В 1963 г. Малайская федерация успешно превратилась в Малайзию – государство, расширившееся за счет территорий британского Северного Борнео (Сабах), Саравака и Сингапура, создание которого привело к жесткой конфронтации с правительством Индонезии. Президент Индонезии Сукарно считал, что образование этой федерации было попыткой заново установить колониальное правление, и решил попытаться захватить пробританское государство в Борнео – Бруней. Британия, выполняя свои договоры об обороне с Малазийской федерацией, оказала ей помощь в отражении нападения Индонезии. Попытка Сукарно организовать в Брунее восстание была подавлена гуркхами, которых англичане на самолетах перебросили из Сингапура, но военные действия вскоре распространились на материковую часть Малайзии. SIGINT сыграла важную роль в успехе боевых операций. Силы стран Содружества, объединявшие войска Великобритании, Австралии и Новой Зеландии, получили поддержку в виде расшифрованных сообщений, полученных Центром правительственной связи, которые раскрыли намерения Сукарно и местонахождение боевиков в джунглях66.
Это были некоторые из успехов, которых добились секретные службы Великобритании при передаче власти в Малайе. Однако спорный вопрос остается: действительно ли роль правительства Великобритании в рождении современной Малайзии так велика, как говорится в большинстве историй этого периода? В реальности чрезвычайное положение в Малайе оставило и мрачное наследие. Правда то, что благодаря во многом рекомендациям МИ-5 разведка в Малайе была отделена от функций полиции, и тем самым отменилась необходимость создавать тайную полицию после обретения страной независимости в 1957 г. Однако суверенное правительство Малайи унаследовало и сохранило ряд чрезвычайно авторитарных инструментов власти, которые ввели англичане во время чрезвычайного положения, такие как задержание без суда. Закон Малайи о подстрекательстве к бунту (от 1960) давал ему обширные полномочия против любого человека, на которого оно навесило ярлык «мятежник». Современная Малайзия была, по выражению Макмиллана, «свадьбой из-за беременности невесты». Она представляла собой совокупность государств, слабо связанных между собой, рожденных на фоне войны, оккупации и чрезвычайного положения, и сохраняла ряд жестких процедур из области безопасности, изобретенных в то время. Некоторые доказывали, что по-настоящему независимость в Малайе будет неполной до тех пор, пока эти полномочия не будут отменены, а более либеральные формы правления не будут установлены67.
Глава 6
Британская разведка и закат Британской империи в Африке
«Он опасен, он безумен…»
«Разве вы думали бы так, если бы к нам вторгся оккупант с континента?»
Питер Абрахамс. Венок Майклу Удомо1
Единственный хороший мау-мау – очень, очень мертвый.
Уильям Болдвин. Облава на мау-мау2
Великобритания поддерживала торговые связи в Западной Африке сотни лет, но лишь в XIX веке она, как и другие европейские державы, создала там свои колонии. Во время так называемой «драки за Африку», которая началась в 1880-х гг., конкуренция между основными европейскими колониальными державами заставила их претендовать на обширные территории на Черном континенте. То, что высокомерно называлось «бремя белого человека», означало, что белые люди несли «цивилизацию» и «образование» предположительно на нецивилизованные и безграмотные просторы Африки.
Вторая мировая война изменила характер власти Великобритании в ее западноафриканских колониях, главным образом на Золотом Берегу и в Нигерии – самой густонаселенной колонии во всей Африке. Во время войны большое количество африканских новобранцев воевало за Великобританию и союзников, и тысячи из них отдали свои жизни во имя свободы и демократии на территории от джунглей Бирмы до пляжей Северной Франции. Когда выжившие африканцы вернулись на родину, многими из них двигало сильное антиколониальное чувство, и они были готовы воевать за свободу и демократию в своих собственных странах. И хотя некоторые историки ставят под вопрос то, до какой степени послевоенный антиколониализм уходит своими корнями в опыт, полученный во время Второй мировой войны, не может быть сомнений в том, что зрелище «цивилизованных» европейских народов, убивающих друг друга, заставило многих африканских новобранцев задать себе вопрос: а что на самом деле имелось в виду под европейской «цивилизацией»? Когда африканские солдаты возвратились в свои страны, Великобритания, как и другие европейские колониальные державы, оказалась перед огромной неодолимой силой – антиколониальным патриотизмом3.
