— Компромисс — плохое слово…
— Подумай немного, Жюло. Вся наша жизнь — цепь компромиссов, и без них не было бы прогресса, люди вообще не могли бы жить вместе… Ты можешь думать о каком-то человеке, что он дурак, но если он дурак покладистый, ты ему слова не скажешь. Разве это не компромисс?
Победу завоевывают не по милям, а по дюймам. Отвоюй сейчас немного, закрепись, а потом отвоюй ещё чуток… Человек не должен поступаться своими принципами, но не стоит размахивать ими, как флагом. Есть время говорить и время помалкивать. Вот когда совершается зло, тогда наступает время говорить… Учись, Жюло, завоюй престиж, и люди будут с трепетом спрашивать у тебя совета даже в тех делах, в которых ты ничего не смыслишь.
— Не по нраву мне такие речи, — проворчал Жюло. — Я боец. Я борюсь за то, во что верю.
— Есть множество способов борьбы. Многие люди вели справедливую войну за истину, за честь, за свободу — и не проливали при этом крови. Остерегайся тех, кто готов использовать силу, слишком часто они хотят только насилия, а не истины и свободы… Важнее всего — понять, на чем стоишь и во что веришь, а там уж оставайся верен себе во всем. А кроме того, глупо терять время, обсуждая вопросы с теми, кто не имеет силы их решать…
Все! На сегодня моя проповедь окончена. Нет сомнений, что мне самому доведется ещё совершать те самые ошибки, против которых я тебя предостерегал.
— Проповедуешь ты здорово, — проворчал Жюло. — Посмотрим теперь, под силу ли тебе напроповедовать нам чего-нибудь пожрать…
— У тебя есть яйца; есть вода и огонь. Если сможем найти котелок, то сварим яйца, а если какую-нибудь железку — зажарим.
— Мысль твоя, — заметил Жюло, — тебе и котелок искать. В конце концов, яйца-то кто свистнул?
Я встал и затянул пояс.
— Ты, стало быть, будешь посиживать в тепле и уюте. А я должен набраться решимости и вылезать на холод и под дождь.
— Давай, давай. Что хочешь делай, а чтоб вернулся с котелком.
По правде сказать, я был уверен, что это дело нетрудное. Эта разрушенная ферма — одно из тех местечек, что привлекают бродяг, и здесь вполне мог быть припрятан где-нибудь котелок — на следующий раз. Я вышел под дождь и принялся обшаривать все углы и закоулки.
Мои поиски не дали ничего, я только вымок ещё сильнее и обнаружил, что развалины эти обширнее, чем казалось поначалу. А потом я увидел тропинку.
Слабость моя в том, что я никогда не могу устоять, завидев тропинку или поворот дороги, хотя обычно, завернув за такой поворот, видишь всего лишь следующий, подобно тому, как, поднявшись на холм, обнаруживаешь впереди всего лишь ещё один. Но все равно я не могу противостоять искушению…
Короче говоря, я пошел по этой тропинке в лес; рука моя лежала на рукояти меча, а глаза шарили кругом, выискивая возможную опасность — а заодно котелок, горшок или что-нибудь съедобное. С одного дерева свисала лентой отодранная кора, и это напомнило мне, как мы в детстве частенько плели корзинки или коробочки.
Наша задача была решена. В поисках подходящей коры я обнаружил на ветке несколько каштанов, которые проглядели белки. А когда посмотрел под деревом в надежде найти ещё каштан-другой, то вдруг наткнулся на нечто иное.
След. След ноги.
Крохотный след с узким носком. Этот след оставила туфелька, отнюдь не подходящая для леса — женщины не забираются в таких туфельках в глушь. Это была туфелька для танцев, для замковых залов.
Я присел на корточки и тщательно изучил след. В землю был вдавлен мокрый лист. Я приподнял его и увидел, что почва под ним мокрая. Поскольку дождь начался лишь недавно — короткий дождь, уже превращавшийся в ледяную крупу, — было весьма вероятно, что след оставлен уже после того, как полило. Но как давно это было? Полчаса назад? Час?
Что делает в лесу такая женщина и в такую пору? Если она не провела в лесу всю ночь, то, должно быть, покинула какой-то замок перед рассветом.
Но если дело так обстоит, то кто-то её разыскивает или вот-вот начнет разыскивать, а это значит, что нашу развалину обязательно осмотрят — самое очевидное укрытие. Стало быть, нам нужно немедленно уходить.
Но где же она?
Я поднялся на ноги и внимательно огляделся. След шел с той стороны, куда я направлялся, но если она прошла дальше этого места, то разве я не заметил бы её следов? Я ведь внимательно осматривал землю в поисках чего-нибудь полезного и уж след никак бы не проглядел.
Несомненно, она увидела меня и спряталась где-то поблизости.
— Если ты меня слышишь, — громко сказал я, — прошу, считай меня другом. Я не знаю, кто ты, но те, кто придут по твоим следам, найдут меня, и мне хотелось бы оказаться подальше отсюда, прежде чем они появятся… Может быть, я заодно смогу помочь и тебе.
Дождь тихо падал на листья и замерзал на них. Становилось все холоднее.
— Если тебе надо бежать, то времени немного. У меня поблизости есть друг и лошади.
Прошла долгая, медленная минута… ничего. Я повернулся, чтобы уйти, и тогда вдруг послышался какой-то шорох, а затем голос:
— Не бросайте меня, пожалуйста!.. Я в большой беде!
Девушка стояла у каких-то кустов, куда спряталась при моем приближении. Она была тоненькая, плащ на ней доходил почти до земли, а в руке она держала небольшой узелок.
— Мадемуазель! — я поклонился. — Если я смогу помочь…
— О да, сможете! Сможете! Нельзя, чтобы меня схватили!
— Тогда идемте.
Я взял её за руку и помог пробраться через высокую траву; незнакомка прекрасно могла обойтись без моей помощи, однако, по моим наблюдениям, самый легкий способ успокоить и ободрить женщину — это просто быть вежливым; впрочем, этот способ действует не только на женщин.
Когда мы появились в проломе, Жюло поднял взгляд от костра. Он пялился, словно своим глазам не верил.
— Ох уж этот мне Кербушар! Второго такого не сыскать! — проговорил он иронично. — Ни свет ни заря отправляется в темный лес — и возвращается с прекрасной дамой! Сразу видно, что сын моряка!
— Двигать надо, — сказал я и объяснил, почему.
Лошадь моя покосилась на незнакомку, однако не возражала, когда я посадил даму в седло. Лошадка была на редкость понятлива для животного.
Глава 33
Пока мы добрались до деревни, стемнело. За кучкой домов и деревьями на фоне неба смутно вырисовывалась увенчанная башнями цитадель замка Бланди.
Прошел уже час после заката, и дома в деревне стояли темные, с наглухо закрытыми ставнями. По нынешним временам ночные путники появлялись редко, и в маленьких деревушках их не привечали. Богобоязненные люди ещё до темноты забивались в свои дома или гостиницы, а по ночам скитались только воры, бродяги да нечистая сила.