Читать интересную книгу Юрей теу - Дин Сухов

Религиозный фанатизм обостряет пристрастие к удовольствию от насилия. Сначала ты ненавидишь свою жизнь, наполненную бесконечными молитвами к невидимому и непонятному Богу и засоренную однообразным штудированием выхолощенных бездушных священных текстов. Дурная пища, неумолимые учителя и спартанская обстановка закаляют твое тело и разум. Но постепенно, незаметно для самого себя, ты начинаешь получать удовольствие от этой бесконечной муки. Со временем ты превращаешься в камень, полость которого заполнена чувственностью дикого животного. Дух, тебя наполняет просветленный дух! Ты становишься властелином и хозяином своих чувств, коих легион и они, словно боевые кони, еще ни разу не побывавшие в бою.

Как правило, простой обыватель к тридцати годам напоминает выжатую губку, душевного инвалида, лишенного способности к чувственному восприятию мира. Его деградацию ускоряют телевизионные медиа-шоу, заменяющие ему эмоциональные костыли. Такой человек уже не способен оценить всей прелести мира, так как душа его бедна и он подобен старому импотенту, с той лишь разницей, что тот хочет, но не может. Его чувства пожрала бацилла технократии. В погоне за «мещанским счастьем» человек потерял самое главное. Он потерял связь с миром. Не тем миром, называемым ныне миром машин, а с реальным миром, который мы предпочитаем не замечать. В нашем понимании его просто не существует. Кто-то из древних придумал слово «мистика» и все, что не понятно нам, чуждо нам или вызывает в нас отвращение и страх, мы относим к понятию «мистика». Для людей это что-то типа предупреждающей ленты «caution», переступать за которую не рекомендуется. Время от времени под нее подныривают редкие персонажи, вооруженные арсеналом отточенных чувств, но мы не привыкли относить их к разряду героев и выстроили для них особые убежища sanitarium.

Вы слышали, что люди говорят о Боге и Дьяволе, Петти? Они облекли их в удобные для своего скудного восприятия одежды и нарекли противниками. Идиоты!

Бог в их понимании Творец и созидатель жизни, а Дьявол извечный враг человечества. Желающие питаться бесплатно небесной манной, придумали религию и одурманив миллионы двуногих скотов, питаются уже за их счет этой самой манной. А те, кто поверили им, ждут, когда им подаст милостыню сверху добрый Бог. Идиоты!

Но все, как один бояться Дьявола! Я отпускал грехи солдатам, руки которых были по локоть в крови. Эти парни искренне верили, что они воины Света и борются против Зла, т. е, против Дьявола. Но, если человек проливает чужую кровь, разве он не уподобляется Дьяволу? Ведь я был когда-то раввином, и мне это не помешало убить малое дитя. Какой же я после этого слуга Света? Я самый что ни на есть Дьявол в понятиях обычных людей!

Но, в моем случае есть маленькое «но»! Но…я не верю в Дьявола и в доброго Бога. Есть лишь один Бог, и я его посланник.

Единый Бог не разделяет Добра и Зла. И жизнь, и смерть для него равнозначные рычаги для контроля над человеческой популяцией. И если сегодня Бог решил кого-то умертвить, значит так и должно быть. Глупы те, кто молят его о пощаде и шлют ему дары. Они ему не нужны. Бог богаче самого богатого смертного. Он может все и не может ничего.

Проживший сто лет на белом свете не должен возносить хвалу господу Богу за свое счастливое долголетие. Он просто жил чуть больше других, а потом умер. Вот и весь сказ. Нет в этом особой загадки. Бог не игрок. Он не азартен и ему претят рулетки и лотереи. Их придумали люди из-за страха перед смертью. Но это все самообман.

И если вы видите человека, который взял в руки оружие пошел на войну, знайте, что он боиться смерти больше чем его жертвы. Но его нельзя осудить за то, что он рано или поздно кого-то убьет. Он орудие в руках Бога!

Тот, кто посвятил свою жизнь любви, достоин уважения, но не больше чем тот, кто положил ее на алтарь уничтожения себе подобных.

Все в мире уравновешено. Одни поклоняются Дионису и Венере и делают карьеру в порно-индустрии. Другие убивают проституток и вырезают целые деревни, населенные половозрелыми женщинами и детьми. Их бог Марс. Но все великое множество богов есть лишь микро-эманации единого Бога.

Если ты не согласен с позицией Творца и главного Мучителя, ты можешь нажать кнопку «стоп». И Бог тебя не осудит. В отличие от орущей религиозной клики, лишившейся в твоем лице потенциального раба для осуществления своих бесплодных идей. Ведь если каждый, возненавидев в одно прекрасное утро жизнь, убьет себя, за счет кого будут тогда самоутвеждаться эти бездельники рясах? В таком случае им придется делать то, что у них получается лучше всего, а именно, хоронить трупов!

Какая разница Богу, как сдохнет его дитя? Убив себя, ты облегчишь задачу солдату и побережешь пулю, отлитую из крови матери Земли. Бог каждого своего ребенка одинаково одарил цепями жизни и тягой к смерти и если его ребенок желает настоящей свободы, то он может воспользоваться ею, сняв с себя оковы плоти и воспарив в небеса.

– …Умеете вы вдохнуть веру в человека, Алиен!

– Вера ослепляет и отдаляет от истины. Я говорю вам истину!

– Как сложилась ваша судьба после армии?

– После армии?…После армии я плюнул на все и уехал в Японии. Там я поселился в Киото и устроился работать помощником директора в английскую фармацевтическую компанию. А уже через год я стал ее полноправным владельцем. Япония мне сразу понравилась. Я полюбил ее жителей. Полюбил их обычаи. Их пищу. Их культуру. Природу этой островной страны. Японский язык считается довольно сложным. Но мне повезло, я встретил хороших учителей и уже через два года стал хорошо понимать, о чем говорят японцы.

– Фушиги и Хэншин?

– Что?

– Фушиги и Хэншин обучали вас японскому языку?

– Вы очень наблюдательны, Петти.

– Об этом было нетрудно догадаться.

– Они хорошие ребята и я многим им обязан.

– А откуда вы узнали о Жаке Лурье?

– От них и узнал. Фушиги интересовался историей синтоизма и буддизма, а Хэншин фанатично увлечен древними мифами и различной аномальщиной. Мы нашли друг друга. В моем лице они нашли верного друга и специалиста по религиозной философии. Они же, в свою очередь, приоткрыли мне дверь в японскую культуру и в некотором роде стали моими единомышленниками.

– Как вам удалось раскрасить этих блестящих «няшек» в цвет пессимизма, Алиен? – Разве я что-то говорил о пессимизме, Петти?

– А о чем вы говорили?

– Я говорил о любви и жизни, Петти. О любви и жизни! О любви к человеку и о любви к жизни!

– …Как вы думаете, Алиен, что нас ожидает завтра?

– Завтра? Завтра нас ожидает свобода!

– Вы шутите или говорите серьезно?

– Я всегда говорю серьезно, даже если кому-то кажется, что я смеюсь.

– Мне хочется вам верить, Алиен.

– Так что вам мешает это делать, Петти?

– Ничего.

– Вот видите!

Солнце устало клонилось к горизонту, сшибая плоскими лучами цветущие головы полевых цветов. И бог озера Лямонд, недовольный наступлением темноты, ворча, плюнул в небо стайкой серебряных рыб. Оскорбленное небо, налившись гневом багрового заката, ударило тугой струей ветра по взлохмаченной бороде водяного. И взметнув водяной столб брызг, напуганный проказник, затаился под подошвой подводной скалы, сожалея о своей мелкой подлости. Теперь, после содеянного им, небо будет всю неделю морщить угрюмо лоб и тыкать в его мокрую плоть раскаленными иглами молний. И пока солнце не вернется на небосвод, загнанный в ночь водяной будет жаловаться на свои беды бледной равнодушной Луне.

– Становиться холодно. Пора возвращаться в мотель, – глядя на посеревший, словно у покойника лик неба, произнес бывший раввин, а ныне просветленный посланник Бога.

– Да, я тоже хотела об этом сказать, – поднимаясь с земли, согласно кивнула Петти.

– Эй, Фушиги, Хэншин спускайтесь вниз. Нам пора домой! – задрав вверх голову, громко крикнул Алиен.

– Еросику, Ками-сама! – откликнулись сверху японские «летчики».

– Мацу, накама! – указав пальцем на сонное солнце, добавил Алиен.

– Эй, Родриго… Виджэй… Арнфрид, где вы? – не заметив никого на берегу, беспокойно заметалась по поляне Петти.

В этот момент за ее спиной раздался громкий сигнал клаксона и дружный хор знакомых голосов:

– Мы утонули, Петти. Езжайте без нас!

– Ах вы, негодники, как вы могли пройти мимо нас? – разглядев торчащие из автобуса знакомые лица, обрадовано выдохнула Петти.

– Ну вот, кажется, все нашлись, – взяв Петти за руку, улыбнулся посланник Бога.

– С вами, что не так, Алиен? – заметив тень грусти на его губах, как бы невзначай спросила Петти.

– Мне почему-то не хочется уходить отсюда, Петти, – с ностальгией в голосе вздохнул Алиен.

– У меня такое ощущение, что мы прощаемся с этим днем, – неуверенно посмотрела Петти в его темно-карие глаза.

– Вы правы, это напоминает прощание. Хорошо, что вы сказали это, Петти.

– Я поняла вас, Алиен, – понуро склонив голову, прошептала Петти и, вырвав свою руку из холодных пальцев своего собеседника, побежала к автобусу.