не пойдет ему на пользу.
– Ну что ж, – начал он, – шар, боюсь, погиб окончательно: полагаю, металл совсем прохудился. Во всяком случае, от первого же удара долота он рассыпался на куски.
– Ну? Дальше, дальше что? – торопил его Хамфриз.
– Вы, разумеется, желаете знать, что мы нашли внутри. Шар был до середины наполнен чем-то вроде пепла.
– Пепла? И что вы об этом думаете?
– Я еще не успел исследовать его основательно, но Купер уже убежден – основываясь на каком-то случайно вырвавшемся у меня замечании, по всей видимости, – что это останки, подвергшиеся кремации… Не надо волноваться, дорогой сэр; да, сознаюсь, я склонен с ним согласиться.
И вот лабиринт был стерт с лица земли, и леди Уордроп Хамфриза простила; помнится, он даже женился на ее племяннице. Подтвердилось и предположение леди Уордроп о том, что камни, сложенные в храме, пронумерованы. Действительно, на нижней стороне каждого блока был краской нанесен номер. Часть цифр стерлась, но оставшихся хватило, чтобы восстановить надпись. Она гласила:
PENETRANS AD INTERIORA MORTIS[38]
Хамфриз, сохраняя благодарную память о покойном дяде, так и не простил старика за то, что тот сжег дневники и письма Джеймса Уилсона, строителя уилсторпского лабиринта и храма. Обстоятельства смерти и похорон прадеда до нас не дошли; известно лишь, что, согласно завещанию (едва ли не единственному уцелевшему документу, который имел касательство к покойному), необычайно щедрая сумма была оставлена слуге – судя по имени, итальянцу.
Мистер Купер высказал мысль, что подобные драматические события несут в себе некий знак, не всегда доступный нашему ограниченному уму. Мистеру Калтону же вспомнилась его тетушка, ныне уже покинувшая этот мир, которая году в 1866-м свыше полутора часов проплутала в лабиринте то ли в парке Ковент-Гарденс, то ли при дворце Хэмптон-Корт.
И наконец, еще происшествие, одно из самых странных: книга с притчей бесследно исчезла. Хамфриз успел лишь сделать список, чтобы отослать его леди Уордроп, после чего этого тома более не видел.
Ральф Адамс Крам
В башне замка Кропфсберг
Перевод Л. Бриловой
На пути из Инсбрука в Мюнхен, в живописной долине серебристого Инна, встречаешь один за другим множество замков, что возникают то на выступе горы, то на пологом холме, а затем теряются среди густых темных елей, растущих с обеих сторон; Ланек, Лихтвер, Ратхольц, Трацберг, Матцен, Кропфсберг – все они расположены в том месте, откуда открывается вид на обрамленную красивыми тенистыми склонами долину Циллерталь.
Из всех этих замков для нас с Томом Ренделом существуют только два: не роскошный и внушительный Амбрас, не старый благородный Трацберг, скрывающий в себе многие сокровища пышного и величественного Средневековья, а маленький Матцен с его гостеприимством, возрождающим к жизни извечные традиции рыцарства, а также Кропфсберг – разрушенный, обветшавший, опустошенный пожаром и неумолимым ходом времени; обиталище смерти и призраков, полное тайн, легенд и отзвуков трагедий.
Мы находились в Матцене как гости семейства фон К. и, впервые поняв с удивлением, каково это – обитать в тирольском замке, не уставали восхищаться заботливым и деликатным радушием высокородных австрийцев. Брикслегг, прежде не более чем отметка на карте, превратился в средоточие досуга и развлечений, прибежище для бесприютных странников Европы, меж тем замок Матцен сделался синонимом всего, что есть в жизни красивого, изящного и приятного сердцу. Дни представляли собой сплошную череду удовольствий: конные прогулки, катание в экипаже, охота; к Ландлю и Тирзее стрелять горных козлов, в заречье к волшебному Ахензее, вверх по долине Циллерталь, через перевал Шмернер-Йох и до самой железнодорожной станции в Штайнахе. И вечерами, после ужинов в верхнем холле, под взглядами сонных собак, что располагались у наших ног в надежде выклянчить подачку, в библиотеке, где догорали в камине последние огоньки, приходило время рассказов. Рассказы, легенды, сказки, под звуки которых оживали в отблесках камина чопорные лица на старинных портретах и слышалось внизу за окном журчание неспешно текущего среди лугов Инна.
Если я когда-либо решу рассказать историю замка Матцен, нарисованная мной картина этого чудного оазиса, ожидающего туриста в пустыне дорог и отелей, будет, увы, недостаточно полной; однако нынче для меня важнее Кропфсберг, этот молчальник, ибо только в Матцене мне довелось услышать его историю. Было это жарким июльским вечером, когда мы, вернувшись из продолжительной поездки по долине Шталленталь, сидели в гостиной у большого западного окна, а рассказчицей была фройляйн Э. – золотоволосая племянница фрау фон К. Все окна была распахнуты, впуская слабый ветерок, и мы долго наблюдали, как над далеким Инсбруком ложится на Эцтальские Альпы розовое зарево, как оно густеет, становясь фиолетовым, как поднимается от земли белый туман и среди его серебряного моря остаются на виду три скалистых острова – Лихтвер, Ланек и Кропфсберг.
И вот вам история, рассказанная фройляйн Э., – история башни замка Кропфсберг.
– В давние-предавние времена, вскоре после того, как умер мой дед и к нам перешел Матцен, а я была ребенком, таким маленьким, что, кроме впечатления, что речь шла о чем-то пугающем, не запомнила об этих событиях почти ничего, в Брикслегг приехали из Мюнхена двое молодых людей, соучеников моего деда по занятиям живописью, с целью сделать зарисовки и поразвлечься, а именно «поохотиться на призраков», как они выражались; эти юноши считали себя светочами разума и очень этим гордились, потешаясь над всякими «суевериями», прежде всего над верой в привидения и страхом перед сверхъестественным. Им, знаете ли, никогда не встречалось ни одного настоящего призрака, а они были из того разряда людей, кто верит лишь тому, что видел собственными глазами, – на мой взгляд, свидетельство безмерного самомнения. Так или иначе, они были наслышаны, что у нас в «нижней долине» полным-полно красивых замков, и, справедливо предположив, что с каждым из них связана хотя бы одна история о привидениях, сочли здешние места подходящими угодьями для охоты на желанную для них дичь, то есть не на серн, а на призраков. В их планы входило посетить все упоминаемые в таких рассказах места, свести знакомство с каждым из предполагаемых привидений и доказать, что на самом деле это вовсе не привидения.
Внизу, в деревне, имелась тогда небольшая таверна, которую держал старик по имени Петер Росскопф, и юноши сделали ее своей штаб-квартирой. В первый же вечер они стали вытягивать из хозяина таверны все известные ему легенды и истории о привидениях, относящиеся к Брикслеггу и окрестностям, и тот, будучи человеком словоохотливым, с огромной радостью засыпал их сведениями о замках, что изобилуют у края долины Циллерталь. Разумеется, старик верил каждому