Глава XXVI: Чудесные знамения с их последствиями
Землетрясение и его обширность. — Раздрание завесы в храме и его знаменование. — Воскресение мертвых. — Кто восстал и когда? — Выразительность знамений и их нравственное значение. — Перемена образа мыслей об Иисусе Христе в неблагорасположенных дотоле иудеях. — Вера и исповедание сотника. — Ожесточение первосвященников. — Откуда оно и до чего простиралось?Пока Богочеловек оставался в живых, природа как бы не хотела возмущать последних минут Его необыкновенными явлениями и страдала с Господом своим безмолвно: одно только солнце, по выражению Златоуста, не могло освещать позорище бесчеловечия. Но едва Господь предал дух Свой в руки Отца, открылся ряд знамений, которые всему миру показали, что один из крестов, стоящих теперь на Голгофе, несравненно святее храма Иерусалимского.
Первым знамением было землетрясение, настолько сильное, что многие из каменных скал, обычных для ландшафта Иудеи, треснули и гробницы, в них заключавшиеся, открылись, чтобы принять силу Того, Которого не мог ограничивать Его собственный гроб… Явления этого, некоторым образом, следовало уже ожидать после необыкновенного помрачения воздуха, с которым оно, видимо, связано; тем не менее, оно служило поразительным свидетельством самого неба о невиновности и Божественном достоинстве распятого Иисуса. Если Господь творит ангелами и слугами Своими естественные силы природы, то они, при всей ограниченности своей, становятся непосредственными провозвестниками воли и славы Божьей, и смертные должны внимать вещанию их, как гласу Самого Бога. Только великий Правитель мира, повелевающий земле трястися, мог повелеть ей сотрястись в ту самую минуту, когда Иисус Христос предавал дух Свой.
Страшное само по себе, землетрясение было еще страшнее, если подземные удары (как можно предположить) последовали вдруг за смертью Иисуса Христа. Заколебавшиеся от землетрясения кресты представляли в это время жуткое зрелище: издали могло казаться, что распятые силятся сойти с крестов.
Кирилл Иерусалимский спустя три века при всех христианах иерусалимских говорил, что на скалах, окружающих Голгофу, сохранились еще трещины, произведенные землетрясением во время страданий Христовых. И Флавий рассказывает об одном землетрясении в Иудее, совпадающем по времени с описываемым нами, которое, по словам его, произвело великие опустошения.
Непобедимая сила креста не остановилась на трепещущей земле, проникла в храм Иерусалимский и произвела явление, из которого для имеющих очи видеть весьма ясно открывалось, что Мессия, ожидаемый народом иудейским, уже пришел. Внутренняя завеса храма, отделявшая Святое Святых от Святилища, внезапно разорвалось с верхнего края до самого низа (так что ковчег завета, херувимы и прочие святыни, находившиеся во Святом Святых, которых никому не позволено было видеть под страхом смерти, теперь, по необходимости, были видимы для каждого находившегося в храме священника).
Чтобы вполне понять внутреннее отношение этого события к смерти Мессии и то действие, которое оно могло иметь на умы иудеев, нужно привести на память устройство храма Иерусалимского, образ мыслей иудеев о храме и Мессии и вообще дух религии Моисеевой.
Святое Святых было последней из трех частей храма, недоступной для самих священников, которым позволялось входить только во Святое (вторую часть) и, по мнению иудеев, означало небо, где обитает Сам Бог. Завеса, отделявшая Святое Святых, была из ткани всех возможных цветов, по сказанию Флавия, изображала собой весь мир и поднималась для одного первосвященника лишь раз в год, в день очищения, когда он с кровью тельца, закланного за грехи всего народа, являлся перед самое лицо Божье (Евр. 9, 7). Над ковчегом завета предполагалось невидимое обитание Иеговы, Который, как Царь народа еврейского, избранного Им в особенное достояние, открывал иногда с этого места волю Свою. В этом отделении храма вовсе не было света: символ непостижимости Иеговы, Который еще Моисею сказал, что человек не может видеть лица Его, не подвергаясь смерти (Исх. 33, 20). Посему-то вход во Святое Святых, исключая первосвященников, возбранен был всякому под страхом смертной казни.
С другой стороны, иудеи ожидали, что Мессия искупит народ израильский от всех грехов, так что не нужно более будет никаких жертв (Лк. 1, 76. 77), почему, кроме других имен, и называли Его великим первосвященником. Верили также, что Мессия откроет лицо Иеговы: объяснит все сомнения касательно религии, установит новое, лучшее богослужение; что устроение храма при этом или переменится, или вовсе уничтожится; ибо Он Сам будет вместо храма, а плоть Его вместо завесы.
