Читать интересную книгу Затмение - Уинстон Грэм

— Как это произошло? Тебя просто выпустили? Ты с кем-нибудь виделся до освобождения?

— Ни с кем, Сэм. Но тюремщик сказал, что чуть раньше они заходили. Это сделал капитан Полдарк. Не знаю как, но он добился того, что они поменяли мнение, и меня выпустили. Сэм.

— Да, брат?

— Когда приготовишь чай, ложись спать. Жаль, что я тебя разбудил. Я перекушу и поеду в Нампару повидаться с капитаном Полдарком.

***

— Что ж, всё кончено. Забудь об этом, — сказал Росс. — Не трать время на благодарности. Просто избегай таких ловушек в будущем.

— Я говорил чистую правду, — ответил Дрейк. — Эту Библию мне подарили. Но вы так мне помогли, что я должен вас поблагодарить. Говорю это от всего сердца.

Они поднимались по Длинному полю. Съездив в Сент-Агнесс к девяти часам, чтобы встретиться с адвокатом из Труро, несносным, но умным молодым человеком по имени Кингсли, работавшим теперь с Натом Пирсом, Росс обнаружил, что обвинения против Дрейка сняты. Он заплатил Кингсли, и тот уехал, чтобы присмотреть за тем, как Дрейка выпустят из вонючей камеры. Росс развернул кобылу в сторону дома, так и не повидавшись с Дрейком. Он провел беспокойную ночь, поскольку, угрожая Джорджу, сделал ставку, которая могла бы повлиять на всё его будущее, а также будущее и процветание его семьи. Цена казалась слишком большой, риск слишком высоким ради того, чтобы выручить глупого и нахального мальчишку из той передряги, в которой тот сам частично был повинен.

Россу не хотелось этого делать, ему претила необходимость беседовать с Джорджем, этот разговор вновь всколыхнул старую вражду, как будто потер наждаком открытую рану. Но раз Дрейк был братом Демельзы, и Россу пришлось сделать это ради нее, часть ненависти, неприязни и неудовольствия перешла и на нее. Добившись своего, еще до того как почувствовать облегчение, Росс поскакал прямо домой, поскорее рассказал жене о том, что ее брат на свободе, и побыстрее прервал поток ее благодарностей и радости. Он поднялся на Длинное поле, чтобы взглянуть на траву и решить, косить ли ее на этой неделе или подождать еще. Тут прибыл Дрейк — бледный, истощенный, худой и по-мальчишески привлекательный, хотя Россу он был неприятен из-за того, что причинил столько хлопот. Дрейк поколебался, подошел к Россу и неуклюже последовал за ним вдоль поля.

— Я, конечно, оплошал, — сказал Дрейк, — что впутал вас в неприятности с Тренвитом. Я не хотел.

Он явно виделся с Демельзой, прежде чем прийти сюда.

— Неприятности с Тренвитом начались задолго до твоего приезда. Твоя единственная ошибка — увлечься девушкой, занимающей совершенно другое положение в обществе, но это скорее ее вина, чем твоя.

— О нет. Это не ее вина. Прошу прощения, но она всегда вела себя как подобает леди.

— Возможно, у нас на этот счет разное мнение, — ответил Росс.

— Нет, капитан Полдарк, нет... Жаль, что ей придется страдать.

Сейчас середина июня, думал Росс. Уже и так довольно поздно. Но если пойдет легкий дождик, а потом выглянет солнце, то трава отрастет еще на девять дюймов. Ужасно мало. Но стоит этой чудесной погоде закончиться, как на три недели могут зарядить дожди. А с ними и ветер. Тогда трава поляжет, как шевелюра только что проснувшегося пьяницы.

Он язвительно произнес:

— Что ж, теперь ты снова можешь уделять всё внимание религии. Твой брат обеспокоен. Думает, что ты оступился. Молельному дому по-прежнему недостает крыши.

— Я уезжаю, — сказал Дрейк.

— Да? Куда же?

— Пока не знаю. Я об этом думаю. Но я доставил вам неприятности и должен уехать.

— Обратно в Иллаган?

— Нет...

— Думаю, твой брат будет разочарован. Не говоря уж о сестре.

Парень пнул в траве камень.

— Я на некоторое время уеду, капитан Полдарк. Так я решил.

— Что ж, береги себя. Сейчас трудно найти работу, даже бродячим торговцем, а ни одна община не будет тебя кормить, если ты ей не принадлежишь.

— Да, я знаю.

— Стать бродягой — считай что попрощаться с жизнью. Я видел давеча людей, бредущих по улице Редрата. Они никому не причиняли зла, просто не были жителями города, и их гнали из него в следующий. А там они наверняка получат такое же обращение.

— По правде говоря, — сказал Дрейк, — меня не заботит, если такое случится со мной. Лишь бы я смог забыть...

Росс взглянул на паренька. Столько страсти? Агония разбитой вдребезги мальчишеской любви. Через несколько месяцев он позабудет обо всем и тех неприятностях, что учинил, и будет беззаботно порхать, словно ничего и не случилось.

Возможно. Но первая любовь бывает глубокой. Его собственная не угасала столько лет. А любовь Демельзы так и не угасла. Этот мальчишка слишком похож на сестру.

— Как думаешь, стоит скосить траву или подождать еще пару недель? — спросил Росс.

— Что?

— Это поле. Скосить сейчас?

Дрейк смотрел на поле так долго, что Росс и не надеялся дождаться ответа.

— А потом что будете делать?

— С полем? Использую под пастбище.

— Тогда ведь спешки нет? Трава не испортится, если будет расти. Не то что зерно.

Они медленно направились обратно к дому.

— Я лучше пойду, — сказал Дрейк, когда они поравнялись с воротами. — Не хочу мешать.

— Хочешь поехать со мной во Францию? — спросил Росс.

— Что?

— Я еду во Францию. Поедешь со мной?

— Во... во Францию?

— Да. Из нашей округи едут семь или восемь человек. Примем участие в высадке во Франции.

— Я... А когда вы уезжаете?

— В воскресенье или в понедельник. Отплываем из Фалмута.

Дрейк некоторое время шел молча.

— Это была просто идея, — произнес Росс с определенным облегчением. — Забудь.

— Да, — сказал Дрейк. — Я хотел бы поехать.

— Должен предупредить, это не будет религиозным опытом. Французов обратить сложно. Как и большую часть твоих товарищей.

— Да, — сказал Дрейк. — Я поеду.

Глава шестая

Во вторник утром с отливом они отплыли из Фалмута на адмиралтейском куттере, яле и трехмачтовом люггере. Всего около двухсот человек: сто сорок французов, остальные или англичане вроде Росса, присоединились к экспедиции из-за своих убеждений, в поисках приключений или по дружбе. Они встретились с основной флотилией у полуострова Лизард в среду вечером и продолжили двигаться на юг в составе конвоя. Де Марези и де Сомбрей с куттера перешли на флагманский корабль, «Помону», Росс из дружеских побуждений последовал за ними. Его сопровождающие остались на «Энергичном».

Это было странное прощание. Демельза была молчалива, но не вследствие неискренности, а потому что из-за множества противоречивых чувств основная причина ее тревог не проявлялась так явно, как в октябре. С одной стороны, она не вынашивала ребенка и могла лучше скрыть страх. С другой стороны, Росс спас Дрейка от тюрьмы, тем самым несколько успокоив ее.

Хотя он никогда не сообщал ей, что делал и говорил во время визита к Джорджу, она знала: Росс мог добиться результата лишь угрозами или предложив сделку, и это ставило под угрозу всех. Казалось, что разобравшись с одной опасностью (принесенной с ее стороны), он может быстро ввязаться в другую. Или у нее будет меньше права возмущаться. Демельза чувствовала некий фатализм, и это помогло ей осознать, куда яснее, чем самому Россу, что она вышла замуж за мужчину, для которого приключения — что вторая натура. Ей не нравилась эта идея, но она принимала ее как неизбежность.

Росс не сказал ничего определенного о сроках возвращения, поскольку это явно не зависело от него. Он мог отсутствовать и две недели, и шесть. Муж лишь поцеловал ее в холодные губы, погладил по щеке и сказал, что напишет, если задержится больше четырех недель.

— Хорошо, Росс, – ответила Демельза, глядя ему прямо в глаза. — Я буду ждать. А у Клоуэнс прорежутся еще два зубика.

— Хорошенько позаботься о них. И о себе, любимая. Я привезу тебе особенный шелк.

— Лучше просто вернись сам.

И с тем он отправился в путь. Демельза не возражала против того, чтобы Росса сопровождал Дрейк, ведь иначе ее брат просто уехал бы куда глаза глядят. Но она вновь чувствовала, что, защитив его от одной опасности, они теперь подвергают его другой.

Россу наведался в Киллуоррен, чтобы попрощаться с Кэролайн.

— Женской части человечества в наши времена приходится играть довольно отвратительную роль. Она предоставляет свой дом, время и деньги для подготовки величайшей авантюры, а когда доходит дело до осуществления, ее оставляют на полке, как некое пыльное украшение, ждать, покачиваясь, пока все не закончится.

— Не думаю, что ты бы наслаждалась двумя неделями раскачивания в утлых лодках в компании четырёх тысяч человек, страдающих морской болезнью. Подозреваю, вся «величайшая авантюра» уложится в короткий отрезок времени, а остальное время уйдет на тяжелую работу в море или на берегу.