влачить жизнь крестьянина, рабочего или простого солдата, даже офицера.
Малиновский подозрительно сощурился и поджал губы.
— Как собственно решил его искать и я, потому как тоже достаточно амбициозен… И я нашел этот путь в партии социал-демократов, только не марксистского толка с их завиральными идеями… ну согласись, что глупостей там не меряно, слишком утопичные идеи исповедуются, а более традиционного толка. Пойми Родион, марксисты являются утопистами, желающие изменить окружающий мир не учитывая особенности, словно все должно произойти по щучьему велению, моему хотению. Чтобы государство жило на основе их идей нужны идеальные люди…
— Воспитаем!
— Не получится, — вздохнул капитан. — К сожалению это невозможно. И в глубине души ты это знаешь. В каждом человеке сидит эта гадкая обезьяна с ее примитивными желаниями залезть повыше и нагадить на нижнего, и ее ничем не вытравить. Можно на какое-то время загнать ее в клетку приняв жесткие законы, но… рыба гниет с головы. Кто из власть имущих станет себя ограничивать? Власть развращает Родион… два-три поколения и все вернется на круги своя, особенно если внешние силы будут гадить, а они будут. Или ты в этом сомневаешься?
Малиновский со все еще поджатыми губами коротко мотнул головой.
— А значит рано или поздно государство основанное на марксистских идеях сгниет изнутри, как сгнила империя. Как сгнило то самое дворянство, что должно было олицетворять тот самый идеал человека чести, Родион. Стоит ли идти по тем же граблям по которым уже прошла монархия и в итоге расшибла себе лоб?
— Что вы хотите от меня? — спросил он после несколько затянувшейся паузы, во время которой Родион пристально смотрел в глаза Климова.
— Чтобы ты стал моим товарищем по СДПР, стал ее членом, каковым являюсь я…
С этими словами Климов достал партийный билет в виде привычной ему картонной книжечки красного цвета и раскрыл перед возможным новым неофитом. Тот широко раскрыл глаза, увидев документ, где помимо всего прочего была и фотография Михаила Климова.
— Внутри партии сразу отменяются все титулования, а после победы эта практика распространится на все государство, не будет больше всех этих благородий, высокоблагородий, превосходительств и прочего. Будет только одно обращение — товарищ. И сейчас я спрашиваю тебя Родион, ты станешь моим товарищем и соратником в борьбе?
Климов протянул ему руку.
— Да! — буквально выкрикнул Малиновский и протянул свою ладонь для рукопожатия.
Первый полк практически сходу удалось сагитировать за СДПР, достаточно было просто расписать трудовое законодательство с восьмичасовым рабочим днем, оплачиваем отпуском, охраной труда, оплатой переработок и отменой штрафов по надуманным причинам.
Второй полк, состоящий из крестьян поддавался агитации тяжелее. Вопрос с землей традиционно сложен, опять же в их среде были сильны позиции эсеров, но и тут пошли подвижки, тем более что черновой вариант Климова с государственной собственностью на землю, подвергся доработке с конкретизацией по выкупным ценам произведенной продукции, помощи государства в случае неурожая, и так далее и тому подобное. Главным достоинством программы являлось то, что давались не простые лозунговые обещания, а показывались конкретные шаги, что будут предприняты в случае победы именно СДПР и это людей подкупало. А то заводы — рабочим, землю — крестьянам, это как-то слишком обобщенно, на что тоже давили, подчеркивая свою «чистоконкретность».
Расписали и прочие моменты жизни, такие как бесплатное образование, медицина.
Правда Климов не стал писать о таких мелочах, что бесплатным будет только начальное образование, за среднее вы высшее придется платить, немного, но придется, а то, что дается просто так — не ценится.
Так же и про медицину не стал уточнять, что бесплатно лечатся только те болезни, что не спровоцированы самим больным, то есть болезни, вызванные его вредными привычками и образом жизни: курение, алкоголизм, ожирение и так далее. По крайней мере в теории это должно людей дисциплинировать… хоть немного.
В первых числах сентября прибыла Третья особая бригада и как только она обустроилась в лагере Майли, ее сразу взяли в оборот. Через Малиновского вышли на еще несколько молодых, активных и умных парней, что стали отличными агитаторами.
Мимо командования такая активная политическая агитация конечно же не могла пройти мимо, вот только младший и средний офицерский состав от проблемы самоустранился, тем боле что имелся прямой приказ в политику не лезть, вот они и не лезли. А старший комсостав просто не мог ничего сделать. Требовалась система по борьбе с сим явлением, а ее не имелось от слова совсем.
Что-то пытался сделать военный прокурор, но…
— А какие ваши доказательства? — спрашивали его солдаты с видом лихим и придурковатым: — Хорошая бумага в этих книжицах, отлично на самокрутки идет вот и таскаем с собой… Да и в сортире использовать можно, а то с бумагой для этого дела всегда беда.
И действительно при проверке выяснялось, что в книжицах не хватает листов. В общем придраться не к чему.
Агитация среди французских солдат тоже шла. Откликнулись на призыв Французского революционного фронта не все, но гораздо больше, чем рассчитывал Михаил, около половины из тех, к кому обратились. Правда не у всех получилось, кого-то даже арестовали, но тем не менее листовки разошлись не только в основных самых крупных городах республики, но и дошли до солдат. Климов надеялся на эффект «сарафанного радио».
Вот с обратной связью с добровольными активистами ФРФ, чтобы получить от них статьи для следующих листовок, пришлось поизгаляться, дабы не оказаться в застенках. Но в итоге условились, что к согласившимся сотрудничать с ФРФ активистам будут в определенный день приезжать на велосипедах мальчишки-курьеры с розой в петлице, что послужит своеобразным паролем и им уже отдадут материалы. Потом пацаны на полной скорости должны рвануть в обозначенное им место, вот только на полпути их перехватят и изымут пакет. Система не самая надежная, но ничего более вменяемого Климов придумать не смог.
Но это в Париже. Как быть с материалами от тех, кто живет в других городах он еще не придумал. Но собственно оставалось радоваться, что почти половина активистов-добровольцев обитала именно в столице и на первое время материалов от них хватит с лихвой.
Наступление на Сомме, по сути своей окончившееся ничем, но приведшее к огромному количеству жертв, по самым скромным подсчетам только убитыми и пропавшими без вести союзники потеряли порядка ста пятидесяти тысяч человек и втрое больше ранеными, привело к разочарованию в обществе и сильному падению боевого духа в армии.
— Может сейчас стоит начать провоцировать революционную деятельность? — поинтересовалась Елена.
— Нет, рано…
— Почему?
— Несколько причин. Первое — основные потери, где-то две трети,