Читать интересную книгу Сионизм в век диктаторов - Ленни Бреннер

«В нашей среде появились даже сионисты, смирившиеся с мыслью о невозможности остановить руку убийцы и поэтому утверждавшие, будто бы необходимо «использовать этот благоприятный случай», чтобы со всей очевидностью показать миру всю трагичность положения лишившихся дома евреев и усилить требования о создании еврейского национального очага в Палестине (очага для кого? Для миллионов мертвецов на их временных кладбищах в Европе?)».

Он обрушил свою критику на Американский еврейский конгресс Уайза:

«В такое время, когда ангел смерти использует самолеты, Американский еврейский конгресс пользуется повозкой, запряженной волами… (Он) передоверил спасательные работы в Европе специальному комитету… Этот комитет позволяет себе роскошь не собираться по нескольку недель кряду… Он проявил отсутствие у него мужества отчаяния, той «духовной агрессивности», какая возникает в час близкой гибели, способности действовать с надлежащим размахом на собственный страх и риск или привлекать к делу людей из других кругов общества и мобилизовать их на благо столь явно благородного во всех отношениях дела, как спасение тех, кто еще может быть спасен».

Гринберг набросился также на ревизионистский Комитет за создание еврейской армии, обвинив его в расходовании огромных денег на рекламу необходимости еврейской армии из 200 тыс. евреев, не имеющих собственного государства, хотя он «прекрасно знал, что это чисто мифическая цифра…

Все евреи до единого в Европе оказались бы убитыми задолго до того, как удалось бы набрать, организовать и обучить подобное войско» 28.

Чрезвычайный комитет

Лишь одна из сионистских групп понимала, что спасение европейских евреев должно было стать ее первоочередной задачей. Небольшое число членов «Иргуна» отправилось в

США, чтобы собрать средства для организации нелегальной иммиграции этих несчастных, а когда вспыхнула война, они выступили с требованием о формировании еврейского легиона, что они считали ближайшей целью сионизма. В апреле

1941 г. они обратили внимание на ряд статей Бена Хехта,

одного из самых видных американских журналистов, в либеральной нью-йоркской ежедневной газете «ПМ», где он сетовал на молчание еврейских общественных, политических и литературных деятелей по поводу положения европейского еврейства. Иргуновцы уговорили Хехта помочь им учредить

Комитет за создание еврейской армии из евреев, не имеющих своего государства, и палестинских евреев. Хехт одобрил эту идею, посколько он смог понять, что члены «Иргуна» — бойцы, а это было именно то, чего он хотел — еврейской армии,

которая убивала бы немцев в отмщение за тех евреев, которых унижал и убивал Гитлер. До этого иргуновцы играли на еврейской политической сцене весьма незначительную роль,

но с Хехтом в своем комитете ревизионисты превращались чуть ли не в серьезную силу. Хехту были знакомы буквально все и каждый, в Голливуде и в издательском мире. Когда в крупнейших газетах появились их объявления, они стали выглядеть так, словно бы действительно составляли неотъемлемый элемент политической жизни военного времени.

Несмотря на то что иргуновцы не поняли всего значения первых сообщений о массовых убийствах евреев, заявление Уайза убедило их лидера, Питера Бергсона, в необходимости подтолкнуть американское правительство на какие-то действия, и прежде всего в защиту евреев. Они задумали поставить 9 марта 1943 г. в зале Мэдисон-сквер-гардэн театрализованное представление под названием «Они никогда не умрут». Ряд известнейших деятелей театра той поры — и среди многих других Курт Вейл, Билли Роуз и Эдвард Дж. Робинсон — начали готовить постановку. Это было уж слишком много для Уайза, который не хотел, чтобы его заслонили какие-то «фашистские проныры». Еврейское руководство внезапно объявило о назначенном им на 1 марта в Мэдисонсквер собственном массовом митинге. Комитет за создание еврейской армии попытался уладить дело, предложив отказаться от роли единственного организатора представления,

если бы в качестве его соорганизатора согласилось выступить само руководство общины, однако последнее отвергло это предложение29. В результате по поводу одной и той же еврейской трагедии состоялось два отдельных мероприятия с промежутком между ними всего в 9 дней. На обоих присутствовало очень много людей: театрализованное представление Хехта — Вейла было повторено дважды в тот же вечер.

Подлинное различие между обоими мероприятиями заключалось в том, что сторонников Уайза привела сюда в первую очередь их враждебность к иргуновцам и что они не выдвинули никаких реальных программ мобилизации усилий, тогда как Комитет за создание еврейской армии объехал со своим представлением крупнейшие города Америки. Взбешенный этим успехом Американский еврейский конгресс

Уайза приказал местным филиалам на всей территории страны попытаться сорвать, где только это возможно, представления, что им и удалось сделать в Питсберге, Балтиморе и Буффало30.

