего мужа.
– Хорошо бы, чтобы нам не пришлось ждать…
Она не знала, как это выразить.
Глаза Грегори расширились, и он слегка поерзал на сиденье.
– Ты хочешь сказать…
Она закусила губу.
– Полагаю, я хочу сказать именно то, что ты подумал.
Он повернулся и потянул за ленту у нее на корсаже.
– Ты хочешь сказать что-то вроде этого?
Она кивнула.
– А как насчет этого?
Он спустил платье вниз, обнажив верхнюю половину груди с двумя полумесяцами маленьких розовых сосков.
– О да, – промурлыкала Пиппа. – Определенно.
Его глаза потемнели от желания, и он снял с себя сюртук и бросил его на сиденье напротив.
– Ты уверена?
Она улыбнулась:
– Вполне. Здесь у нас все и началось, в этой самой карете, хоть мы и знали друг друга всю жизнь.
– Да, – согласился Грегори и стащил рубашку через голову. Бросив ее поверх сюртука, улыбнулся. – Помнишь то одеяло?
– Как же я могла забыть одеяло? – Пиппа тоже улыбнулась.
Грегори состроил гримасу.
– Сколько дней назад это случилось?
– Всего лишь два, – ответила она, распуская завязки.
– Не могу поверить, – усмехнулся Грегори.
– Я тоже. Только посмотри на нас сейчас.
– Долго же мы к этому шли. – Он привлек ее к себе в объятия и поцеловал, как умирающий от жажды в пустыне, набредший на оазис.
И она отвечала ему так, словно вот-вот должен был наступить конец света.
Наконец они оторвались друг от друга, тяжело дыша.
– Почему мы так долго ждали? – спросил Грегори.
Пиппа поморщилась:
– По многим причинам, включая и твое предостережение держаться от тебя подальше. Знаешь, от этого я стала желать тебя еще больше.
– Разумеется, я об этом знал, – отозвался он. – Вот почему я на самом деле такой опасный, как пишут в газетах.
– А я еще опаснее.
– Вот как? – Его глаза поблескивали чем-то темным и восхитительным.
Она кивнула.
– Ты готов?
Через каких-нибудь три минуты они уже были полностью обнажены, и Пиппа сидела у него на коленях, восторженно трепеща от свидетельства его возбуждения.
– А вдруг нас услышит Оскар? – прошептала она.
– Не услышит, – ответил Грегори.
– Откуда ты знаешь?
Он поднял с пола шейный платок и помахал перед ней.
– Я вновь могу им воспользоваться, но только в этот раз завяжу не эти насмешливые глазки, а этот сладкий ротик, – преувеличенно сурово пригрозил он.
Она захихикала:
– А я и не догадывалась, что у шейного платка столько разных применений.
– Ты доверяешь мне? – спросил ее Грегори, и она кивнула. – Это может быть забавно, лейтенант. Ты захвачена в плен. Я – вражеский капитан и должен переманить тебя на плохую сторону.
– Этому не бывать, – решительно заявила она. – Я не настолько слаба, но хорошо, можешь попытаться.
Он уже собрался завязать ей рот шейным платком, но она отстранила его руку.
– Еще одно.
– Что?
– В этом сценарии я – капитан с хорошей стороны. А ты – скромный лейтенант с плохой стороны. Ты похитил меня и не можешь поверить в свою удачу.
Он, казалось, всерьез задумался над этой идеей.
– Ладно, – сказал он в конце концов.
– И еще одно, – добавила Пиппа.
– Да?
– Если Оскар меня не услышит, я получу повышение. Отныне я желаю быть майором. Или, может, даже генералом. Да, мне нравится, как это звучит. – Она чмокнула его в нос.
– Посмотрим, – отозвался Грегори, схватил ее за руки, поднял их над головой и поцеловал в шею. – Ты – моя пленница, – пробормотал он, и по ней прокатилась дрожь возбуждения.