Читать интересную книгу Чистое небо - Роман Куликов

Он дополз до Шара, дрожащей рукой притронулся к нему. Шар был теплый и... какой-то живой. Понимающий всех. Дающий, исходя из понимания.

– Я хочу... – Голос внезапно охрип, и Смирный прокашлялся. – Я хочу...

Он не успел договорить, а Шар уже понял его желание, его истинное желание, это маленькое бесплатное счастье для одного маленького человечка, который сейчас корчился в заброшенной бойлерной, разбрасывая хлам, растворяясь в этом ужасном мире, сливаясь с ним, видя всех и все, осознавая причинности, следствия, сущность природы, явлений, поступков человеческих и не очень; он проник в каждую травинку Зоны, он побывал в каждой аномалии, прикоснулся к каждому сталкеру, каждому мутанту, он увидел то, что еще не видела ни одна живая душа, и от этого он в ужасе закричал, голова его поседела, а затем что-то оборвалось в ней, потом что-то взорвалось там, снаружи, и нахлынула темнота... Такая спокойная, тихая, обволакивающая...

Сидящий в баре Тэк вздрогнул. Кажется, Выброс. Он всегда их ощущал. Странно, вроде бы не по графику. Да и Выброс очень мощный и какой-то... не такой. Словно в Зоне что-то прибавилось... Или кто-то прибавился... Тэк удивился этой странной мысли и опрокинул стакан водки залпом, как всегда. «С заказом надо будет повременить маленько, – подумал он. – Или нулей к сумме добавить...»

В Зоне, на «минном поле», умирал Гвоздь. Ловушка активизировалась внезапно, совсем не тогда, когда должна. Все этот непредвиденный Выброс! В его угасающем сознании промелькнуло что-то чужеродное, но в то же время очень знакомое... Перед самой смертью он понял, кто это. И даже успел удивиться.

У кордона, в своем трейлере, Профессор перебирал старые бумаги. Когда произошел Выброс, он закрыл глаза, и из его руки выпал один желтый листок прямо в окошко света на грязном полу. На листке отчетливо виднелся заголовок, написанный от руки: «Радиант Пильмана, фрагмент интервью». Старик открыл глаза, усмехнулся и сказал не столько себе, сколько этому странному миру за тонкой стеной трейлера и за колючей проволокой:

– Я вижу, ты дошел, мой мальчик... дошел...

В старой бойлерной было темно. Посреди мусора в воде лежало тело человека. Он доживал последние секунды. Его глаза тускнели, едва заметно подрагивали пальцы рук, а губы шептали слова: «Знать... хочу... знать...»

Песков Егор

ЖИЗНЬ С БОЛЬШОЙ БУКВЫ

– Нет, Сема, я все-таки не пойму, ты часом не закончил заочно медицинский?

Сема звякнул горлышком о щербатый край видавшей виды железной кружки и вопросительно уставился на меня:

– Это ты к чему?

– Да к тому, гражданин майор, что ты меня, кажется, решил немного полечить! Нет, я понимаю, когда так по ушам ездят тупым школьникам в военкомате, чтобы развести их на поступление в военное училище. Но я-то наши вооруженные силы изучил за десять лет вдоль и поперек, причем ты об этом прекрасно осведомлен, поскольку семь из этих десяти мы с тобой вместе их изучали. Кроме того, ты великолепно осведомлен и о том, как я оттуда уходил. Или это новая армейская мулька, которая нам, тупым гражданским, недоступна?

– Е-мое, Виталик, я поражаюсь! Офицер, участник боевых действий, и вдруг – «лечить», «разводить», «мулька»... Где ты нахватался этой блатной музыки? Да и потом, скажешь тоже – «гражданский»... Мы же не бываем бывшими. Ты об этом знаешь, поэтому не выделывайся!

– Где нахватался? А ты со мной одну смену постой в нашем кабаке! Потом с любым вором в законе на равных перетирать будешь!

– А ты не думал, что как-то неправильно это? Что место твое все-таки не в охране этого шалмана? Что не к этому ты стремился?

– А я тебе даже точно скажу, Сема, к чему я стремился. Стремился я Родине служить, той самой, ридной и незалежной! Только вот оказалось, что если ты не позволяешь ребят своих безнаказанно убивать, то ты – чмо болотное, позор для армии и далее по тексту. Ну хоть не закрыли, и на этом спасибо! А то изучал бы феню не заочно, а на дневном!

Семен опустил глаза, поставил бутылку на стол и понимающе выдохнул в свои усищи а-ля «Песняры». Я выплеснул все, что накопилось в душе, уже раз в пятый за этот вечер. Пару секунд мы, как завороженные, смотрели на медленно опускающийся на дно угловатой поллитровки маленький перчик. Принесенная им родная польская «Зубровка» приказала долго жить, и мы, выполняя приказ, перешли на мой честно притыренный с работы «Немирофф».

– Ты на все сто прав, братишка. – Сема виртуозно повертел пальцами мою зажигалку, сделанную в свое время рукастым пулеметчиком Степой Мельником из винтовочного патрона. – И за то, что ты сделал, я тебя всю жизнь уважать буду. Не каждый, к сожалению, сейчас способен ради других людей наплевать на деньги и карьеру. А ты поступил как офицер. И как мужик!

– Ладно! Погнали!

Не знает майор Семен Гавриленко, что мое согласие давно у него в кармане. Ну, может быть, догадывается. А вообще он психолог тонкий. Если штабная работа его не расслабила, то, может, и настроение мое уже почуял. Все же интересно, зачем он так меня обрабатывает. Или вправду, место это блатное, а он решил старого кореша подтянуть. А может быть, наоборот – кадровые и с хорошим послужным бегут оттуда, поэтому и задумали «штрафбатом» дыры заткнуть? Хотя Сема никогда не забывал меня – звонил, иногда в гости захаживал.

В любом случае я наконец-то, впервые за три года, почувствую себя человеком. Взглянув в зеркало, вновь увижу на каждом плече по четыре маленькие звездочки, которые так нелегко мне достались и которые так легко были с меня сорваны. Ну и сюда же до кучи избавление от скандальной соседки по коммуналке, от навязчивых в последнее время звонков из банка («У вас, Виталий Петрович, задолженность по кредиту в настоящее время составляет восемь тысяч пятьсот сорок гривен»), от наглых морд бандюков и мажоров на работе («Ну ты че, да ты знаешь, кто я?»). Значит – полк оцепления. Значит – Зона. Много слухов, много легенд и ничего достоверного. Пока. Благодаря Семиной протекции мне теперь выпадает шанс узнать о Зоне практически все.

Через час Сема богатырски храпел на софе. Я же смотрел, лежа на диванчике, в расплывчатый от алкоголя потолок и копался в старых воспоминаниях, которые Семин приезд вырвал из запыленных архивов памяти капитана запаса Кривенчука (из моих то бишь).

Рация надрывалась уже двадцать минут:

– We need help!.. Duke-seven, Duke-seven... А, курва!..

Поляки находились на своем маршруте патрулирования и почти миновали площадь в трехстах метрах от нашего блока, когда из подвала в борт головному БТРу ударил гранатомет. Наши часовые вздрогнули от гулкого выстрела, слившегося с разрывом гранаты. Над двухэтажными домиками взвился в жаркое небо города-героя Басры маслянистый столб дыма. Застучали «АК-47», им в ответ разрозненным треском огрызались польские «бериллы». Сразу же в эфир ворвался перепуганный голос комбата:

– Круг-77, занять позиции, вести наблюдение!

Затем традиционное:

– Огонь не открывать, на провокации не поддаваться!

Все складывалось, как и полгода назад, когда я только приехал сюда. В аналогичной ситуации оказались ооновцы, а затем и британский патрульный «Уорриор», бросившийся им на выручку. Отбили их потом американцы. После этого каждый англичанин, проезжая мимо украинского блокпоста, считал своим долгом показать нам средний палец. К сожалению, армия Украины переняла болезнь армии советской – многие начальники до ужаса боялись отвечать за принятые решения и отданные команды.

Из-за домов донеслось гулкое «ду-ду-ду-ду» крупнокалиберного пулемета. Эта штука пробивает любую броню, кроме танка, навылет (а польские БТРы и обычный пулемет проштампует на ура). А также развалит все низенькие заборчики из кирпича, за которыми могли укрыться на площади поляки. Действовать надо немедленно!

– Орлан-10, я – Камин-14, понял! – ору я в радейку, затем зажимаю пальцем тангенту, чтобы не слышал никто комбатовских воплей, которые сейчас последуют. – Отделение, к машине, по местам (это уже голосом)!

Солярная копоть вырывается из выхлопных труб БТРа, парни взлетают на раскаленную броню. Каждый знает, где сесть, куда смотреть, как докладывать об обстановке командиру. Леша Силаев ныряет в дышащее жаром стальное нутро машины и снимает со стопоров пулеметы.

Быстро объясняю водиле, Олегу, как поедем. Не зря заставлял изучать все окрестные улочки, а потом изощренно экзаменовал на этот счет – все понял сразу.

Духи давным-давно привыкли, что «салоеды» носа не кажут со своих блоков. Поэтому и наглыми такими стали, что засады устраивают прямо у нас под носом. По той же причине и не ожидали, что мы такую прыть покажем. Машина с крупнокалиберным, как нарочно, стояла именно в том переулочке, через который мы на площадь вылетели. Пулеметчик Антоха Матвейчук с бедра разрядил по ней четверть коробки из своего «ПКМа». Бойцы четко, как на учениях, посыпались с брони, сбились по боевым двойкам, и пошла работа. Гулко забарабанил крупнокалиберный пулемет Силая. Олежек мастерски поставил БТР за изрешеченной Антоном машиной, которая немедленно поймала дырявым бортом арабскую «Муху». От основательно продырявленного польского джипа потянулась ниточка из сплошных трассеров в сторону старой водонапорки. Перевожу взгляд туда. Ай да Вовка, снайперюга наш, ай да молодец – он уже успел всадить пулю в сидящего на крыше пулеметчика.