про те сто тысяч франков.
— Я их еще не получил.
— Знаю.
— Ты все, что ли, знаешь?
— Все, не все, а больше вашего. Мы с вами нынче хорошо хитрили, только господин Феро с племянником — а племянник-то — следователь, на минуточку — похитрее нас будут.
— Ты что хочешь сказать?
— Знают они, кто мы с вами такие.
— Да не может быть!
— Наверняка знают. Он же вам не отдал вашу сотню тысяч?
— У него этих денег в Ла Пулардьере нет.
— А вот это вы ошибаетесь.
— То есть как?
— Когда господин Феро со мной расплачивался, он ящик стола открывал. У него там много больше ста тысяч. Я видел пачки денег.
— Вот оно что!
— И потом посудите: зачем ему нужно было вызывать меня к себе да устраивать так, чтобы мы встретились, если он ничего не подозревает?
Николя Бютен пожал плечами.
— Меня господин Феро считает честным малым, — сказал он, а тебя…
— За мной-то он точно следит.
— Это почему?
— Да он знает, что я разбойник и был в черных грешниках.
— Откуда знает?
— Оттуда, что я ему сам сказал.
— Ты что, негодяй, погубить нас хочешь? — вскинулся Николя Бютен.
— Вовсе не хочу, капитан, — сказал Патриарх. — Потому и вызвал вас потолковать о двух делах.
— О чем же?
— Первое дело: господин Феро все знает и вас не нынче — так завтра возьмут.
Николя махнул рукой — вроде бы пренебрежительно, но не без испуга.
— А потом — давайте-ка все это уладим.
— Как же?
— Заберем вашу сотню тысяч да поделим пополам.
— И как же ты это сделаешь?
Патриарх иронически засмеялся.
— Ну, вы, понятное дело, женились, честным человеком заделались — это я знаю.
— Ты не смейся, а говори.
— Я нынче в Ла Пулардьере даром времени не терял.
— И что?
— Я туда хоть сегодня, хоть завтра войду и выйду, как у себя на ферме.
— Так что же? — с дрожью в голосе спросил Николя Бютен.
— Как "что"? — невозмутимо ответил Патриарх. — Вы уж выбирайте, капитан: либо советник нас отправит на гильотину, либо мы ему зададим овса, да с мешком в придачу, и свои сто тысяч заберем.
— Так ты хочешь убить господина Феро?
— И с племянником вместе, — цинично сказал старик. — Либо мы волка пристрелим, либо он нас сожрет.
Николя Бютен замахал руками.
— Вы рассудите только, — сказал Патриарх. — Мертвые-то не разговаривают. Сейчас только советник с племянником одни и знают, кто мы такие…
— Думаешь, так?
— Станут покойниками — никому не расскажут. Так ведь? Вот и выбирайте…
Николя Бютен утер лоб, покрытый холодным потом.
Он цепенел от ужаса при мысли, что придется убить человека, обеспечившего счастье его матери и сестры…
XX
Патриарх расхохотался:
— Нет, честное слово, капитан — я же видел вас в деле! Никогда бы не подумал, что женитьба так вас переменила. Еще, пожалуй, пойдете сами к жандармам да скажете: "Вы знаете, это я напал на замок Монбрен, это я капитан черных братьев. Будьте так любезны отрубить мне голову поскорее". Так или нет?
— Ты со мной не шути! — злобно сказал Николя Бютен.
— Черт побери, да будь наши бедные товарищи сейчас живы, они бы еще не так над вами посмеялись.
— Ты же не знаешь, что господин Феро…
— Все я знаю, а еще я знаю то, чего вы раньше не знали: что господин Феро не забыл старого ремесла, занимается теперь сыском ради удовольствия. И дай мы с вами ему только время — головы нам не сносить.
Николя Бютен опять утер пот со лба.
— А вообще-то, — продолжал Патриах, — если угодно, я возьму на себя ту часть работы, что вам так претит.
— То есть?
— Вы займетесь племянником, а дядюшкой — я.
— Ты в самом деле думаешь, — сказал Николя Бютен, — что это так легко?
— Да. Плевое дело.
— Ну так расскажи.
— Я полдня провел в Ла Пулардьере и все придумал.
— Так, интересно!
— Господин Феро спит на первом этаже, прямо в кабинете, что выходит в столовую.
— А племянник?
— Племянник ночует на втором этаже, в конце длинного коридора.
— А слуги?
— В доме слуг нет: только одна старая служанка. Она глухая, а спит на самом верху, на чердаке. Остальные кто на ферме, кто в службах.
— А в дом-то как попасть?
— Через окно буфетной: его никогда не закрывают, чтобы в доме не воняло, а выходит оно в сад. Из буфетной можно пройти в кухню, а кухня в конце коридора между гостиной и столовой. Если угодно, так завтра же ночью и пойдем.
Николя Бютен все не решался.
— Послушайте, — сказал Патриарх, — теперь господин Феро с племянником одни про нас знают. Вы в Мирабо теперь солидный человек, вас все уважают, так что вам бояться нечего. А я живу отсюда в двадцати верстах, и кобыла у меня хорошая. Положим, на дело мы пойдем в двенадцатом часу ночи, в четыре часа я дома, в шесть меня видят в Лурмарене за плугом — кто на меня подумает?
— Ах ты, дьявол! — прошептал Николя Бютен. — Ведь искушаешь меня!
— Да я вам просто говорю, как башку сохранить.
— А если я соглашусь… тогда ты берешь советника на себя?
— Ну да.
— Тогда ладно! — злобно сказал Николя.
— Договорились?
— Договорились.
— И что, до завтра?
— До завтра, — машинально повторил Николя Бютен. — Где встречаемся?
— На ферме Сой. Там никого нет, хозяева оставили ключ под дверью.
— А что не здесь? — спросил бывший капитан, содрогнувшись, когда услышал название, напомнившее ему о последнем злодействе — убийстве Рабурдена.
— А то, что не нравятся мне в последнее время люди из "Черного голубя".
— Ладно, на ферме — так на ферме.
— Я там буду в десять часов, лошадь поставлю в стойло.
С этими словами Патриарх поднялся.
— С собой захвачу кувалду — куда как лучше, чем кинжал или нож. Раз — и готово. Тот даже пикнуть не успел.
— А мне, — равнодушно ответил бывший капитан, — лучше моего кинжала ничего не надо.
— Дело привычки, — сказал Патриарх.
И два бандита пожали друг другу руки.
Патриарх сел на свою тележку, а Николя Бютен зашагал через виноградники к Ла Бому. По дороге он думал:
"Ясное дело, Патриарх прав. Раз у господина Феро сто тысяч франков при себе, а мне он их не отдает — значит, готовит западню. Нет, тут долго думать нечего! Он сам виноват! "
Потом ему пришла в голову новая мысль:
"Но про меня ведь знают не только советник с племянником, а еще и моя свояченица. От нее-то как избавиться?"
И, подходя к дому, Николя Бютен