«Но чего же мы, в сущности говоря, достигли?» — спрашивал себя Курт Вейл. «Представление ничего не дало. Я знаю, что Бергсон называет его поворотным пунктом в еврейской истории, но оно не вышло за рамки сцены. Все, что мы сделали, — это заставили множество евреев заплакать, чего никак нельзя оценить как уникальное свершение»31.

Фактически же поставленный Комитетом за создание еврейской армии спектакль утвердил его репутацию как силы, с которой следовало считаться. Тем не менее современные апологеты еврейского истэблишмента периода «холокоста», равно как и Бернгард Вассерштейн или Брандейс, все еще не устают твердить:

«Конгресс и большая часть широкой общественности были единодушны в своем категорическом отказе пойти на какие бы то ни было нарушения существующих ограничений в квотах… Нужно обладать богатым воображением, чтобы быть уверенным в том, что кампания еврейской „активности” могла бы как-то изменить эту жестокую реальность. Представляется более вероятным, что подобная кампания имела бы следствием скорее усиление антипатии к евреям… Еврейские лидеры слишком хорошо отдают себе в этом отчет; отсюда их общий скептицизм в отношении действенности проявленной „активности”»32.

Фактически ничто не говорит об усилении антисемитизма как результате деятельности Комитета. Скорее, наоборот:

она послужила толчком для активизации конгресса. Иргуновцы, и прежде всего Вейл, полагали, что если они вложат в дело спасения европейских евреев все свои силы и вою свою энергию, то им удастся заставить правительство что-то наконец предпринять. С начала весны 1943 г. и до конца этого года буквально вся спасательная работа в целом лежала на плечах одного только Комитета — который назывался сейчас «Чрезвычайный комитет по спасению еврейского народа Европы», — поскольку еврейский истэблишмент либо не делал ничего вообще, либо пытался саботировать его работу.

Практически опыт по мобилизации сил вскоре подсказал Комитету, что ему не следовало затрагивать палестинской проблемы. К 1943 г. в еврейских массах наметился быстрый рост симпатий к сионизму, но антисионистски настроенные элементы все еще пользовались у них серьезным влиянием;

к тому же неевреи не были ни в малейшей степени заинтересованы в том, чтобы породить какие-то трудности для своих британских союзников на Ближнем и Среднем Востоке, хотя многие простые американцы были убеждены, что их правительство должно было попытаться спасти евреев. Теперь Уайз и Гольдман выдвинули против Чрезвычайного комитета новое обвинение: он якобы предал священное дело

Палестины. Бергсон попробовал урезонить Уайза: «Если бы вы находились в горящем доме, то что бы вы предпочли, — чтобы собравшиеся на улице люди стали кричать: «Спасите их», или же чтобы они кричали: „Спасите их и поместите в

Уолдорф- Асторию”»? Все было напрасно, Уайз ни за что не хотел признать свою неправоту33.

Комитет мобилизовал 450 ортодоксальных раввинов для октябрьского марша к Белому дому, но Рузвельт не пожелал их принять: он спешил на торжественное открытие церемонии передачи четырех бомбардировщиков в дар югославской эмигрантской авиации; однако начатая кампания продолжалась. Бергсон подчеркивает: «Богатые евреи, истэблишмент, всегда выступали против нас. Деньги на наши объявления всегда присылали нам маленькие люди — евреи и неевреи»34. Чувствуя, что к этому времени широкие круги общественности были уже в достаточной мере настроены в пользу еврейского дела, его главные друзья — конгрессмены, сенатор Гай Джиллет и члены палаты представителей Уилл Роджерс-младший и Джозеф Болдуин, внесли в конгресс законопроект об учреждении комиссии по спасению европейских евреев. Они многозначительно сделали упор на том, что их предложение не имеет никакого отношения к сионизму. Состоявшиеся в сентябре слушания в сенате дали благоприятные результаты. Однако при слушаниях в комиссии палаты представителей по иностранным делам ее председатель демократ-еврей Сол Блум, член нью-йоркской организации демократической партии из Бруклина, обрушился с резкой критикой на Бергсона, и комиссия высказалась против внесенного на ее рассмотрение предложения. В довершение всего в Вашингтон явился раввин Стефан Уайз — самая престижная фигура в сионизме, — чтобы дать показания против законопроекта, поскольку в нем не упоминалось о Палестине.