Читать интересную книгу Как пальцы в воде. Часть 2 - Виолетта Горлова

– Мой желудок солидарен с твоим нёбом.

Возвратившись почему-то в мой номер, мы сделали себе по привычному коктейлю: виски с содовой. Усевшись в ожидании вечерней неофициальной тусовки, я задал тему разговора, которая уж никак не могла затронуть личностные качества Минервы. Как я был наивен!

– Фрэнк, а у тебя были хотя бы однажды серьезные отношения с женщиной?

Обеспокоенное лицо Тодескини выразительно отразило его чувства. Вероятно, ему не очень понравилась выбранная мною тематика предстоящего спектакля. И мне показалось, что Фрэнк как-то не очень спешил получить удовольствие от своей будущей импровизации. Но все-таки он начал свою игру вполне убедительно, на мой взгляд любителя-театрала, хотя ему и не надо было пока никого изображать.

– Нет, Марк. У меня ни разу не было серьезного романа.

Я выжидательно смотрел на него: какой-то нюанс в голосе приятеля позволил мне надеяться на продолжение его рассказа, и у меня даже возникло чувство, что на этот раз Тодескини будет откровенен со мной. Но вдруг вспомнил и о других «зрителях», поэтому оставалось надеяться, что и Фрэнк будет помнить об этом и не станет упоминать о каких-либо интимных подробностях.

– Знаешь, Марк, у меня, вероятно, могут возникнуть серьезные отношения с женщиной… – Он прикрыл глаза, задумавшись. – Но только тогда, когда после накала страстей и бурных ласк между мною и женщиной не возникнет некоторое… скажем, отчуждение или преграда, пусть даже небольшая, но вполне ощутимая. Когда ты лежишь в темноте на влажных простынях, не засыпая, и думаешь о чем угодно, только не о той даме, которая рядом… И отнюдь не потому, что было не очень комильфо, было, к примеру, даже великолепно. Но то, что было минуту назад, в данный момент уже не имеет никакого значения: оно испарилось бесследно, и в конкретном мгновении тебя это уже совершенно не волнует. А женщина, подарившая тебе радость удовлетворения этого желания, становится абсолютно чужой и ненужной, и очень хочется, чтобы она поскорее ушла и больше не возвращалась, несмотря на всю свою прелесть. – Тодескини замолчал, передохнув и промочив горло, а затем, глядя на меня открыто и прямо, что с ним тоже бывает достаточно редко, спросил:

– А у тебя возникали такие ощущения, Марк?

– Возможно, я тебя расстрою, Фрэнк, но ты в этом отношении совсем не уникален.

– Зато я психически нормален, в отличие от некоторых, – улыбнулся он.

Хотя мне показалось, мой приятель просто вновь надел на себя привычную защиту: недавние откровения не в его стиле. Мы немного помолчали, погрузившись каждый в свои воспоминания.

– Даже не помню в своей жизни такого момента, – начал я свою исповедь, – когда проведя хорошо время с женщиной, мне бы захотелось продлить ее пребывание и в своей постели, и в своем доме. – Задумавшись, я вдруг вспомнил о посторонних ушах, но меня этот факт почему-то перестал беспокоить, и я продолжил свои дальнейшие рассуждения: – А ведь я выбирал интересных женщин, самодостаточных, умных, не говоря уже об их сексуальной привлекательности. Но почему тогда после бурной страсти, постель оказывалась вдруг прохладной и неуютной, как морской берег после отлива?

Тодескини посмотрел на меня, чуть прищурив глаза, хотя лицо его было серьезно.

– Ты знаешь, а я как-то и не выбирал себе партнерш. Это они, мягко говоря, меня выбирали. А я просто спрашивал себя: хочу ли я? Надо ли мне это? Или у меня есть более интересное занятие на данный момент?

– Так, может, мы сами виноваты в том, что не можем вспомнить ни одного достойного романа?

– Ерунда, Марк! Скажи мне честно, а ты действительно хочешь такой, неземной, любви? Посвятить себя одной единственной женщине… думать о ней беспрестанно, раствориться в ней?… Да такая зависимость похуже, чем алкоголизм или наркомания.

– Почему похуже? – подколол я Фрэнка.

Тот раздраженно пожал плечами.

– Не притворяйся, тебе это не идет. Ты прекрасно знаешь почему. Если человек зависит от алкоголя, то если он возьмет себя в кулак-сможет излечиться. А вот с женщиной… не знаю.

– Я тоже не знаю, – согласился я, неожиданно вдруг почувствовав голод, поэтому спорить мне сразу расхотелось, однако моего собеседника было не остановить.

– Нет, Марк, – возбужденно сказал он. – Просто наступила совершенно другая эпоха, и традиционные семейные ценности претерпевают радикальные изменения. Что тут удивительного? – он хмыкнул и широко развел руками, не забыв по пути движения захватить рукой пустой бокал. Поднявшись с кресла, он направиться к мини-бару.

