В первой половине речь скорее всего шла о событиях последнего года. Оливия описывала праздники, проведенные вместе с Уолтером и родителями, состояние Челтнема, свое беспокойство за дряхлеющих слуг и последних оставшихся крестьян.
«Коровьи свечки»? Ему не померещилось?
Затем он наткнулся на сделанную впопыхах запись о гибели Уолтера.
«Утонул? Уолтер? Уму непостижимо! Он плавал лучше, чем я!»
Дейн нахмурился. Если вдуматься, то тут и впрямь концы с концами не сходятся. Оливия превосходно плавала, он видел это собственными глазами. Может, все-таки стоит покопаться в обстоятельствах смерти Уолтера?
Дальше шла отдельная запись о том дне на мосту.
– Норманнский бог? – пробормотал он с легкой улыбкой.
Он пробегал взглядом страницу за страницей, читая все быстрее и быстрее. Тут она была сбита с толку, что Дейн не удосужился за ней поухаживать. Вот ей горько из-за настойчивых требований матери всей семьей отказаться от траура. А здесь она страшится свадьбы с незнакомцем.
Ему ничего не стоило развеять все ее страхи, хотя, с другой стороны, почти все они оказались ненапрасными. Разве не так? Он оскорбил ее, в упор не замечая, и в итоге выгнал вон.
А потом Гринли нашел разорванную страницу. Он извлек из кармана жилета клочок бумаги и сложил части вместе. Перед ним были своего рода стихи. Очень скверные стихи, но ведь вряд ли они предназначались для посторонних глаз.
Еслисобратьлучшихпредставителеймужескогопола,
Отодногонадовзятьсаженныеплечи,
Отдругого – золотоволос,
Оттретьего – лазоревыеглаза,
Авоноттого – точеноелицо.
Еслисмешатьвоедино
Умученого,
Чуткостьпоэта,
Остроумиеплута,
Богатствокороля,
Ненасытностьжеребца,
Тополучитсямоймужчина.
Давотзагадка: отчегоонмой?
Какимичарамиясмутила
Такогокрасавцапокой?
Некрасивая, инеосободобра,
Немудра, апороюивовсеглупа.
Ниизяществавомненет, нишика,
Нидостоинства, нисдержанности,
Даиостроумиянинагрош.
Есливеговлечениикомнеповиннакакая-тоневедомаясила,
Тосмеюлиянадеяться, чтоответназагадку – любовь?
Да, яегонедостойна. Аеслионпокаобэтомнезнает?
Смогулиястатьдостойнойего? Статьженщиной, достойнойлюбви?
Смогуличестнозаслужитьэтослепоеобожание,
Чтобононеиссякло, когдаонузнаетправду?
Удастсялимнеобманомзавладетьегосердцем?
Дейн отложил дневник в сторону и выдохнул.
И она еще беспокоилась, что не соответствует его ожиданиям? Он отнюдь не образец для подражания. Не поэт и не король.
Жеребец? Ну да, отчасти…
Значит, клочок бумаги, который он принял за обличающую улику, был всего-навсего отрывком… любовного стихотворения. Виконт рывком раскрыл книгу и посмотрел, каким числом помечена запись. Она была сделана на следующий день после свадьбы…
Дейн держал в руках отнюдь не размышления соблазнительницы. Перед ним были мысли юной девушки, пусть и мудрой не по годам.
«Прочти все до конца. Там будет видно».
Гринли так и сделал. И надо признаться, получил неописуемое удовольствие, а читая отдельные места, даже запрокидывал голову назад, невольно разражаясь смехом.
Он увидел свою жизнь и свой дом совершенно в ином, доселе неведомом свете. То она была иронична, то до смешного наивна. Дейну чертовски понравилось наблюдать за своей жизнью сквозь призму внутреннего мира Оливии. И он вдруг страшно затосковал по ее улыбке. Внезапно сердце его сжалось от щемящего чувства потери.
Наконец он прочел последние строки, датированные позавчерашним числом и нацарапанные карандашом израненными в кровь руками:
«Всетовремя, покаонбылвкомнате, частьменясгорала отжеланияброситьсяемунашеюивыплакатьвсесвоистрахиимечты. Ятакеголюблю…»
У Дейна к горлу подкатил комок. Хватит. Довольно играть с самим собой в прятки.
Он любит ее. Любит свою милую, смешную, жизнерадостную леди Гринли. Любит всем сердцем. Более того, он не надышится на нее.
«Какой же я дурак!»
Нет, не потому, что любил ее, а потому, что сомневался в самом себе. С чего ему взбрело с голову, что любовь к ней – это слабость?
Ему вспомнились слова леди Рирдон: «Зачем вы вообще женились, если знали, что никогда не поверите женщине?»
Вера. Его вера в людей, равно как и в свою способность отличать хорошее от дурного, умерла вместе с отцом.
Но в один прекрасный день леди Оливия вытащила его из грязи.
Тем временем на мельнице, где по-прежнему стояла кромешная тьма, Оливия ждала, когда очнется Уолтер. Приложив ухо к его холодным, губам, она ощутила слабое дыхание и с ликованием поняла, что он все-таки жив. Правда, совсем заледенел и не шевелился.
Она лежала рядом с ним, обхватив руками и надеясь, что отогреет его своим теплом.
И ждала.
Если на то пошло, она ненавидела ждать. Оно и неудивительно, ведь Оливия всю жизнь только этим и занималась.
Она ждала в Челтнеме годы напролет. Ждала, пока родители вспомнят о ее существовании. Ждала, когда начнется настоящая жизнь. Ждала, когда же ее мечты – мечты, которые она не поверяла ни одной живой душе, тогда как жизнь проходила мимо, – наконец исполнятся.
И они исполнились. Отчасти.
Вернее, она убедила себя в том, что они исполнились. Она положила свое сердце на блюдечко с голубой каемочкой и поднесла его свету вместе с ножом и вилкой. Оливия никому и ничему не верила так, как Дейну.
Как она могла быть такой наивной и всерьез полагать, что ее рыцарь прискачет на белом коне и спасет ее от судьбы?
А вместо этого она вытащила из грязи норманнского бога.
Уже тогда можно было бы догадаться, что все пойдет не так, как задумано.
Но кто же мог предположить, что дело примет такой дурной оборот, да еще так стремительно? Сколь молниеносно вспыхнула их страсть друг к другу, столь же молниеносно она спалила дотла все их надежды на счастливое будущее.
Она сделала все, на что была способна. Из кожи вон лезла, чтобы стать той, кем он ее хотел видеть, пока сама не перестала себя узнавать.
Но Дейн все равно ее бросил.
«Нет. Ты первая его бросила».
Оливия прижала руку к груди. О Боже!
Она первая его бросила. Тогда, в лесу, он не сумел ее спасти, и она тут же махнула на него рукой. Поставила его на одну доску со своими родителями, мисс Хакерман и слугами Гринли – всеми, кого никогда не было рядом, когда Оливия нуждалась в помощи. Она просто взяла и выбросила его обратно, точно не приглянувшуюся рыбешку. Отвергла его только потому, что он оказался далек от идеала, который она сама себе придумала.