Художник стремился к товарищам, но перед ним на полу оказалась тонкая красная черта, будто проведенная кровью, и переступить ее было невозможно. Его руки скользили по невидимой стене, холодной и гладкой, словно стекло.
Мариотта увидела миниатюриста. Ее карие глаза сверкнули надеждой, будто в нем она увидела спасение. Женщина протянула ему руку. Заклинание, удерживавшее их, похоже, было снято. Может быть, потому что ворвались тени.
В живых оставались лишь немногие братья. Большинство лежали на полу, съежившиеся, изуродованные, как Томазин, плоть сгорела на костях, несмотря на то что на коже их не видно было ни единой ранки.
Мариотта была словно в трансе. Она вытянула вперед руки. У ее обнаженных ног извивалась тень.
Монахиня все еще продолжала петь. Хор стал тише. В живых оставались лишь Люсьен, Мариотта и два других брата, на которых указал Жюль.
Мариотта прижала правую руку к невидимому барьеру, за которым был заперт Гвидо. Он попытался коснуться ее руки. Сквозь зачарованную стену он чувствовал ее тепло, несмотря на то что не мог ощутить кожу.
Будто черная полоса тумана поднялась тень вверх по Мариотте. Но сестра не обращала на нее внимания. Она перестала петь. Ее взгляд был направлен прямо на Гвидо, а потом среди всего этого ужаса она улыбнулась.
— Я знаю о твоей любви.
Ее слова обожгли душу молодого монаха. Он в отчаянии заколотил кулаками по барьеру, стал биться головой о стену, пока у него не пошла носом кровь.
— Я спасу тебя! — закричал он. — Я вытащу тебя оттуда! Я…
— Я тоже люблю тебя, — негромко сказала Мариотта. Ее губы коснулись стены.
Черные полосы достигли ее головы. Она вдохнула их!
— Нет, любимая! Ты не должна…
Теплый блеск погас в глазах Мариотты. Они все еще были устремлены на Гвидо. Но теперь на него смотрело что-то другое. Холодное, ощупывающее, жадное.
— Проклинаю тебя, боже! — закричал монах. — Где же ты в тот час, когда ты нужен своим детям, Тьюред? Что мы сделали тебе, что ты так страшно караешь нас?
Губы Мариотты округлились, словно она решила поцеловать юношу. Но теперь под мягкой плотью появились клыки, похожие на волчьи. Непристойный жест сопровождался хрипом и потрескиванием, от которого кровь стыла в жилах. Гвидо видел, как из челюсти выросли клыки. Под кожей извивалось нечто, будто в теле его возлюбленной поселились черви толщиной в палец. Тело Мариотты завалилось вперед. Она изменялась все быстрее и быстрее. Руки и ноги стали длиннее. Спина изогнулась. Синяя ряса разорвалась.
С Люсьеном и двумя другими братьями произошло то же самое превращение. Наконец все они приняли облик огромных собак. Ростом они были с лошадь, но более худые. Короткая белая шерсть покрывала истощенные тела. Творения Жюля окружало бело-голубое свечение. Они были прозрачны, по крайней мере становились таковыми время от времени. Казалось, что они все же созданы из плоти и крови.
Из их длинных пастей, в которых поблескивали смертоносные зубы, текла слюна. По их жадно сверкающим глазам было видно, что они еще далеко не утолили жажду жизненным светом живых.
— Почему? — прошептал Гвидо, не в силах понять, что произошло.
Бродяга приветливо посмотрел на него.
— Потому что теперь они — слуги, полезные мне. Настало время принести страх и ужас в мир эльфов. Вы — бичи Тьюреда. Если бы я послал вас в облике одетых в синее священнослужителей, эльфы посмеялись бы над вами. А так они научатся бояться. Их мечи и стрелы больше ничего не смогут вам сделать.
— То, что происходит здесь, не может быть в воле Тьюреда! — Гвидо не мог смотреть в лицо предателю. Что за порождение тьмы затесалось в ряды священнослужителей? Как это могло случиться? Как может бог терпеть такое кощунство?
— Значит, тебе ведома воля бога, Гвидо? — с вызовом поинтересовался Жюль.
— По крайней мере я знаю, что не может быть в его воле.
— Ты знал, что Люсьен лжесвидетельствовал о смерти святого Гийома? Он утверждал, что присутствовал при том, как умирал Гийом, и своей ложью обратил правду в ее противоположность.
У Гвидо закружилась голова. Его хотели обмануть!
— Каждый раз, приходя в этот рефугиум, я беседовал с аббатом о его мании. Но Люсьен был упрям. Он настаивал на том, чтобы распространить ложь о смерти нашего главного святого. О том, что эльфы пришли якобы для того, чтобы спасти Гийома. — Жюль рассмеялся. — Бред! Все случившееся он поставил с ног на голову!
Гвидо не мог отвести взгляд от погибших. Некоторые держались за руки или цеплялись друг за друга, когда умирали.
— Это не может быть божественная воля, — повторил он. — Тьюред милосерден!
— Истинно так, — согласился Жюль. Он переступил через тело Томазина и схватил Гвидо за руки. — Поэтому он трижды присылал меня, чтобы я побеседовал с Люсьеном и отговорил его. Даже сегодня я предпринял одну попытку. — Бродяга схватил Гвидо за подбородок и заставил миниатюриста посмотреть ему в глаза. Такие красивые голубые глаза. — Что, если я меч господень, Гвидо? Что, если Тьюред послал меня, Чтобы наказать последнего оставшегося в живых убийцу святого Гийома, поскольку тот решил похвастаться своим кровавым злодеянием?
— Ты убил двадцать девять невиновных. — Гвидо высвободился и отступил на шаг. — Почему должна была погибнуть Мариотта, если ты хотел наказать Люсьена? И почему Жак, Томазин и остальные?
— Потому что господь в своей непостижимой мудрости решил, что яд лжи Люсьена слишком долго действовал на них, и вынужден был лишить их тел, дабы спасти души. Я меч судии, Гвидо. Но смертный приговор вынес Люсьен, когда начал ослеплять их. — Голубые глаза смотрели неумолимо. — Ты тоже ослеплен, Гвидо?
Монах уже не знал, во что верить. Его била дрожь. Даже если Жюль говорил правду, кара была слишком суровой. Это не приговор бога, в которого он хотел верить.
— Ну что?
Одна из призрачных собак хрипло залаяла. Ее задние лапы подкосились, беспомощно дернулись, в то время как существо пыталось отползти в сторону на передних лапах.
Жюль отвел свой леденящий взгляд.
Теперь рухнула и вторая призрачная собака. Ее грудь изогнулась, словно кузнечный мех. Ребра пробили плоть, что-то черное вытекло из тела.
Бродяга отошел к двум оставшимся собакам. У одной из них были глаза Мариотты. Гвидо готов был поклясться чем угодно, что теперь на него снова смотрела его возлюбленная, настолько печальным был этот взгляд. Вздрогнув, призрачное животное выпустило из себя тень, которая, извиваясь, поползла обратно во тьму по ту сторону светящихся врат.
Все четыре собаки скончались. В святая святых рефугиума воцарилась тишина.
Жюль бродил от одного тела к другому, не обращая внимания ни на что вокруг и наступая на тела умерших братьев.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});