Золотой Берег
В феврале 1948 г. столица Золотого Берега Аккра стала местом бурных гражданских беспорядков, в ходе которых протестующие требовали от британской колониальной администрации «самоуправления сейчас». В результате бунтов погибли 29 человек и 237 получили ранения – цифры, которые, возможно, были малы по индийским, не говоря уже об индонезийских, стандартам, но все же встревожили британские власти. Так как эти беспорядки случились одновременно с началом чрезвычайного положения в Малайе, многим наблюдателям на Уайтхолле (и в Вашингтоне) показалось, что в обоих случаях за вспышками насилия стоит призрак коммунизма. Еще до этих бунтов Великобритания была вынуждена обратиться с вопросом об увеличении политического представительства африканцев на Золотом Берегу. В 1946 г. так называемая Конституция Бернса поддержала поэтапный подход к проведению конституциональной реформы в колонии с созданием Исполнительного совета (что-то вроде кабинета министров), в котором со временем африканцы должны были получить ограниченное представительство. Беспорядки заставили британское правительство снова взглянуть на конституционную реформу в колонии. Из-за них колониальная администрация на Золотом Берегу и министерство по делам колоний в Лондоне создали две важные комиссии, выводы которых были ошеломляющими.
Первой комиссией была так называемая комиссия Уотсона, названная так в честь ее председателя Айкена Уотсона – удалившегося от дел судьи с «левыми» взглядами, который подверг сомнению то, что поэтапный подход, предлагаемый Конституцией Бернса, это правильный путь движения вперед. Вместо этого Уотсон пришел к заключению, что африканцев нужно вводить в местное правительство гораздо быстрее. Это было ключевым событием в истории британского колониального правления в Африке и для стремления африканцев к национальной независимости вообще. Заключительный доклад комиссии Уотсона был поразительно прогрессивным документом, который намеренно вышел за границы короткой сводки: ведущие историки британской деколонизации Ричард Ратбоун и Рональд Хайэм назвали его «одним из самых важных документов конца империи». За первой последовала вторая комиссия, возглавляемая судьей Кусси, которая тоже была новаторской, во-первых, потому, что состояла исключительно из африканцев (хотя и умеренных), а во-вторых, из-за своих выводов. В октябре 1949 г. комиссия Кусси выступила в защиту значительных конституциональных реформ, придя к заключению, что в колонии необходимо создать более представительную форму правления для африканцев4.
Важно не считать комиссии Уотсона и Кусси сторонницами полной независимости Золотого Берега: слово «независимость» ни разу не появляется в отчетах ни одной комиссии. Показательно также и то, что в докладе министерства по делам колоний за 1950 г. предсказано, что потребуются «десятилетия» на то, чтобы такие колонии, как Нигерия, обрели независимость от Великобритании, а Золотой Берег даже не был упомянут в этом прогнозе. Тем не менее комиссии Уотсона и Кусси представляют собой существенный сдвиг на пути к самоуправлению в Золотом Береге.
Заключения обеих комиссий нашли желанную аудиторию в Лондоне в лице Эндрю Коэна – одного из самых талантливых чиновников министерства по делам колоний. Коэн сделал себе имя благодаря так называемой депеше о «местном управлении» в феврале 1947 г., которая обычно ассоциируется с госсекретарем Артуром Кричем Джонсом и носит название «депеша Крича Джонса», в которой местным губернаторам колоний было рекомендовано инициировать, где возможно, эффективное местное представительное управление и сделать эту деятельность приоритетной. Впоследствии он стал главным защитником передачи власти в бывших британских колониях умеренным, благожелательно настроенным национальным правительствам. В мае 1947 г. он участвовал в подготовке важного доклада, известного как «доклад Кейна – Коэна», который занял главное место в политике лейбористского правительства Великобритании в Африке. В нем рекомендовалось способствовать тому, чтобы колонии, когда и где это возможно, получили возможность развиваться и двигаться к самоуправлению в решении местных вопросов, хотя в нем был сделан ошибочный вывод о том, что даже на самой развитой территории – Золотом Берегу – это вряд ли может произойти «менее чем через поколение». И хотя это не было признано историками, Коэн и другие чиновники министерства по делам колоний поддерживали тесную связь с секретными службами Великобритании, которые поставляли ему информацию и помогали формировать взгляды на антиколониальные движения на Золотом Берегу и в других колониях. По словам отступника – бывшего сотрудника МИ-5 Питера Райта, вскоре после смерти Коэна в 1968 г. он стал подозревать умершего в том, что тот был, возможно, связан со шпионажем на Советы. Однако в поддержку этой точки зрения нет никаких свидетельств в широком доступе.