– Как-то не успел, признаться.
– Зря. Подумайте над этим. На вашем месте я приложил бы все усилия, чтобы побыстрее стать яркой деталью пейзажа, которую не изымешь незаметно… Пока же, простите, меня удивляют два обстоятельства. Первое – почему вас не убрали там, наверху, тихо и незаметно? Второе – почему вас до сих пор не разыскали?
– А что, они могли?
– Ну, не за час-два, конечно. Но за сутки вас непременно обнаружили бы. Исчезновение вашего яла не могло остаться незамеченным. Система наблюдения и контроля – мощнейшая. Но все же… Я не был там двадцать лет. Кое-что могло измениться в худшую сторону. То, что вы рассказали о докторе Молитори и покушениях на вас, позволяет думать, что Великий Мастер отыскал-таки лазейку. Благо высокомудрый Магистериум в его существование не верит, и все меры предосторожности лишь результат усилий архаичного, безнадежно отставшего от прогресса, но во многом незаменимого Мистериора. Вам во многом предстоит разбираться самому. – Он усмехнулся. – Если захотите, конечно. Можете жить, как большинство: балы, фейерверки, отдых на Сильване…
– Черт его знает, – сказал Сварог. – Я слишком долго воевал за идеи, оказавшиеся дерьмом, и за людей, оказавшихся дерьмом. И теперь, если честно, вовсе не горю желанием сражаться за идеалы и цели, в которых и не разбираюсь толком.
– Просто вы еще не поняли, что есть силы, против которых непременно нужно драться.
– Возможно, – сказал Сварог. – Пока что мне, простите, наплевать, что Харлан вытаскивает из могил мертвецов и собирает из них войско против соседей. Может, эти самые соседи еще хуже. И загнали бы в рекруты вдвое больше мертвецов, если бы только смогли.
– Не исключено, – пожал плечами Борн.
– Вот видите. Нет, разумеется, я выполню ваше поручение, не сомневайтесь. Но в дальнейшем… Вы уж не обижайтесь…
– Ну что вы! На откровенность не обижаются. Кстати, ответьте уж откровенно еще на один вопрос: в каких вы отношениях с Богом? Я имею в виду единого творца всего сущею.
– Вообще-то верю, – сказал Сварог. – Большей частью. Толковее не смогу объяснить.
– Нет, что вы, это хороший ответ. Точно передает ваши мысли. Очень, очень многие не могли бы похвастаться даже таким ответом, потому что не верят вообще. По цивилизованности своей. И образуется брешь, куда же устремляется Князь Тьмы. Поинтересуйтесь как-нибудь историей горротского флага. Поймете, почему череп одного из горротских королей красуется в вашем замке. Право же, лорд Сварог, жаль, что мы не встретились раньше.
– Я…
– Вам нужно спешить. Да, вот что. У меня будет пустячная просьба, совершенно личная. Когда доберетесь до относительно безопасных мест, наймите музыкантов, пусть сыграют как следует «Тенью жизнь промчалась». Лучше бы фогорошей – есть такие бродячие музыканты, лихие ребята, со смычком в руке рождаются. Есть грешок за душой, любил пображничать по трактирам в годы молодые. – Он улыбнулся и тихонько пропел: – «Гей, сдвинем чары! Трещат пожары, звенят клинки и мчатся скакуны…» Не забудете, если обернется удачно?
– Нет, – сказал Сварог. Ему было горько, такого никогда еще не случалось – чтобы человек, дравшийся бок о бок, уходил подобным образом, спокойно и буднично. Всегда была налаженная суматоха боя, пыль, жара, кишки наружу… Он понимал, что Борн уходит навсегда, и не мог найти слов – еще и оттого, что война была насквозь чужая, а все чародейство, о котором столько понаписано с придыханием и поклонением, на деле выглядит будничнее пыльного верблюда у дукана…
Борн достал флакон из темного стекла:
– Буду весьма признателен, если вы пару минут подождете снаружи. Вы уже успели убедиться, что и свои бренные останки не следует оставлять в этом мире – особенно тем, кто много знает. Смените одежду. Путешествующий в этих краях в одиночку приказчик сразу вызовет подозрения – а вы ведь, не зная здешней жизни, не сможете убедительно врать. Одежда у меня во вьюке, там и деньги. – Он колебался. – Может, мне все же поехать с вами? Часа три еще продержусь…
– А что решат эти три часа? – глядя в пол, хмуро сказал Сварог.
– Верно… Привет Бассу. Прощайте.
– Прощайте, – неуклюже сказал Сварог.
Часть третья
ОДИН БРАВЫЙ
Глава 1
ДВОЕ В СЕДЛЕ
Он вышел из домика, встал спиной к двери. Вокруг царила оглушительная тишина – никаких птиц, белок, бурундуков, ни щебета, ни цоканья, ни жужжания насекомых, ничего живого. Только отдохнувшие кони хрупают овес…
Пора? Он заглянул в дверной проем. Никого. Только одежда, еще повторявшая очертания сидящего человека: кафтан из плотной ткани, прогнувшись в поясе, опирался на пыльные камни стены. Вот и все. Как не было хорошего человека, сгинувшего на маленькой неизвестной войне. И некогда горевать, да и не нужно это, если честно, никого еще не вернули на землю воплями и слезами…
Сварог натянул вместо кафтана приказчика камзол из толстой кожи с нашитыми железными кольцами и пластинками. Разорвал купеческие документы, свои и Борна, сжег клочки. Остался лишь потрепанный лист пергамента с двумя печатями, круглой черной и овальной фиолетовой. Теперь он был капрал Улар Тагобер, уроженец и подданный княжества Горум, Вольный Топор.
Здесь, на земле, давно додумались до удостоверяющих личность документов. Визы, правда, не в ходу. А документы не столь уж надежно удостоверяют личность из-за отсутствия фотографий и отпечатков пальцев. И потому подделывают их давно и с превеликой охотой, и высокий спрос естественным образом влечет за собой высокое качество подделки.
Вольные Топоры стояли вне сословий и гильдий. Собственно, они сами были юридически непризнанным, но де-факто существовавшим сословием – кондотьеры, личная стража мелких эрлов, купеческая охрана, колониальные войска. Свой социальный статус – пусть и невысокий. И попадал туда самый разный народ – от беглого крепостного крестьянина до дворянского сынка, нагрешившего в родных краях. Счастливчики, весьма немногочисленные, выходили в люди – ухватывали богатство, чины, даже дворянство. Другие ограничивались спокойной старостью в собственном трактирчике. Третьи служили до могилы – потому что слишком опасно им было возвращаться в нормальный мир. С одной стороны, прикрытие было идеальное – Вольного Топора можно встретить в любом уголке Талара, а то и на Сильване. И если он дезертир, то это волнует не чиновников и полицию, а его собственную роту, имеющую к беглецу претензии, и никого другого. С другой же – обладатель такого документа, выданного в одном из Вольных Майоров, в глазах любого чиновника или полицейского более крупного государства представал личностью жалкой, ничтожной и совершенно бесправной. И гноить его в участке можно, пока не надоест. К тому же странствующий в одиночку Вольный Топор и в самом деле мог оказаться харланским шпионом, пробиравшимся в Снольдер, снольдерским шпионом, пробиравшимся в Ронеро, ронерским беглым каторжником, решившим податься за моря, морским пиратом, под чужим именем пробиравшимся домой, чтобы купить домик и зажить благонравно на склоне лет… Одно хорошо: даже если нечаянно наткнешься на «земляка», можно со спокойной совестью выдержать любую проверку – знай тверди, что лет двадцать скитался вдали от родины, вообще от твердой земли, а то и сидел безвылазно на Сильване и оттого представления не имеешь, что происходило на Харуме все эти годы…