Читать интересную книгу Принц Галлии - Олег Авраменко

— А как же галльская корона? — всполошилась Маргарита. — Неужели ты откажешься от своих претензий? Не верю. Не могу поверить. Ты что-то затеваешь — но что?

Филипп не ответил. Усталость наконец одолела его, и он уснул мертвым сном. Маргарита нежно коснулась губами его лба, затем осторожно соскользнула с кровати и не спеша оделась. Вынув из подсвечника зажженную свечу, она в последний раз взглянула на спящего Филиппа — и в тот же момент лицо его озарила счастливая и безмятежная улыбка.

«Интересно, что ему снится? — думала Маргарита, направляясь к двери. — Или кто?.. Может, Бланка?.. Теперь это не важно. Между нами все кончено. И пусть ему снится кто угодно — но только не я...»

А Филиппу снились Перигор, Руэрг и Готия. В его вещем сне они представлялись ему в виде трех ступеней к возвышению перед алтарем собора Святого Павла в Тулузе, где по традиции происходит коронация королей Галлии. И видел он усыпанную драгоценными камнями золотую корону королевства Галльского, которую возлагает на его чело Марк де Филипп, архиепископ Тулузский, милостью Божьей венчая своего брата на царство в одном из могущественнейших европейских государств...

ГЛАВА XXXVII. БРАТ И СЕСТРА

Дверь тихо отворилась, и в спальню, освещенную двумя коптящими огарками свечей, вошла стройная рыжеволосая девушка, одетая в платье из темно-коричневого бархата.

Она осмотрелась вокруг и удрученно покачала головой. В комнате царил полнейший бардак; на полу была беспорядочно разбросана одежды, а ее владелец, юноша лет двадцати со всклокоченными светло-русыми волосами, лежал в разобранной постели, уткнувшись лицом в подушку. Он даже не шелохнулся на звук открывшейся и закрывшейся двери, по-видимому, не расслышав ее тихого скрипа.

— Ты еще не спишь, Рикард? — шепотом спросила девушка.

Юноша повернул голову и уставился на нее тусклым взглядом. Темные круги под глазами — то ли от недосыпания, то ли от частых попоек, — делали его похожим на енота.

— Привет, сестренка, — вымученно улыбнулся он. — Как видишь, бодрствую.

Тяжело вздохнув, Елена присела на край кровати и взяла брата за руку.

— Да, вижу. Чего-чего, а бодрости и жизнелюбия тебе в последнее время не занимать.

— Все насмехаешься?

— Отнюдь. Я лишь пытаюсь вразумить тебя, непутевого, но, боюсь, только время зря трачу. А вот другие впрямь над тобой смеются. И громче всех Маргарита... Кстати, ты разговаривал с отцом?

— Когда?

— Та-ак, понятно. Стало быть, он не захотел даже повидаться с тобой перед отъездом. Про маму я и не говорю, она...

Рикард мигом вскочил, сел в постели и растерянно заморгал.

— Как?! Они уехали?

— Да, — кивнула Елена. — Сегодня утром. Они решили не оставаться на празднества. Забрали обеих сестренок и уехали в Калагорру.

— Но почему?.. Неужели из-за меня?

— Из-за кого же еще! Пойми, наконец, что им стыдно за тебя, за твое поведение. Мама ужасно злится, а отец... Да что и говорить! Ты всегда был его любимцем, он так гордился тобой, но теперь...

— Ну, так пусть отречется от меня, если стыдится. Пусть лишит меня наследства — тогда и по моим долгам будет вправе не платить.

— Да что ты такое несешь?! — в отчаянии воскликнула Елена. — Ты в своем уме? Опомнись, братишка!

Какое-то мгновение Рикард непонимающе глядел на сестру, затем резко привлек ее к себе и уткнулся лицом в ее плечо.

— Прости, родная. Я сам не знаю, что говорю... Это безумие! Я спятил, я сумасшедший...

Елена нежно терлась щекой о его волосы. Ее красивое лицо расплылось в гримасе мучительного наслаждения, а глаза томно блестели.

«Вот дура! — думала она о Маргарите. — Это же надо иметь такой извращенный вкус, чтобы променять его на Красавчика... И поделом ей!»

— Рикард, — спустя некоторое время отозвалась Елена. — Не знаю, к добру ли это, но час назад произошло событие, которое должно немного утешить тебя.

Рикард отстранился. В глазах его вспыхнула робкая надежда.

— Неужели Маргарита так обиделась на Красавчика, что расторгла помолвку с ним?

— Не совсем так. Никакой помолвки и в помине не было.

— Ну так будет.

— А вот и не будет! Это все досужие домыслы . В действительности Красавчик женится на нашем племянничке.

— На каком еще племянничке?

— Тьфу ты! — поморщилась Елена. — Вот недотепа! Пить надо меньше, братишка, так соображать будешь быстрее. Я имею в виду нашего племянника женского пола или же, если тебе так больше нравится, племянницу пола мужского.

— Красавчик женится на Анне?! — наконец дошло до Рикарда. — Врешь!

— А вот и не вру. Оказывается, кузен Август Юлий и герцог Аквитанский давно вели переговоры об этом, а сегодня на банкете они объявили, что вскоре будет подписан брачный контракт. Поэтому Красавчик отдал венец Анне — как своей невесте. А с Маргаритой он, получается, просто развлекался. Нечего сказать, ловко водил ее за нос! И если она поверила, что он намерен жениться на ней, то так ей и надо... Рикард! Что с тобой?

Она ожидала от него какой угодно реакции — от буйного веселья с танцами и плясками до полного недоверия, — но только не того, что случилось на самом деле: он бухнулся ничком на постель и безудержно зарыдал.

Елена пододвинулась к брату и, положив его голову себе на колени, терпеливо дожидалась, пока он успокоится. Выплакавшись, Рикард вытер влажное от слез лицо о платье сестры, затем поднялся и сжал ее руки в своих.

— Ты вернула меня к жизни, родная. Я... я будто очнулся после кошмарного сна. Теперь у меня есть цель. Я снова хочу жить!.. Но мне нужна Маргарита...

Елена печально вздохнула:

— У тебя лишь одно на уме — Маргарита. И чем она околдовала тебя, вот уж не пойму.

— Я тоже не пойму, сестренка... Боже, какой я глупец! Зачем я так страдаю из-за нее?..

— Вот именно — зачем? Она не стоит того, чтобы ты так изводился, выставлял себя на посмешище, пытался покончить с собой... Слава Богу, кузен Бискайский поверил, что это из-за долгов, и не раззвонил по всему дворцу о том инциденте.

Рикард мрачно усмехнулся:

— Вернее сказать, слава Богу, что он не поверил правде, иначе наверняка раззвонил бы.

— Что ты говоришь?

— Сначала я рассказал ему правду. Не знаю, что на меня нашло; я был просто не в состоянии лгать и выкручиваться. Но кузен не поверил, что, впрочем, не удивительно. У него только две страсти в жизни — деньги и власть, а остальноеерунда. Он так и сказал мне: ерунда, чушь собачья. Тогда-то я и вспомнил о долгах, да еще приплел, что отец намерен лишить меня наследства. Вот этому Александр охотно поверил и... — Тут он обхватил голову руками и протяжно застонал. — Господи Иисусе! Как это мерзко, отвратительно!.. Вот что, Елена, мне надо срочно поговорить с Маргаритой. Сейчас же, немедленно.

— Сейчас? Да ты спятил! Уже далеко за полночь, и Маргарита, скорее всего, спит. А если не спит, то наверняка знает все и злая, как сто гадюк. Не нарывайся на неприятности, это не лучший способ восстановить с ней добрые отношения.

— Дело безотлагательное, сестренка, — настаивал Рикард. — Государственной важности.

— Какой бы важности оно ни было, — возразила Елена, — до утра подождет.

— Нет, не подождет. Я не подожду. Я не могу жить ни минуты с этой тяжестью на сердце.

— Так поделись со мной. Расскажи, что тебя мучит. Ведь никто не понимает тебя лучше, чем я.

— Нет. Я расскажу только Маргарите.

Елене так и не удалось урезонить брата. Обычно Рикард был предельно откровенен со старшей и самой любимой из своих сестер — но на этот раз он заупрямился, и в конце концов ей пришлось уступить.

— Ладно, — со вздохом согласилась она, — попытаюсь устроить тебе эту встречу. Вот только сперва приоденься, умойся, а то вид у тебя уж очень неряшливый.

Рикард на мгновение замялся, затем как-то виновато глянул на сестру и нерешительно, будто оправдываясь, произнес:

— Тогда выйди на минутку... Или отвернись.

Елена грустно улыбнулась и отошла к окну.

— Кстати, — отозвался Рикард, надевая чистое белье. — Ты все еще путаешься с графом д’Альбре?

— Нет, он уже увлекся Изабеллой Арагонской. У меня ему ничего не светило, и он решил попытать счастья у другой. Впрочем, его выбор нельзя назвать удачным. Она его быстро отошьет.

— Это правда?

— Так мне кажется. Говорят, кузина Изабелла донельзя добродетельна и ни разу не изменяла своему мужу. Хотя, по моему мнению, Филипп де Пуатье не заслуживает ее верности.

— Я не о том спрашиваю, сестренка. Это правда, что Гастону д’Альбре у тебя ничего не светило?

— Само собой. Ведь тебе известно, для кого я берегу свою невинность.

Слова эти были произнесены вполне будничным тоном, как бы между прочим, но на сей счет Рикард не питал никаких иллюзий: начиналась старая песенка. Он мысленно выругал себя за несдержанность и тут же совершил еще одну ошибку, выпалив сгоряча: