отдать Грише все свои сбережения, гораздо важнее возможность для родных выбраться из России. Она с пониманием кивнула. Надежда довольно взялась за рюмку, которую игнорировала все это время. Ее губы скривились в странной улыбке – она словно колебалась, уйти ей или остаться.
– В таком случае, за вас! – Надежда подняла рюмку и отпила водки. Шура и Гриша, доедавший последний кусок блина, поддержали ее.
На сцене тем временем выступала последняя артистка – Прасковья Гаврилова. Шура помнила, как та выступала в самых престижных местах Москвы и Петербурга. А теперь она здесь, одетая в простую хлопчатобумажную юбку с цветочным рисунком, прикрывавшую колени. На плечах ее изношенный платок, а в глазах непреодолимая грусть. Она сидела на табурете меж двух гитаристов и пела своим чистым звонким голосом, который даже в ее шестьдесят лет все еще трогал сердца людей.
Надежда снова отпила из рюмки и съела кусок селедки, а затем, промокнув рот салфеткой, сказала:
– Пора уходить.
Было очевидно, что эта женщина привыкла к порядку – возможно, ее ждала другая работа.
Они встали все вместе.
– Я выйду одна, – сказала Надежда. – Возможно, вы захотите обсудить еще что-нибудь.
Она явно желала покинуть заведение в одиночестве. Гриша на прощание нежно поцеловал ее в щеку. И когда Шура протянула ей руку, то с удивлением заметила, что ладонь женщины больше не была такой твердой и холодной, как при знакомстве.
– Спасибо, – одними губами прошептала Шура.
– Пока рано меня благодарить.
Надежда ушла. Прасковья Гаврилова допевала свою последнюю песню – блеск в ее глазах давал каждому гостю ощущение, будто она поет только для него.
Пока Гриша вез ее до дома, Шура хранила молчание. Несмотря на плодотворную беседу, в ее голове оставались десятки вопросов, и она не хотела задавать их. Казалось, если она промолчит, то неприятности, которые могут случиться, обойдут стороной ее и ее близких. С другой стороны, Гриша тоже не выглядел настроенным на разговоры. Возможно, все уже было сказано в бийанкурском кабаре.
Доехав до нужного дома, Гриша остановил автомобиль и повернулся к Шуре. Его взгляд, прежде серьезный и задумчивый, изменился и стал более расслабленным. Он словно вернулся домой с тяжелой, изнуряющей работы.
– Большое спасибо, Гриша Семенович, – поблагодарила его Шура. – Я никогда не забуду вашу помощь.
– Дорогая Александра Верженская, если нам все удастся, пообещайте, что отпразднуете это со мной.
– Обещаю, – улыбнулась Шура.
– Надеюсь, это случится очень скоро.
Шура достала из сумочки конверт и протянула его Грише. Тот спокойно положил конверт в карман пиджака.
– Вы не посчитаете? Я могла ошибиться.
– Не думаю. Я вам доверяю. Точно так же, как вы сегодня доверились Надежде. Как и она мне. В общем, вся эта работа построена на доверии. На кону стоят жизни, и мы не хотим предавать друг друга. Каждый из нас переживает очень трудные времена.
Шуре понравилось то, что он неоднократно повторил слово «доверие», словно привлекая ее внимание. Что-то странное, волшебное было в Грише. Она вновь потянулась к сумочке.
– Я дам вам имена и адреса. Честно говоря, я не понимала, чего мне ожидать от сегодняшнего вечера, и поэтому молчала.
Гриша взял в руку бумагу и приготовился записывать.
– Кисловодский адрес мы получили из тбилисского отделения американского Комитета помощи Ближнему Востоку год назад. Что случилось с тех пор, неизвестно. Есть ли вероятность того, что они все еще там?
Гриша несколько раз перечитал написанное.
– Нужно с чего-то начинать. Не переживайте, мы находили людей с гораздо более сложной историей. Здесь у нас, по крайней мере, есть адрес, пусть и старый.
Шура протянула ему бумажку, на которой написала имена.
– Не возьмете?
– Нет нужды. Лишние письменные доказательства нам не нужны.
Услышав эти слова, Шура поспешно скомкала бумажку. В этот момент Гриша громко рассмеялся, и это удивило ее. От осторожного тихого человека, которого она встретила в Бийанкуре, не осталось и следа.
– Божественная Александра Верженская! – хохоча, сказал Гриша. Его смех был веселым, мирным и уютным. – Вы правда очень милы! – Улыбка внезапно исчезла с его лица. – Кроме того, от вашей красоты дух захватывает.
Шура внезапно осознала, что серьезная деловая встреча грозит превратиться в нежеланное романтическое приключение, а поэтому схватила сумочку и быстро сказала:
– Большое спасибо! Вы очень добры. А теперь, с вашего позволения…
– Я понимаю, – сказал Гриша. – У вас планы на вечер.
– Спасибо вам за все.
– Дайте мне минутку, прошу.
Гриша вышел из машины, учтиво открыл Шуре дверцу и протянул руку. Слегка коснувшись его ладони, она встала рядом с ним. Гриша проводил ее до двери дома.
– Спокойной ночи! – сказала Шура.
– Надеюсь, я не перешел черту. Предлагаю вам дружеский ужин в качестве извинения, как вы на это смотрите?
Рассматривая этого привлекательного мужчину, который шел на огромный риск для того, чтобы помочь ей вновь увидеть семью, Шура подумала о том, что была бы не прочь продолжить с ним отношения, но тут же одернула себя. Не стоит забывать, зачем они встретились. Она не хотела давать ему ни однозначного отказа, ни надежды.
– Благодарю, вы очень добры. Может, когда-нибудь вечером.
Когда она садилась в лифт, Гриша Семенович все еще стоял рядом со своей машиной и