– Там живут три человека, – сказала она. – Они ненавидят нас. Скоро мы все будем, как она, – увянем. Они поклялись в этом, а как они поклялись, так и сделают. Если только…
Она замолчала; Маккей почувствовал странное беспокойство. Лунные мотыльки в ее взгляде сменились на красные точки. Они почему-то привели его в глубокий ужас, эти красные точки.
– Три человека? – В его затуманенном мозгу всплыло воспоминание о Поле и двух его крепких сыновьях. – Три человека, – тупо повторил он – Но что такое для вас три человека? Ведь вас так много! Что могут сделать три человека против ваших рослых кавалеров?
– Нет, – она покачала головой. – Наши… мужчины ничего не могут сделать. Никто ничего не может сделать. Когда-то мы веселились ночью и днем. Теперь мы боимся – ночью и днем. Они хотят уничтожить нас. Нас предупредили наши родственники. Но они не могут нам помочь. Эти трое – хозяева лезвия и огня. Против лезвия и огня мы беспомощны.
– Лезвие и огонь! – подхватили слушатели. – Против лезвия и огня мы беспомощны.
– Они нас обязательно уничтожат, – прошептала женщина. – Мы все увянем, как она, или сгорим… Если только…
Неожиданно она обхватила белыми руками шею Маккея. Прижала к нему свое гибкое тело. Ее алый рот поискал и нашел его губы и прижался к ним. По всему телу Маккея пробежало быстрое сладкое пламя, зеленый огонь желания. Он схватил ее, прижал к себе.
– Ты не умрешь! – воскликнул он. – Нет, клянусь Господом, ты не умрешь!
Она откинулась, посмотрела ему в глаза.
– Они поклялись уничтожить нас, – сказала она, – и скоро. Лезвием и огнем они уничтожат нас, эти трое… если только…
– Если только? – яростно повторил он.
– Если только ты не убьешь их раньше, – ответила она.
Холод охватил Маккея, пригасив зеленое сладкое пламя желания. Он опустил руки, оттолкнул от себя женщину. На мгновение она задрожала перед ним.
– Убей! – услышал он ее шепот – и она исчезла. Призрачные деревья задрожали, их очертания стали плотнее, материальнее. Зеленая прозрачность потемнела. На мгновение Маккей почувствовал головокружение, как при переходе из одного мира в другой. Он закрыл глаза. Головокружение прошло, и он открыл их, осмотрелся.
Он стоял на обращенном к озеру краю маленькой рощи. Не было никаких мелькающих теней, ни следа белых женщин и смуглых, одетых в зеленое мужчин. Под ногами зеленый мох; исчез мягкий золотой ковер с голубыми звездами цветов. Вокруг него толпились березы и пихты. Слева росла мощная пихта, на ее игольчатых ветвях лежала увядающая береза. Это была та самая береза, которую так бессмысленно срубил сын Поле. На мгновение в пихте и березе он увидел призрачные очертания одетого в зеленое мужчины и стройной вянущей девушки. На мгновение береза и пихта, девушка и мужчина слились, стали чем-то единым. Маккей сделал шаг назад, и руки его коснулись гладкой прохладной коры другой березы, растущей справа от него.
Под руками кора была как… как что?.. как прикосновение длинных стройных рук женщины с алыми губами. Но это прикосновение не приносило того чуждого восторга, того пульса зеленой жизни, что ее руки. Однако, как и тогда, это прикосновение помогло ему прийти в себя. Очертания девушки и мужчины исчезли. Перед ним была крепкая пихта и упавшая на ее ветви вянущая береза.
Маккей стоял, смотрел и дивился, как человек, проснувшийся после странного сна. Неожиданно ветерок пошевелил листву росшей рядом с ним березы. Листва зашумела, вздохнула. Ветер стал сильнее, и листья зашептали.
– Убей! – услышал он шепот – и опять: – Убей! Помоги нам! Убей!
И шепот был голосом женщины с алыми губами!
Гнев, быстрый и беспричинный, вспыхнул в Маккее. Он побежал по роще, туда, где, как он знал, стоит старая хижина, в которой живут Поле и его сыновья. Ветер дул все сильнее, и громче и громче шептала листва деревьев.
– Убей! – шептала она. – Убей их! Спаси нас! Убей!
– Я убью! Я спасу вас! – Маккей задыхался, пульс бился у него в ушах, отвечая на этот все более громкий, все более настойчивый приказ. В сознании его оставалось только одно желание – добраться до горла Поле и его сыновей, сломать им шеи; стоять рядом с ними и смотреть, как они увядают; увядают, как та стройная девушка в объятиях одетого в зеленое мужчины.
С криком выбежал он из рощи на залитое солнцем поле. Пробежал еще сто футов и понял, что шепот прекратился, что больше он не слышит гневного шороха листьев. Казалось, он освободился от какого-то заклинания, разорвал паутину колдовства. Маккей остановился, упал на землю, зарылся лицом в траву.
Он лежал, собираясь с мыслями, приводя их в разумный порядок. Что он собирался сделать? Наброситься, как сумасшедший, на этих троих в хижине, убить их? А за что? Из-за того, что его попросила волшебная женщина с алыми губами, чьи поцелуи он еще ощущал? Из-за того, что шепот листвы маленькой рощи показался ему тем же приказом?
И из-за этого он собрался убить трех человек!
Что такое эта женщина, и ее сестры, и одетые в зеленое мужчины? Иллюзии, фантомы, рожденные гипнотическим действием клубящегося тумана, в котором он греб, когда плыл по озеру. Такие происшествия нередки. Маккей знал людей, которые, глядя широко раскрытыми глазами на движущиеся облака, создавали фантастический мир и жили в нем; знал других, которым нужно было лишь взглянуть на гладкую падающую воду, чтобы оказаться в мире сна наяву; были и такие, кто погружал себя в сон, глядя на сверкающий хрустальный шар, а некоторые находили источник иллюзии в блестящем блюдце с черными чернилами.
Не мог ли движущийся туман протянуть такие же гипнотические пальцы в его сознание – и его любовь к деревьям, ощущение просьбы, которое он так давно чувствует, воспоминание о бессмысленно срубленной березе – все это соединилось в его загипнотизированном сознании в те картины, которые он видел?
А потом в потоке солнечного света очарование растаяло, сознание его проснулось.
Маккей потрясенно встал. Оглянулся на рощу. Ветра не было, листва неподвижна, молчит. И снова ему показалось, что он видит группу девушек, окруженных рыцарями и трубадурами. Он вспомнил слова женщины с алыми губами: веселье ушло, его место занял страх. Кем бы она ни была: привидением, дриадой, – она сказала правду.
Он повернулся, в мозгу его начал формироваться план. Что-то в глубине его души упрямо утверждало, что происшествие было реальным. Во всяком случае, говорил он себе, роща слишком прекрасна, чтобы допустить ее уничтожение. Пусть испытанное им – сон, но он спасет рощу из-за той сущности красоты, которая содержится в ее зеленой чаше.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});