Азалия резко обернулась. И нахмурившись, вглядывалась в лицо Матушки. В глазах Матушки мерцала искорка, она едва заметно улыбалась, как обычно, а еще она с таким же усердием всматривалась в лицо дочери.
— Прости, я не понимаю, о чем ты, — сказала Азалия.
Матушка взяла руки Азалии в свои и вложила в них вспыхнувший серебром платок. Нежные и такие теплые руки Матушки уняли дрожь в пальцах Азалии, и теплота разлилась от рук девушки по телу. Что-то шевельнулось в сердце. Азалия закусила губу.
— Мы попробуем снова, — Матушка улыбнулась, озаряя комнату улыбкой. — Ты же позаботишься о сестрах и об отце? О всей семье? Азалия, ты обещаешь?
К горлу Азалии подкатил ком, в глазах жгло. Ладони пульсировали в местах соприкосневения с платком.
— Ему... никто не нужен, — промямлила она. — Он сказал... он сказал, что не может выносить...
— Значит тогда он нуждался в тебе как никогда ранее, — объяснила Матушка. — И ты нужна ему сейчас. Ему нужны все вы. Прошу тебя, Азалия. Пожалуйста, пообещай мне.
Азалия посмотрела в блестящие от слез глаза Матушки. Что-то кольнуло в сердце девушки. Она припомнила как всякий раз накидывалась на Короля с едкими замечаниями. И как дала клятву, преисполненная ненависти, и как танцевала исключительно из-за упрямства. А теперь она виновата в том, что Хранитель...
Стиснув зубы, Азалия крепче сжала платок. Глаза горели, но следов гнева в них не было.
— Обещаю. Я позабочусь. О всей семье. Я все исправлю. Я обещаю.
Волна мурашек заструилась по телу Азалии, распываясь от груди до кончиков пальцев. Год назад ощущение было гораздо слабее. Азалия поддалась ему, впуская в себя жизнь. На ресницах девушки дрожали слезинки.
Матушка улыбалась, легко, без болезненной скованности. Глаза сияли. Наклонившись, она поцевала руки Азалии. Теплыми полными жизни губами.
Сейчас Азалия, даже не глядя на Матушку, знала, что губы ее сочно-розовые, как и год назад. Зажмурившись, девушка прижала пальцы к платку и вдохнула аромат яичного кекса и мази; и чувствуя как тепло Матушки разливается по ее телу, она позволила ему наполнить и душу.
А потом она проснулась.
...-бах!
И больно грохнулась головой о деревянный настил.
Азалия лежала распростертая на полу. Глаза и щеки — в слезах. Действительность навалилась мертвым грузом — Хранитель, сестры, клятва на крови. Девушка вскочила.
Тощие сильные пальцы уже не пытались заставить ее танцевать. Фантомы столпились подальше от нее, тараща пустые глазницы.
И...
Азалия стиснула что-то в кулаке. Что бы это ни было, она не помнила, как оно туда попало. Азалия раскрыла ладонь и зажмурилась.
В тусклом свете заблестело серебро.
Платок Матушки.
Все, как Азалия помнила: вышитые инициалы, кайма серебрянного кружева. Азалия могла поклясться, что чует запах яичного кекса. В голове прозвучало эхо слов Короля, сказанных несколько дней назад:
"Много странного произошло по воле безымянной магии..."
— Не может быть! — воскликнула Азалия и подняла платок повыше.
Танцуюшие отшатнулись. Они замерцали и стали прозрачными, как стекло, а за миг до полного исчезновения на их лицах появились глаза и стерся толстый слой пудры, а затем на пол хрустальным водопадом посыпались крошечные осколки игрушек.
Черный туман возле стен рассеялся, обнажив кирпичную кладку. Кладовая вновь оказалась пуста, и лишь стекляшки под ногами хрустели .
Неистовая радость охватила Азалию. Боль и пульсирование в ушах больше не беспокоили девушку. Перепрыгивая через ступеньки, она, с новыми силами, в мгновение ока преодолела лестницу. Самое время спасать семью.
ГЛАВА 26
Дворец было не узнать.
Выбежав из камина, Азалия обнаружила, что вместо круглого стола и кроватей с залатанными простынями и комковатыми подушками в некогда девичей спальне стоит хрустальная мебель в барочном стиле; c куполообразного потолка взирают нарисованные купидоны, в ценре комнаты висит люстра, а царящую вокруг черную мглу, казалось, даже можно потрогать. Еще надавно задрапированные окна плотной стеной покрывают уродливые колючие ветки, выламывающие рамы и подавляющие свет.
— Всё как в исторических книгах, — охнула Азалия. — Дворец обступили шипастые...
ШШШШШссст!
Рядом воткнулась миниатюрная стрела, в длину не больше ладони девушки, с крохотным железным наконечником в форме сердечка. Азалия вырвала ее из стены и посмотрела на потолок. Наверху парили расписные купидоны.
— Ой, об этом в исторических книгах не упоминали! — Азалия запустила стрелу в негодников. Те бросились врассыпную, и Азалия юркнула к двери.
ШШШШсстсстсстсст!
Дюжина крошечных стрел впилась в дверь, едва Азалия ее за собой захлопнула. Девушка, теряясь в догадках, осталось ли что-нибудь от прежнего дома, взглянула на платок. Если он хотя бы отчасти силен как меч — а Азалия знала, что он стал сильнее, — тогда, не исключено, что Хранитель не сможет больше зачаровывать. Также возможно, что он теперь заперт во дворце, как раньше томился в переходе. У Азалии затеплилась надежда. Первым делом — сестры и Король. А потом она Хранителя из под земли достанет.
Азалия неслась по лабиринту ярких незнакомых коридоров, тщетно пытаясь отыскать лестницу или иной путь в библиотеку или в бальный зал — единственное помещение, в котором больше одного зеркала. С зачарованных потретов залитыми кровью глазами взирали бывшие члены парламента и двоюродные тетушки. Слышалось бормотание и шепот их голосов — такое было выше понимания Азалии.
В закрученном золотом холле, и в то же время — портретной галереее, Азалия уловила приближающийся маячок света.
— Эй! — позвала она, делая шаг назад. — Кто там?
Тихо бряцнуло — дзинь-дзинь-дзинь, и свеча, почти на уровне пола, подплыла поближе. Она двигалалась сама по себе. Небольшое медное блюдо треснуло по бокам, и выпустило подобие ножек. Схожее с начинающим ходить ребенком, как по сути и свеча, оно неуклюже циркулировало по комнате.
— Ох... надо же, — промолвила Азалия и, вспоминая сахарные зубы, наклонилась к оживленным. — Вы знаете как пройти в бальный зал?
Свеча фыркнула.
— Ах! — Азалия затушила пламя юбкой, наполняя помещение запахом горелой ткани. Свеча пустилась наутек на своих несклажных латунных ножках. Азалия сначала погналась за ней, чтобы пнуть как следует, но внезапно передумала. Гораздо более громкое дзинь-дзинь-дзинь прозвучало из конца холла. По правде сказать, это было скорее БУМ-БУМ-БУМ.
Свечка от страха нырнула под софу. Вдалеке что-то засветилось, а затем явилось громадным клубком железок с тающими свечами по периметру. Азалия узнала в этой посудине старую люстру с северного чердака.