– Но ты не забывай: женщины стали совершенно другими, чем, скажем, лет пятьдесят тому назад, – заметил я.

– Я это и не оспариваю, а ведь инстинкт продолжения рода не исчез.

– Не уверен, – скептически хмыкнул я, пытаясь скрыть зевок.

Держа в руке небольшую порцию коктейля, возвратившийся Тодескини уселся напротив меня. – По-моему, в наш век сумасшедших открытий даже основные инстинкты не могли не претерпеть некоторых изменений. – Он пригладил выбившуюся прядь из своих собранных в хвост медно-рыжих волос.

– Что-ты имеешь в виду?

– Возьмем, к примеру, чувство голода. Нам уже мало просто его утолить… Мир просто сошел с ума в бесконечных попытках изобретать все новые гастрономические шедевры. Давно можно было бы успокоиться и остановиться на достигнутом. Но нет… мы растрачиваем свои мозги, силы, время на придумывание бесконечного количества яств. А лучше бы направили свою энергию на духовное развитие. И что мы имеем в итоге: обжорство вкупе с лишним весом, плохое здоровье, слабое физическое развитие и куча всяких комплексов. – Он похлопал по своему плоскому животу. – Разве не так?

– Конечно, так, Фрэнк. Но кто бы говорил о масштабном чревоугодии… Услышать подобную сентенцию от тебя – просто нонсенс. – Я удивленно покачал головой.

– А я себя и не вычеркиваю из этой когорты несчастных обжор, – блеснув улыбкой, парировал он. – Я, можно сказать, принадлежу к ее верным адептам. – Улыбка Тодескини стала еще более лучезарной. – Если бы нас не было – больше половины бы людей потеряли работу. Кроме того, а пристрастие к алкоголю? Это же полный духовный упадок, – хмыкнул Фрэнк, сделав большой глоток разбавленного содовой виски. – И заметь, я это говорю без всякой иронии.

– Уже заметил.

– Кстати, по поводу этой вредности, – азартно продолжал хакер, по-видимому, войдя в раж. – Четвертый чемпион мира по шахматам Алехин пил во время матча и проиграл его, а затем бросил-и вернул корону. Так что, Марк, будь осторожнее с алкогольными напитками, – серьезно сказал этот «трезвенник», но его глаза при этом откровенно смеялись. – Ты же все-таки детектив! Тебе нужны мозги не хуже, чем у Алехина!

– И это ты говоришь мне?! – возмутившись, я даже забыл о возможных посторонних «ушах».

– Ну я-то кто? Какой с меня спрос?

– Ну и ну… – только и смог я выдавить из себя неопределенное междометие.

– А секс? – вновь возбужденно воскликнул Фрэнк. – Иногда я ловлю себя на мысли, что обходиться без женщин намного проще, во всяком случае, удобнее и быстрее, и уж точно… без всяких ухищрений, – цинично осклабился мой друг.

– Да, извращенную какую-то картинку ты мне изобразил.

– А я в этом случае и не претендую на славу. О том, что картина соития вызывает отвращение, сказал не я, а Леонардо да Винчи. Я не извращаю действительность. И мое мастерство ее словесного изображения не играет в этом случае никакой роли. – Он развел руками. – В мире постоянно происходит товарообмен. Красивые женщины вступают в любовные, скорее, в сексуальные отношения с богатыми мужчинами. Успешные дамы покупают любовь, а точнее, секс различного рода самцов, причем не всегда привлекательных. Думаю, что среди жиголо и альфонсов, конечно же, достаточно много неглупых мужчин, но… Все продают то, что могут, а покупают то, чего не хватает. – Фрэнк фальшиво огорчился и замолчал, по-видимому, о чем-то задумавшись, а затем хитро поинтересовался: – Вот ответь мне честно. Ты бы хотел жениться? Не сейчас, конечно, года через два-три?

– Вообще-то, предметно я еще не думал об этом… – озадаченно ответил я. – Просто для этого не было каких-то серьезных оснований. Что же касается будущего – то, скорее… нет, чем да.

– А почему? – не успокаивался Фрэнк.

– Просто сомневаюсь, что у меня появится такое желание.

– Тогда напрашивается следующий вопрос: зачем размышлять о возможности серьезного романа, если нет желания его логического завершения? – Фрэнк самодовольно улыбнулся. – А скажи, кто тебе нравится из присутствующих здесь женщин?

– Многие, – хмыкнул я, думая о еде, а не о дамах.

– Но какой-то особой симпатии ты разве ни к кому не испытываешь?

Этот прямой вопрос заставил меня почувствовать некоторую неловкость. К одной девушке я все же испытывал не совсем обычный интерес, но озвучивать его вслух не собирался, поэтому ответил кратко: