в той же степени, что и на белом большинстве.
В Федеральной резервной системе, например, классическая роль центрального банка - "уносить чашу с пуншем, когда вечеринка только начинается", по словам бывшего председателя ФРС Уильяма Макчесни Мартина - была признана как, по сути, уносить чашу с пуншем как раз в тот момент, когда чернокожим американцам собирались предложить хорошую работу. Для того чтобы начать противодействовать десятилетиям системного расизма, встроенного в глубинные структуры экономики, ФРС должна была заявить - и заявила, - что при необходимости она будет готова наблюдать инфляцию выше целевого уровня в течение нескольких лет.
В этом смысле традиционная мудрость самых влиятельных технократов Америки, возглавляемых республиканцем Джеем Пауэллом в ФРС, представляет собой резкий отход от эры "твердых денег" Клинтона-Рубина-Гринспена, вместо этого создавая степень неопределенности в отношении статуса доллара, которая усилилась благодаря риторике о биткоине и других денежных альтернативах. Даже люди, которые не купились на мечту о биткоине, все равно могли считать, что криптовалютные евангелисты имеют свое мнение о фиатных валютах. Такие люди начали задаваться вопросом, насколько стабилен доллар на самом деле, особенно когда теоретики заговора "аудит ФРС" делали все возможное, чтобы раздуть пламя недоверия.
Доллар по-прежнему остается самой могущественной валютой в мире. Возможно, он немного шатается по краям, но он даже не тлеет, не говоря уже о пепле. При этом недоверие к доллару резко возрастает, как и недоверие почти ко всем институтам, и это недоверие по понятным причинам быстро росло во время пандемии. В свою очередь, это затруднит работу ФРС.
Основная задача любого независимого центрального банка - держать инфляцию под контролем. Однако это легче сказать, чем сделать. У ФРС и других центральных банков есть только две вещи, которые они могут использовать для снижения инфляции, как только она появляется. Первое - это процентные ставки; второе - авторитет самого учреждения. И есть основания полагать, что последнее более важно, чем первое.
Единственное, чего не хочет ни один центральный банк, - это чтобы вышедшая из-под контроля инфляция стала самоисполняющимся пророчеством - явление, которое иногда называют "спиралью цен на заработную плату". В неинфляционной экономике цены в основном статичны. Но как только предприятия и частные лица начинают ожидать инфляции в ближайшие месяцы, они ожидают, что все цены - включая заработную плату - будут неуклонно расти.
Допустим, я управляю заводом, который превращает звездочки в виджеты. Если я ожидаю, что в следующем году мне придется платить больше за звездочки, это означает, что в этом году мне придется повысить цену на свои виджеты, чтобы иметь деньги, необходимые для оплаты возросшей цены. Таким образом, цена на виджеты повышается сегодня, просто в результате моих инфляционных ожиданий относительно того, что произойдет завтра.
Нечто подобное происходит и с заработной платой. На протяжении большей части моей карьеры моя зарплата была предположительно статичной. С другой стороны, в условиях инфляции компаниям трудно сказать сотрудникам, что их зарплата не будет идти в ногу с инфляцией, и полуавтоматическое повышение зарплаты начинает происходить ежегодно, не считая повышения по результатам работы и продвижения по службе. Естественно, компании должны повышать цены не только для того, чтобы иметь возможность платить более высокие цены поставщикам комплектующих, но и для того, чтобы иметь возможность платить более высокие цены поставщикам рабочей силы - своим работникам. Таким образом, укореняется спираль "заработная плата-цена".
Одна из самых важных вещей, которую может сделать центральный банк, - это управление ожиданиями. Если глава центрального банка - трезвый и надежный человек, который может убедительно пообещать, что инфляция в следующем году будет низкой, то у предприятий гораздо меньше шансов повысить цены сегодня. Важна не столько способность центрального банка сдерживать инфляцию, сколько наличие широкой веры в эту способность. Повышение процентных ставок хорошо работает, когда оно убеждает предприятия в том, что инфляция не будет среднесрочной проблемой; оно гораздо менее эффективно, когда это не так.
Таким образом, пандемия значительно усложнила работу ФРС, снизив эффективность канала ожиданий в сдерживании инфляции. Простое утверждение о том, что инфляция будет сдерживаться, больше не является самоисполняющимся пророчеством, и на самом деле рискует еще больше подорвать доверие к центральному банку, если прогноз не сбудется.
Ковид не был единственной причиной этой проблемы. Финансовый кризис, война в Украине, вновь появившаяся инфляция, даже непрекращающиеся нападки Дональда Трампа на председателя ФРС Джея Пауэлла - все это способствовало росту подозрений в том, что доллар и ФРС - это не те вещи, которым всегда можно доверять. Но Ковид, в частности, создал атмосферу, в которой люди начали ожидать неожиданного, в которой недавняя история была ужасным путеводителем по ближайшему будущему, и в которой ранее успокаивающие технократические заверения были встречены с беспрецедентной степенью подозрительности и даже предчувствия.
Военное время наводит тоску - как и худшие дни пандемии, оно характеризуется необходимостью повышенной бдительности и постоянным реальным риском, что безвременная смерть настигнет вас, несмотря на все меры предосторожности, которые вы пытаетесь предпринять. Такой страх, как правило, мешает сосредоточиться на долгосрочных планах или проектах. Мир бизнеса похож на это: самые крупные, сильные и инновационные компании мира, как правило, базируются в стабильных, предсказуемых экономиках. Навигация по переменчивой денежной системе - это работа на полный рабочий день, и она оставляет меньше места для дальновидной корпоративной стратегии.
Если стабильность и гегемония доллара перестанет быть базовым предположением и начнет превращаться в низкосортный или даже высокосортный источник беспокойства для делового мира, это приведет к эрозии одного из ключевых сравнительных преимуществ, которые американские компании исторически имели перед своими иностранными конкурентами.
Пострадают не только американские компании. Глобальные транснациональные корпорации глубоко укоренились в долларовой системе и пострадают не меньше. Но, по крайней мере, у них будут ресурсы, чтобы иметь возможность нанять новых сотрудников для борьбы с этим новым источником риска. Более мелкие компании, как в США, так и за их пределами, могут оказаться в гораздо большей степени выброшенными на берег из-за денежных колебаний, имея гораздо меньше возможностей для их преодоления.
С другой стороны, то, что плохо для крупного бизнеса, в конечном итоге может оказаться полезным для реальных людей. Причины денежной нестабильности времен пандемии были также просто благими целями на гуманитарном уровне - будь то поступление денег на банковские счета американцев, когда они больше всего в них нуждались, или использование международной финансовой системы в качестве ненасильственного средства наказания неспровоцированной агрессии Владимира Путина.
В целом хорошо, если правительства в целом и правительство США в частности имеют возможность в полной мере использовать свои монетарные полномочия. Демонстрация силы