— Благодарю вас, сэр. В таком случае, я предпочел бы вернуться в Плимут. Жена ждет меня — мы даже не успели толком поговорить с ней… Меня ждала карета… Этот пакет, который срочно…
— Да-да, понятно, — прервал сбивчивую речь капитана Первый Секретарь. — У вас, без сомнения, прекрасная жена, капитан. Ну вот и отправляйтесь к ней. Было бы проще, конечно, оставить вас в Лондоне, но неволить не стану. Послушайте, Хорнблоуэр, а что если выписать вашу супругу сюда? В Плимуте такая тоска! А здесь все-таки столица.
— Боюсь, сэр, это будет не так просто сделать, — смущенно проговорил Хорнблоуэр. — Видите ли, у меня маленький сын, и жена сейчас… в общем, мы ждем прибавления… Дорога не близкая…
— Не продолжайте, я все понял, — отмахнулся Марсден. — Очень хорошо. Поезжайте в Плимут, утешьте жену, но не позже чем через месяц вы должны выехать в Лондон. Если случится что-то экстраординарное, мы вас вызовем раньше. А выбери вы Лондон, так и ехать бы никуда не пришлось, и отпуск получился бы на две недели больше. Не понимают некоторые люди своей выгоды! — Марсден притворно вздохнул и комично развел руками.
— А что сейчас делает Клавдий, сэр? — рискнул задать капитан давно вертевшийся на языке вопрос.
— Клавдий? — Марсден нахмурился. — Почему он вдруг вас заинтересовал?
— Дело в том, сэр… — и Хорнблоуэр принялся объяснять возникшую у них с Мирандой идею использовать мошенника в предстоящей экспедиции, если в решающий момент им потребуются его «профессиональные» услуги.
— Понятно, — задумчиво процедил Марсден. — Вы знаете, Хорнблоуэр, наш уважаемый доктор богословия должен теперь молиться за вас до конца дней своих. Сначала вы своим появлением спасли ему жизнь, а теперь еще пытаетесь выцарапать для него свободу. Но как бы то ни было, мысль ваша достойна внимания. Обещаю вам хорошенько ее обдумать. А что до достопочтенного Клавдия, мы решили пока подержать его на адмиралтейской гауптвахте. У нас имеется своя гауптвахта, не удивляйтесь, Хорнблоуэр. Иногда приходится даже кого-нибудь туда сажать. Чаще, правда, она пустует, вот мы и решили воспользоваться этим обстоятельством. У нас ему лучше, чем в Ньюгейте, да и кормят сытней. Я распорядился раз в день давать ему мясо — чтобы рука не дрожала, — пояснил Марсден и подмигнул Хорнблоуэру. Сейчас он ничем не напоминал чопорного, бесстрастного джентльмена, нагнавшего такой страх на капитана во время первой встречи. Выпитый сидр, сытный обед и хорошие вести привели его в доброе настроение, и сейчас он походил на разнежившегося кота, хотя, может быть, сравнение с тигром больше соответствовало главному чиновнику морского министерства.
Обед подходил к концу. Внимание Хорнблоуэра, рассеянно оглядывавшего зал, привлек настоящий корабельный штурвал, установленный рядом со входом. Название судна ярко выделялось на слегка потускневшей меди. Видно было, что каждую букву ежедневно полируют мелом, как положено на корабле. Неужели это тот самый «Агамемнон»? Заметив направление взгляда Хорнблоуэра, мистер Марсден кивком подтвердил его догадку.
— Все верно, капитан. Штурвал с первого линейного корабля лорда Нельсона, а наш хозяин Чарли служил на нем рулевым. Он потерял ногу в тот же день, когда его капитан лишился руки. Чарли тогда спас всех. Ему перебило ногу, но он нашел в себе силы снова встать к штурвалу и вывести судно из-под обстрела главного орудия крепости Санта-Крус. Другой капитан на месте Нельсона просто списал бы беднягу на берег, выдав небольшую награду, но он так поступить не мог. Из своих небольших средств Нельсон купил для Чарли этот погребок и дал денег на обзаведение. Только те, кто его не знает, могут удивляться тому, что лорда Нельсона боготворят все, от последнего юнги до седого капитана.
Горацио хорошо помнил этот эпизод, хотя узнал о нем из испанских газет, находясь в плену в крепости Эль-Ферроль. Нападение на испанский остров Тенерифе считалось едва ли не единственной неудачей в карьере адмирала Нельсона. В 20 лет получив капитанский чин и в том же году сделавшись командиром фрегата «Хинчинбрук», молодой моряк прославился дерзкими рейдами и безукоризненным выполнением всех заданий командования. Кто знает, не было ли несколько преждевременным его назначение на «Агамемнон», 64-пушечный линейный корабль? Как бы то ни было, атака крепости Санта-Крус-де-Тенерифе стоила будущему адмиралу руки и почти целого года, потраченного на излечение. В ореоле блеска последних побед адмирала Нельсона та неудача восьмилетней давности почти позабылась, превратилась в часть легенды, и многими воспринималась теперь, успев обрасти фантастическими подробностями, уже не как просчет флотоводца, а как очередной подвиг героя, сумевшего спасти судно и экипаж в едва ли не безнадежных обстоятельствах.
Хорнблоуэр глубоко уважал лорда Нельсона, однако, будучи профессионалом, не мог не обращать внимания на совершенные им ошибки. В испанской прессе об этом случае писалось много и подробно, поэтому Горацио были известны кое-какие детали, скромно опущенные журналистами на родине героя. Сам он склонялся к испанской версии, согласно которой рейд на Санта-Крус не был должным образом подготовлен, что позволило батареям форта легко отразить нападение. Другого могли за подобную неудачу отдать под суд Военного Трибунала. Нельсона выручили прошлые заслуги и тяжелое ранение, да и экспедиция на Тенерифе не имела особого значения для хода всей войны. К тому же, вряд ли кто решился бы тогда взять на себя ответственность и привлечь к суду героя сражения при Сан-Висенти, возведенного за это в рыцарское достоинство и пожалованного орденом Бани. Последующие события, в частности победа на Ниле, где Нельсон уже возглавлял эскадру на флагманском 74-пушечном корабле «Авангард», косвенным образом доказали случайный характер постигшего лорда фиаско.
Обед заканчивался, после десерта и фруктов, среди которых выделялись огромные, сочные, янтарно-желтые груши, «из сада матушки», как похвалился подавший вазу Чарли, настал черед кофе. Потягивая дымящийся ароматный напиток, мистер Марсден окинул задумчивым взглядом сидящего слева от него Хорнблоуэра. Взор его на миг задержался на потертом обшлаге единственного парадного мундира капитана, отчего тому нестерпимо захотелось немедленно убрать руку под стол, и только усилием воли он удержал себя от этого недостойного порыва. Но у мистера Марсдена очевидная бедность гардероба капитана вызвала не очень свойственный этому джентльмену приступ щедрости, в конечном итоге позволившей сохранить тощий капитанский кошелек от существенного кровопускания. Порывшись во внутреннем кармане сюртука, Первый Секретарь достал бланк с уже проставленной печатью и подал его Хорнблоуэру.