— Разве он уже так стар?
— Да, очень стар и дряхл! Он ходит не иначе, как опираясь на двух послушников, и едва волочит ноги. Наш главнокомандующий тайно предлагал ему поделиться с ним половиной, но этот старикашка не удостоил его даже ответом и, как бы вовсе не замечая его превосходительства, повернулся к нему спиной и пошел своей дорогой.
Наступило непродолжительное молчание.
— Знаешь, — продолжал солдат, — ходит слух, что где-то шатается по белу свету настоящий законный владелец этих богатств и что брат Альфредо стережет эти сокровища для него. Хорошо бы, если бы он явился и вступил во владение наследием своих отцов: тогда бы нечего было церемониться — ведь он не монах, не духовное лицо, его-то я первый пристрелил бы. Теперь у нас война — одна человеческая жизнь это сущий пустяк, и цена ей грош, а между тем, если бы мне посчастливилось это сделать, я бы весь век свой не знал ни горя, ни нужды!
Рамиро содрогнулся.
— Прощай, товарищ, — сказал он солдату, — вон твой офицер идет! Мне надо уходить, чтобы он нас не увидел вместе! — и Рамиро проворно скрылся в чаще леса.
В этот день вечером, в поздний час, Михаил и старый Филиппо вышли из дома, направившись к водопаду. Старик был страшно суеверен: как только речь заходила о сверхъестественных вещах, он разом оживал, глаза его разгорались и весь он словно преображался.
Остановясь на краю природного бассейна, Филиппо стал объяснять Михаилу, по каким признакам легко узнать этот приворотный корешок, который он держал теперь в руке.
— Нашедший этот корешок может повелевать всеми духами на небе, на земле и в воде! — говорил он.
— О, Филиппо, призови русалок! — молил бедный помешанный.
— Смотри, — продолжал старик, — видишь ты этот корешок? Видишь широкий крест?
— Вижу! Да… да… вижу!
— Видишь на нем распятого? Его пронзенные гвоздями руки и ноги, видишь ты все это? Вот в чем и заключается его приворотная чудодейственная сила!
— Да, да!.. Слышишь, как вода журчит, как будто русалки гневаются на нас!
— Они поют! Прислушайся, какие нежные, ласковые голоса!
— Да, да, поют! Пусть они скажут мне, здесь ли Юзеффо! Это изгонит из моей головы тот жгучий огонь, который так давно жжет мой мозг!
Не говоря ни слова, Филиппо принялся чертить круги на земле и в воздухе, затем стал произносить какие-то заклинания.
Вдруг, как из-под земли, появилось подле них черное бородатое мужское лицо и чей-то голос спросил.
— Что вы здесь делаете?
Михаил громко вскрикнул:
— Юзеффо! Юзеффо! Он жив! Русалки выпустили его опять на свободу! О, как я счастлив! Как счастлив!
Он хотел сделать шаг вперед, но запрокинулся и упал навзничь, лишившись чувств.
В этот момент чернобородый незнакомец выхватил из рук Филиппо фонарь и хотел осветить им лицо старика, но тот с удивительным проворством выбил фонарь из его рук, разбив его вдребезги, и в одно мгновение скрылся в скалах.
— Измена! — крикнул бородатый. — Люди! Сюда, ко мне!
Отовсюду стали сбегаться с факелами и фонарями солдаты. Все в доме и кругом разом ожило и засуетилось. Никто не знал, в чем дело, но все куда-то бежали и спешили.
Друзья почуяли недоброе.
— Они сбегаются туда, к нашей пещере! — прошептал Бенно. — Боже правый, что, если они найдут наши запасы?
— На всякий случай я приму меры предосторожности, — сказал владелец поместья. — Сеньор Рамиро, постарайтесь незаметно собрать всех моих людей и всех ваших товарищей в старую ригу, что у реки. Пусть все немедленно соберутся туда. И сами вы останьтесь там же с ними, сейчас и мы с Бенно придем туда! — добавил он.
Рамиро тотчас же удалился.
— Я знаю поблизости еще одну пещеру, которой никто, кроме меня, не знает, — сказал сеньор Эрнесто Бенно, — там, на случай надобности, мы можем укрыться, и никто нас не отыщет!
— Там тоже есть запасы? — спросил Бенно.
— Нет, к сожалению, я не предвидел того, что случилось. Вода там есть поблизости, но больше ничего!
На пороге комнаты снова появился Рамиро.
— Сеньор, двоих из наших не хватает, — сказал он, — Михаила и Филиппо, не знаете ли вы, куда они ушли?
Никто не знал. Вдруг в комнату вбежал, едва переводя дух, Халлинг.
— Бегите! Спасайтесь! Бога ради, бегите, не медля! — воскликнул он. — Ваши запасы найдены! Солдатам приказано немедленно окружить весь дом, чтобы захватить вас. Бегите, а то будет поздно!
Ночь была страшно темная. Бенно распахнул окно и, указывая на крышу веранды, сказал:
— Бегите, сеньор, этот путь безопаснее всякого другого, бегите, а мы все последуем за вами!
Еще минута — и было бы уже поздно. Едва успели беглецы под прикрытием ночи добраться до риги на берегу реки, где их ожидали остальные, как в доме блеснул огонек, другой: очевидно, гасиендеро искали по комнатам.
— Ищите! Ищите его! — кричал солдатам главнокомандующий. — Бочку вина тому, кто приведет его ко мне!
Громкое «ура» раздалось в ответ. Между тем все слуги дома, хозяин и гости, беззвучно, следуя один за другим, длинной вереницей направлялись к пещере, осторожно пробираясь между скал.
— Где же Тренте? — спросил кто-то.
— Он пошел искать Михаила, — сказал Обия, — я дождусь его, я непременно разыщу его!
Вдруг неподалеку раздался чуть слышный свист. Все невольно вздрогнули, только Обия весело осклабился.
— Это Тренте! — шепнул он и ответил тем же свистом.
— Обия! Коста! Кто из вас здесь? Помогите!
Одним прыжком индеец очутился около товарища, подхватил на руки безжизненное тело, которое тот нес, и шепнул ему на ухо: «Скорей! Туда!»
Проходила минута за минутой, люди ступали след в след, двигаясь, точно тени, в ночной темноте. Но вот они наконец увидели перед собой узкую щель в скалах, где-то близко-близко плескалась река, но ее не было видно. Пройдя шагов пятнадцать по этому коридору, они вступили в довольно просторную пещеру и здесь остановились.
Тренте и Обия опустили больного на землю. Бедный мальчик смотрел на всех широко раскрытыми глазами, по-видимому, ничего не сознавая, и бормотал какие-то бессвязные слова.
Всем было ясно, что мальчик доживал последние часы своей жизни, но расставался с нею без муки и страданий, в каком-то радужном сне, с бледной счастливой улыбкой на лице.
— Где Юзеффо? — шептал он. — Я его видел, слышал его голос… ах, как бы я хотел вновь услышать пение русалок… они так дивно пели!.. — и он впал в забытье.
Рамиро опустился на землю возле него, положил голову умирающего к себе на колени и, казалось, ловил каждое его слово. При имени Юзеффо он невольно бледнел и содрогался, и сердце его на мгновение замирало, а затем начинало биться с удвоенной силой.