-А у меня был выбор? - Медиум печально опустила взгляд и обхватила себя руками. Она так и сидела в кресле на коленках, совсем как когда-то в детстве, чтобы лучше видеть "братьев". - Мне нужно было сделать так, чтобы Иероним пошел за тобой. Кто-то должен был тебя защищать.
-Только ради этого? - Виктор развел руками. - Это бред собачий, Пенелопа. Ты хоть представляешь, каково мне сейчас все это слышать?
-Как будто ты не смог понять, что твой близкий человек собирается умирать? - Пенелопа улыбнулась, и эта улыбка отозвалась какой-то тянущей болью там, где при жизни у Виктора было сердце. - Я потеряла мать потому, что не досмотрела, я знаю, что это такое.
-Может быть, будь на его месте ты, я придумал бы что-то другое и не довел бы себя до такого состояния, - Гадатель все сильнее злился: на себя, что не мог принять чужой выбор, и на Пенелопу за то, что она приняла решение без него.
Он замолчал, сначала рассматривая Пенелопу с осуждением и обидой, потом устало покачал головой и уставился на свои руки. В чем-то Пенелопа была права и, наверное, Гадателя, как и Джека, самого можно было победить только его же собственным оружием. Все-таки, все трое слишком хорошо друг друга знали и были слишком похожи.
-У меня только два вопроса, - Виктор вскинул голову, - Во-первых: ты же знаешь, как я ненавижу все эти решения, принятые за меня, споры о том, чья жизнь важнее, бла-бла-бла... - он помахал рукой в воздухе, - И, во-вторых, с чего тогда ты взяла, что твой план сработает?
-Можно, я отвечу только на второй? - Пенелопа затушила окурок о кресло, даже не оставив следа, и снова заговорила. - Иероним - солдат. Он обучен служить тому, кто станет для него авторитетом. Лучше всего он выполняет приказы, так что в то время, когда его начальство слишком неадекватно, чтобы их отдавать, он будет делать так, как считает правильным и как диктует ему устав.
-Сейчас у него нет никакого устава.
-Поэтому он хочет привести тебя в чувство. Ты для него авторитет. И именно ты диктуешь устав.
-С чего бы ему было вообще считать таковым меня? - Гадатель кивнул на спящего Иеронима. - Он ненавидел меня. Его наняли, чтобы меня убить, я испортил ему жизнь и, к тому же, он сам мне говорил, что я слишком грешен, чтобы земля меня носила.
-Но ведь все сработало, и ты сам это понял. Он не ненавидит тебя, Виктор, - Пенелопа смотрела на него так, как смотрят матери на глупых детей. Гадатель никогда прежде не ощущал на себе подобного взгляда, однако в глазах Пенелопы он прочитал именно такую реакцию. От ее взгляда ему стало тепло, впервые за всю его смерть, - Он любит тебя, - Медиум улыбнулась, и Виктор удивленно сощурился, - Ну, по-своему. Как солдат может любить своего хозяина, понимаешь? Это сложно объяснить...
Гадатель отвернулся. Он посмотрел сначала на Иеронима, впервые за день выглядящего хоть немного расслабленно, хотя его брови все еще были напряженно сведены в "домик". Потом уставился в окно, равнодушно провожая взглядом заснеженные деревья: ели, березы, сосны и клены, все отчетливее напоминающие, что они в полузаброшенном лесу.
-Виктор, - Пенелопа дернула его за воротник халата, - Ему нужен был кто-то, в кого он поверит. Его просто нужно было подтолкнуть.
-И ты подтолкнула, - Виктор опустил голову и принялся теребить пальцами пояс от халата. Он нервничал, понимая, что без этого поступка Пенелопы сейчас весь его план был бы совершенно невозможен.
-Не я. Ты, - Пенелопа указала на него пальцем, - Мне нужно было просто отдать тебе Ловец. Я знала, что Иероним испугается и скажет первое, что взбредет в голову, а ты в ответ разозлишься. Ты иногда очень предсказуемый.
-О, тогда я точно должен убить себя, - Виктор ядовито улыбнулся, - Хотя стой, я же уже мертв!
-Прекрати паясничать, - Пенелопа легко, но достаточно ощутимо для призрака, ударила Гадателя по голове, - Без меня и твой план бы не сработал.
Виктор развел руками и тихо произнес:
-Итак, ты превратила его в солдата, а я следом воспользовался его преданностью, чтобы добраться до Джека. Мы оба потрясающие лапочки.
Пенелопа коснулась его подбородка и заставила поднять голову. Она выглядела такой серьезной, что Виктору стало страшно: неужели ей рассказали в Безмирье, что он должен сделать что-то еще? Что у него очередное жуткое предназначение, которое сделает несчастными всех его близких?
-Кстати, поздравляю, - наконец сказала Медиум совершенно будничным тоном, переводя тему. Откровенно говоря, Гадатель был ей даже благодарен за это, - Ты нашел ученицу, - девушка улыбнулась, глядя, как Виктор с облегчением выдохнул. - Странно, что она Маг и при этом девушка, но с другой стороны, учитывая ее... - она замолкла, залилась румянцем, видимо, тоже, скорее, по привычке, чем по-настоящему, и рассмеялась, - Сложно вам контактировать будет из разных миров, но я знаю, что ты найдешь решение.
-Ну, раз ты знаешь... - Виктор пожал плечами, - Полагаю, подробности ты мне не поведаешь?
-Да ни за что.
Оставшееся время они то молчали, то говорили о чем-то совершенно постороннем. Будто и не было этих двух лет, а Пенелопа все еще была жива. Они говорили о проходящих мимо людях, рассуждали о книгах и заблуждениях философов, а потом резко с таких тем перескакивали на самые банальные, вроде любимой погоды или вкуса тостов.
Виктор невыносимо скучал по таким беседам с ней, ни о чем и обо всем сразу одновременно. Вот уже два года он не слышал голос Пенелопы, и в то же время знал, что она всегда сопровождает Иеронима.
-То, что ты всегда с ним, знаешь ли, меня ранит, - в какой-то момент фыркнул он.
-Ну, ты опытный член Колоды, а Иероним нет. Как ты думаешь, кому из вас моя помощь нужнее?
-Как ты думаешь, кто из нас больше скучает? - парировал Виктор и попытался сделать лицо как можно более невинным. Пенелопа расхохоталась и легко ударила его по голове, совсем как раньше, в детстве, когда с ними еще был Джек, пока он еще не превратился в их врага.
Виктор все не мог отделаться от ощущения, что вот-вот, еще чуть-чуть, и случится чудо, он проснется, и все происходящее окажется сном, длинным и неприятным, после которого долго не удается избавиться от онемения в кончиках пальцев и липкого комка в горле. Они будут ехать в повозке на маяк, и Гадатель сможет все изменить, переиграть и пережить совсем по-другому. А может он очнется и вовсе в доме МакИвори, и рядом обязательно будут Джек и Пенелопа, снова совсем юные и почти невинные. Виктор охнет и помотает головой, пожалуется на дурной сон, а потом снова уйдет кутить до утра. Порой ему хотелось бы снова стать тем сорвиголовой, лишь бы все было по-прежнему. Возмущенный собственной скованностью, Виктор даже не замечал, насколько его жизнь тогда была проще.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});