Итак, раздранная рукой Самого Бога завеса и открытое Его невидимой силой Святое Святых, являли всем, особенно священникам, что Бог не благоволит более обитать во мгле (Евр. 8, 5. 6), не хочет уже быть чтимым так, как Его чтили дотоле — кровью козлов и тельцов (Евр. 10, 4. 5. 7), что истинная, единая жертва — Агнец Божий, вземлющий грехи мира, принесена уже на Голгофе за весь мир, и теперь неприступный престол страшного Иеговы должен сделаться престолом благодати, доступным для всякого (Евр. 10, 29; 7. 19. 20).
Священники, находившиеся в храме на чреде служения, должны были ужаснуться при этом беспримерном для них явлении. Разодранная завеса, без сомнения, была вскоре заменена новой, и народ не видел ее, но слух об этом не мог остаться в узком кругу служителей храма, распространился, без сомнения, в народе, создавая благоприятное отношение к христианству.
Что касается способа, которым разодралась завеса, то нет нужды видеть здесь особое чудо. Когда действием всемогущества Божьего тряслась вся земля и разбивались каменные скалы, то одновременно легко могла разорваться завеса, которая по требованиям строгого закона о неприступности Святого Святых со всех сторон была плотно прикреплена ко входу, который закрывала. По свидетельству Иеронима, в евангелии к евреям (до нас не дошедшем) было написано, что самый свод Святого Святых, к которому прикреплялась завеса, раскололся на две части. Сказание это, вполне согласное с обстоятельствами землетрясения, объясняет, как разорвалась завеса.
Наконец, действие естественного, по-видимому, землетрясения простерлось за пределы естества, как бы для того, чтобы неверие — иудейское оно или христианское — не имело возможности предполагать, что необыкновенные знамения сами собой стеклись и окружили крест Иисуса. Мы говорим о воскресении мертвых, которым, по свидетельству ев. Матфея, закончился ряд чудесных знамений голгофских. Чем необыкновеннее это событие, тем более хотелось бы некоторым знать его во всех подробностях; но откровение, как и во многих других случаях, не отвечает любопытству. Поэтому нам остается только привести несколько сказаний об этом событии древних учителей Церкви. Но прежде повторим слова самого евангелиста: «И гроби отверзошася, и многа телеса усопших святых восташа: и изшедше из гроб, по Воскресении Его (Иисуса Христа), внидоша во Святый град и явишася мнозем» (Мф. 27, 52–53).
Кто эти воскресшие и сколько их?
Из слов св. Матфея видно только, что их было много и что все они были — святые, а кто именно и сколько — не видно. Поэтому одни из древних учителей полагали, что в это время воскресли многие патриархи и пророки, особенно те, которые находились в родственном союзе с Иисусом Христом, как Авраам, Давид; или служили прообразованием Его лица, как Иов и Мелхиседек. Другие, имея в виду, что давно умершим трудно быть узнанными, думали, что воскресшие теперь святые принадлежали к числу недавно умерших, каковы были Симеон Богоприимец, Анна пророчица, Иосиф Обрученник и проч. Можно добавить, что воскресли только те, кто погребен был в окрестностях Иерусалима; ибо древнейшее предание говорит, что скалы (в которых находились гробы) распались только около Иерусалима. Так называемое евангелие Никодимово решительно указывает в этом случае на воскресение двух сынов Симеона Богоприимца.
Когда последовало воскресение святых?
И здесь одни из древних верили, что они воскресли вместе с Иисусом Христом, Который после смерти Своей сошел во ад и извел их оттуда с Собой. Главной основой этого верования, кроме их образа мыслей о сошествии Иисуса Христа во ад и самом аде, служили слова апостола: «Иже (Христос) есть начаток, перворожден из мертвых, яко да будет во всех Той первенствуя» (Кол. 1, 18). Но большая часть отцов Церкви всегда считала, что воскресение святых последовало непосредственно за смертью Иисуса Христа. Такое мнение гораздо согласнее со словами евангелиста, который неотделяет по времени этого события от землетрясения и расторжения завесы. Вышеприведенные слова апостола не противоречат ему, иначе они противоречили бы воскресению всех людей, которые чудесным образом восстали из мертвых до Воскресения Христова или взяты на небо, подобно Илии и Еноху.