лицо Тимура лучше. Тот по-прежнему бледный.
— Могу, — ответила она и, тоже чуть помедлив, добавила: — Но что мне за это будет? А, Тимур?
Батрутдинов тяжело вздыхает. Стены давят, как и взгляды санитаров.
Пора заканчивать этот цирк.
— Я пришел, потому что попросила Луна, а не в игры играть, — отвечает он. — Ты выдвинула свое условие, и мы его выполнили. Теперь ты должна выполнить наше.
Он смотрит на нее и не узнает. Это ли та девочка, которая была ассистенткой Зайца? Такого просто быть не может.
— Или ты просто ничего не знаешь и водишь нас за нос.
Сейчас, говоря с ним, Лера чувствовала себя так странно. С одной стороны, ее тянуло к нему и теперь. С другой же, в нем было нечто, что ее начало даже отталкивать. Интересно — почему? Может быть, она на пути к излечению? А, может быть — на пороге новой боли, ещё ей не изведанной? Кто знает. Кто знает.
— Ну хорошо, — сказала она и улыбнулась не самой приятной улыбкой.
Лера поерзала на стуле. Оглянулась на одного из санитаров, словно ища поддержки в его личности.
— Ко мне приходила девушка, — начала она. — Беседовала о себе и ее любви к Алексею Воробьеву. Хотела узнать, такая же она как я или нет.
Лера хмыкнула.
— Она не называла своего имени. И даже внешность я ее не опишу — она никакая. Смазливая и русоволосая. Но я ее уже давно не видела.
Дамеренко замолчала, замерла, обдумывая то, что сказала. Потом резко встала на ноги. Ей не хотелось, чтобы Тимур ушел первым.
— Это все, Заяц. Скачи к своей Морковке.
Урод.
К Алексею… что?
Если прошлогодняя история повторяется, то… Тимур замер. Посмотрел на Леру.
— Так ли оно того стоило — просить встречи со мной?
И, наверное, стоит ей сказать. Лучше Дамеренко узнать от него, а не от кого-то ещё.
— Мы с Луной женимся в апреле.
Она собирается ему сказать, что — да, стоило, а потом решает, что лучше ответить наоборот. Пусть сосет, придурок. И когда Лера уже открывает рот, чтобы вытолкнуть наружу нужные слова, Тимур огорошивает ее новостью о свадьбе.
Дамеренко замирает. Глупо смотрит на Батрудинова, а затем начинает смеяться. Хохотать во все горло. Санитары, понимая, что начинается истерика, подступают к ней, и берут за руки в тот момент, когда Лера уже было бросается на Тимура.
— Будь ты проклят! Вы оба! Сгорите в аду! В аду!
Лера дёргается в руках мужчин, которые тянут ее назад, к выходу, и смеётся, глядя на застывшего Тимура.
Как она и хотела — ушла первая.
========== Глава 24. Выпуск пятый. ==========
— Саша, если я сказал, что мне нужно новое кресло, то это значит сегодня, а не на следующие съемки. Понял? Спасибо, пожалуйста.
Филипп Бедросович был раздражен. Его почти сразу выписали из больницы. Наложили швы, прописали лекарства, а затем Фил отправился домой в инвалидной коляске — он привлекал к себе максимальное внимание, записывая длинные сторис, где плакался о жизни, игнорируя при этом пожелания своего менеджера по части лексики.
Сегодня он имел не самый приятный разговор с руководством «Маски». Из-за закрытой двери доносились отдельные слова, сказанные Киркоровым на повышенных тонах: «мошенники», «садисты», «гниды», «собаки сутулые» и конечно же «ебанные в рот бляди». Но ничто из этого Филиппу не помогло. Из шоу он не ушел. Контракт обязывал. Как и остальную команду.
Вот поэтому сейчас он сидел на старом кресле с рассерженным выражением лица, опираясь рукой на украшенную золотом трость, и всем своим видом пытался дать понять — его лучше не трогать.
— Ну что ты, Фил, — Родригез подошел к Киркорову и хлопнул того по плечу, — Ты теперь ещё больше знаменит.
— Охуеть, как я рад.
— Вы теперь с Воробьем два недобит…
Тимур не договорил — Филипп огрел его тростью. Родригез, смеясь, сел на свое место. Валерия молча кивнула Киркорову — было видно, что она ему искренне сочувствует и боится. А вот Регина о своих страхах сказала вслух:
— А что, если нас здесь всех перебьют?
— Ну раз начали с меня, то вам теперь всем вообще пиздец, — мстительно сообщил Фил, вставая. Саша с парочкой рабочих сцены в этот момент притащили кресло и банкетку.
— Новый трон для короля, — Алексей присоединился ко всем в тот момент, когда Филипп уже сидел в новом кресле.
— Теперь сомнения нет в том, что ты принц — как нас с тобой почикали, — наконец рассмеялся Киркоров. — Хотя на моем месте должен был быть Басков.
— Может быть, он под маской Духоликого? — пожал плечами Воробьев. Когда дела хуже некуда, только и остаётся что смеяться.
— А это идея! — оживился Фил. Он взял айфон и зашёл в «Инстаграм». Нашел в фотопленке одно из своих селфи, где уже успел уменьшить щеки, и создал «сторис» с подписью: «Убийца — Басков».
— Гулять так гулять!
Удовлетворенно посмотрев на свою работу, Филипп положил телефон перед собой.
***
Чертова Регина Тодоренко. Если Кала правильно помнила — именно эта судья ровно год назад разгадала Луну Боне. Нет. А вот и нет — в этом году у нее ни черта не получится. Чопра окажется хитрее. Поступит почти так, как поступил Монстрик в том году. Воробьев спел свою собственную песню в шоу, вот и Кала спрячется на виду. Прямо у жюри под носом.
Слава как раз объявил выход Далматинца. Девушка в этот раз даже не слушала его слов, выйдя на сцену ещё более агрессивно, чем обычно. Регина хотела Индию? Она ее получит. Едва участница остановилась около Макарова, жюри рассмеялись в голос, разглядывая новую деталь на маске Далматинца через бинокли.
— Это индийский третий глаз? — покатился со смеху Родригез.
— Бинди, — уточнила Чопра.
Теперь на лбу у собачьей маски красовалась красная точка.
— Регина любит клеить ярлыки на людей, так? — продолжила Далматинец. — Сегодня я посвящаю выступление именно вам. Вы это заслужили.
Должно было прозвучать одухотворённо, но…
— Звучит угрожающе, — сказав это, Тимур уже откровенно ржал, уткнувшись носом в стол.
Тодоренко выпучила глаза.
— О, глянь, сколько лайков! — восхитился Фил, тыкая под нос Валерии, а затем Регине свой айфон. Гипотеза о том, что Духоликий — это Басков, понравилась многим.
— Филипп Бедросович, у нас тут участница, — напомнила Филиппу Тодоренко.
Фил поднял голову, глянул на сцену, затем на Регину и обратно.
— Кажется сейчас у нас будет нечто знойное, — предположил он, — В духе… Арабских сказок?
— Индийского кино, — подсказала Валерия.
— Оо, это того самого — чими чими ача ача? — оживился Фил, и уставился