— Дай свой телефон.
Она записала номер в его записную книжку, он сунул ее в нагрудный карман и посмотрел на часы.
Анжелика поняла этот жест и сказала, что ей тоже пора идти, ее ждут.
— Я тебе вечером позвоню, — пообещал Женя. — Узнаешь мне ее адрес?
— Постараюсь, — растерянно ответила она и вдруг поняла, что не знает, как ей найти Машу. — Я постараюсь. Звони.
— Если сама увидишь эту бабу, лучше ничего ей про меня не говори, ладно?
— Я с ней не собираюсь разговаривать.
— И все равно, не нарывайся. То, что у тебя еще и мужа убили, мне не нравится. А квартиру не ограбили?
— Все, что пропало, — сказала Анжелика, перегибаясь к другому столику и забирая оттуда свой букет, — это малахитовая дрянь для часов, за которую я бы и гроша ломаного не дала. Больше ничего.
Глава 14
— Ты что такая красная? — неодобрительно спросил Саша, когда она появилась на пороге его квартиры. — И где ты пропадала?!
— В магазинах… — Она бросила на пол два раздутых пакета с порванными ручками. — Вот. Хватит на месяц, наверное.
Саша подхватил пакеты, потащил их в комнату. Анжелика двинулась за ним, робко и нерешительно. Сумасшедшие всегда ее пугали, даже в книгах или в кино, в реальности же она никогда их не встречала. Она и хотела увидеть Лену, и боялась этого. Но то, что она увидела, разом прогнало страх и наполнило ее жалостью — неподвижная фигурка, скрючившаяся на постели под мятой простыней.
— Ты три часа ходила по магазинам? — недовольно спросил Саша, ставя пакеты на пол и быстро оглядывая фигурку на постели. — Могла бы и поторопиться, я же тебя просил.
— Не могла.
— Почему это?
— Попадала в перерывы… — Анжелика говорила тихо, боясь привлечь внимание Лены. Потом она кивнула на нее и прошептала, вопросительно округлив глаза:
— Спит?
Саша не ответил. Он залез в первый пакет, вытащил оттуда погнутый французский батон, ободрал с него целлофановую обертку, достал баночку гусиного паштета, открыл крышку, потянув за колечко, и принялся отрывать куски батона и макать их в паштет. Только, запив этот варварский обед минеральной водой, он соизволил ответить:
— Откуда я знаю? Может, и спит.
— Давно она так лежит?
— С тех пор, как ты ушла.
— Со вчерашнего вечера?! — испугалась Анжелика. — Но она же, наверное, есть хочет?
— А ты спроси.
Анжелика нерешительно посмотрела в спину Лене, подошла и осторожно склонилась над нею.
Лена лежала так неподвижно, что могло показаться, будто она поражена параличом или глубоким сном. Но глаза у нее оказались открыты. Сухие, воспаленные глаза, уставленные в стену. Только вряд ли она видела рисунок на обоях.
— Лен… — тихо сказала Анжелика. Она повторила имя несколько раз, но ответа не последовало.
Та по-прежнему сверлила взглядом обои.
— Бесполезно! — Саша снова забулькал минеральной водой и замер с мокрым открытым ртом, отдуваясь. — Бесполезно звать. Ни с кем не желает говорить. Презирает.
— Лена, — сказала она, не обращая внимания на его комментарии. — Ты как себя чувствуешь?
Может, поешь чего-нибудь?
У той даже ресницы не дрогнули. Анжелика смотрела на эти короткие белесые ресницы и отмечала почему-то, что впервые видит их ненакрашенными. Она не узнавала этого лица, не покрытого слоем косметики, не узнавала свалявшихся на подушке волос, но больше всего ее пугал этот, воспаленный взгляд, устремленный в стену.
— Лен, нужно хотя бы попить,. — робко продолжала она, протягивая руку и дотрагиваясь до ее плеча. — Хотя бы чаю. Хочешь чаю?
— Оставь ее в покое. — Саша снова принялся рыться в пакетах.
Анжелика гневно обернулась:
— Она больна! Не понимаешь?!
— Чего тут не понимать. Я первый тебе это сказал, — невозмутимо ответил он.
— Так ведь ей надо помочь!
— Ну и помогай. С меня хватит.
— Она с голоду умрет, если пролежит так еще сутки!
— Ничего подобного. Баз еды можно прожить месяц, как минимум.
— По тебе не видно, — она с ненавистью смотрела на его раздутые щеки. Щеки медленно, с трудом двигались — жевать всухомятку было трудно.
Саша снова присосался к бутылке, и уровень воды уменьшился почти наполовину. — Как ты не подавишься?!
— Да ладно тебе. Если она захочет, то и поест, и попьет.
— Она же больна! Может, ей не хочется пить! Надо ее заставить! Она даже не моргает!
— Серьезно?
Тон был издевательский. Анжелика в бешенстве указала на Лену:
— Может, она вообще умерла?!
— Не ори, соседи услышат.
— Ей врач нужен!
— Не пори чепухи. Сейчас никакого врача не будет. Потом.
— Но она не моргает! Ты хоть понимаешь, что это такое? Может, у нее паралич?! Нормальный человек может не есть и даже не пить какое-то время, но моргать он должен! У нее же красные, совершенно красные глаза!
— Ну, так дергай ее за ресницы, чтобы она моргала, — злобно ответил он.
Анжелика, пораженная его тоном и словами, остолбенела и не нашла, что ответить. А Саша спокойно продолжал:
— Она тебе палец откусит, вот чего ты добьешься, — он подозвал Анжелику жестом, и девушка нехотя приблизилась. — Садись. Расскажи, какие новости. Что ты придумала с замками Луары?
— Мне надоело здесь.
— А этот тип, который тебя избил? Он больше не появлялся?
— А что, на мне видны свежие синяки? — ответила она. Анжелика твердо решила ничего не рассказывать об этом парне. Почему она приняла такое решение — сама не знала. До сих пор она не скрывала ничего от Саши — своего сообщника, родственника, главного советчика во всех бедах. Но теперь ей больше не хотелось выслушивать ни его советы, ни предостережения.
— А звонки подозрительные были?
— Нет. Но вчера у меня были гости.
И она подробно, во всех деталях, рассказала ему о визите Маши. Он выслушал ее напряженно, не перебивая, только время от времени поглядывая на жену. Та лежала все так же неподвижно, и трудно было поверить, что она не спит. Наконец, когда Анжелика замолчала, он сказал:
— Эта твоя Маша — она не двинутая?
— Нет. А вот скажи на милость, почему ты мне ничего о ней не рассказывал? Я же тоже член вашей семьи. Мог бы что-то рассказать.
— Да я даже о ней не думал, — небрежно ответил Саша. — И потом, прости, но ты не такой уж член нашей семьи. Ты же не кровная родственница, а когда все это случилось, вообще была соплюхой. Член семьи, скажешь тоже! Ушла, пришла, вышла замуж, овдовела. Да и семьи давно нет! Остался один я.
— Но ведь она вышла замуж за твоего отца, разве нет?
— Ну и что? Это ее проблемы, и проблемы моего отца. И не говори мне, что они оба невинно пострадали. Эта Маша — та еще штучка. Она всегда пыталась выгородить себя и нашего папашу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});