– Это не ссылка, – негромко произнёс Ориас.
– Тогда что? Ты предлагаешь мне взять Айну и… сбежать? От чего? От гнёта Содружества? Оно везде дотянется! Файя – самое защищённое место, нигде такого нет. Почему я должна уйти?!
– Разве ты сама не мечтала об этом? – весьма резко поинтересовался он.
– Мечтала, но почему сейчас?
– Я даю тебе право уйти, так заткнись и сделай это!
– Почему сейчас?! – чуть было не рявкнула я, вовремя успев сдержаться.
Кажется, ещё чуть–чуть, и мы бы испепелили друг друга взглядами. Ориас смотрел яростно, и в его глазах играли золотистые искры, а крылья угрожающе приподнялись. Я не отставала, правда, крылья не показывала, но вряд ли это выглядело менее угрожающе со стороны.
– Потому что, – тихо, сквозь зубы, произнёс Ориас, – вы моя слабость.
Я словно получила удар под дых, не успев толком осмыслить его слова. Кажется, Ориас сам пожалел, что их сказал, отвернувшись и замерев. Его глаза тут же стали холодными, колкими, лицо заострилось, а крылья грозно приподнялись. Я обернулась следом, удивлённо уставившись на подходящего к нам Совика в окружении двух Завоевателей. Они молча приветствовали нас. Звёзды, как же не вовремя.
– Что случилось? – вскинув голову, властно спросил Ориас, дав лишний раз напомнить, с кем я имею дело.
– С вами хочет выйти на связь один из Баронов.
– С чего такой интерес?
– Говорит, что срочно. Даже приготовил сообщение.
Ориас с неохотным кивком кивнул.
– Если вкратце, то оно означает примерно это: «Как жаль, что я не явлюсь на ваши похороны».
Ориас открыл было рот, как Совик заученным за годы движением выхватил из–за пояса пистолет. Я среагировала рефлекторно, не успев толком всё обдумать или хотя бы явить крылья. Оттолкнув Ориаса, я оказалась под дулом пистолета, слыша, как воздух разрезают едва слышимые щелчки курка. Три раза, и три пули, блеснув серебром, с такой силой впились в грудь, что я, не удержавшись на ногах, отступила, споткнувшись об бортик балкона и повалившись назад. Боль, словно мне сломали рёбра и сжали в тиски сердце, затуманила глаза, однако я успела увидеть, как сорвался с места Ориас, успев вытянуть руку, но схватил лишь цепочку с железной стрелой, которая так и осталась в его руке.
Я успела увидеть глаза мужчины. Никогда не думала, что в них будет столько боли, столько страха и гнева.
Ветер свистел в ушах, внизу был слышен шум воды, а где–то сверху прозвучал один выстрел и яростный крик. Крик, который эхом раздался в голове и долго не смолкал. Так способен кричать лишь тот, кто лишился собственной души.
2
Я проснулась, раскрыв глаза и сощурившись от белого света, бившего в круглое окно. Голова отяжелела, и я с трудом повернула ею, мазнув взглядом по комнате. Помещение было незнакомым: стены отделаны под белое дерево с каштановыми полосками, камин из полупрозрачного камня, в котором теплилась голограмма (очень похожая на живое явление) в виде рыжего огня. Весьма дорогой ковёр на полу, деревянный стол посередине с графином чистой воды. Я вдруг ощутила, как пересохло в горле.
Оторвав тяжёлую голову от подушки, я медленно села, чувствуя странное онемение в руках и лёгкое головокружение. Мысли роились в голове, не давая толком сосредоточиться, так что отбросив их, я всё же поднялась на ноги. Стараясь не обращать внимание на чёрные точки в глазах, я дошла до стола, дрожащими руками взяв графин и жадно пригубив его, проигнорировав стоявшие рядом стаканы. Вода оказалась на удивление вкусной, прохладной, с мятным привкусом. Она освежала, проясняя мысли и прогоняя усталость.
Поставив пустой графин на стол и облизав мокрые губы, я оглянулась. Да, это была комната, и обставлена весьма богато. Пол из рыже–красной плитки, лёгкая белоснежная кровать, которая на глазах стала креслом, выдвижной стол с планшетом и панель телевизора на стене. Лампочки не горели – свет шёл из круглого большого окна с толстым стеклом и лёгкими тёмно–бордовыми шторами.
На другом кресле лежала одежда. Подойдя к нему, я взяла в руки тёмно–синюю ткань платья, поверх которого накидывалась белая рубашка без рукавов с широким серебряным ремнём. Рукава у платья были широкими, доходящими до колен, обшитыми белыми нитями. От стоячего воротника рубашки вниз спускались плетеные ленты с камешками и кольцами. На спине имелись два вертикальных выреза – не стоит, наверное, говорить, для чего.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я сняла какую–то бесформенную рубашку, переодевшись в предложенный наряд, сшитый словно специально для меня. А вот обуви не предлагалось, впрочем, полы тут вроде были тёплыми. Так что переживу.
Завязав белые волосы во что–то среднее между кичкой и хвостом, я поправила воротник, решительно направившись в сторону двери.
Последним в моём воспоминании было тёмное грозовое небо, шум воды и отдалённый крик, а после резкая темнота, как бывает, когда Ориасу нужна Гарпия. Однако Айшел практически стёр все мои воспоминания о коде, так что это было нечто иное. Возможно, я просто отключилась – в меня всадили пули, и я чудом осталась жива и даже способна ходить. Уже прогресс!
Дойдя до двери, я коснулась панели, смотря, как дверца плавно отъезжает в сторону. Правда, на пороге оказался нежданный гость: женщина с поднятой рукой, которая, видимо, собиралась постучать, а сейчас с неменьшим удивлением смотрела в ответ.
Тут же выпрямившись и смахнув все лишние эмоции с лица, женщина громким, чуть глуховатым голосом, произнесла:
– Мне поручено проводить вас и ответить на вопросы, а так же узнать ваше состояние.
В чёрных, как Вселенная, глазах иномирки было напряжение и настороженность. Что–то подсказывало, что ведёт она себя так вовсе не из уважения, а больше из–за страха. В конечном итоге, как ещё себя вести наедине с убийцей?
– Куда именно проводить? – сощурила я глаза.
– К капитану «Призрака».
Ага, значит, я на одном из кораблей Цербера. Вопрос, как я сюда попала? И что капитану этого корабля от меня нужно?
– Как к тебе обращаться?
– Мо… – женщина запнулась, на миг скривилась и ответила: – Мостара. Кто вы, я знаю, можете не представляться.
Я с неохотой кивнула, окинув Мо (почему–то мне казалось что она не в восторге от своего длинного имени) оценивающим взглядом. Кожа у неё была голубой, с тёмными пятнышками на руках и висках, волосы - необычайно белого цвета, и заплетены в две толстые косы, заколотые на затылке. Уголки её глаз были чуть приподняты, сами же они были чёрного непроницаемого цвета с голубыми белками. Одета Мо была в тёмно–серебристый костюм, скрывающий шею и запястья, при этом подчёркивающий изгиб груди и бёдер. Она была практически одного роста со мной, но более плотного телосложения (обычно на таких и вёлся Ориас).
Сердце больно кольнуло, когда я вспомнила его взгляд, его попытку меня схватить, даже крик… Это он кричал. Он и вправду подумал, что я мертва.
– Как давно я без сознания? – выйдя в просторный коридор светлых тонов, с лентами ламп над головой, спросила я.
– Насколько мне известно, три дня.
Я едва не запнулась.
Три дня! Неужели воды наглоталась или головой во время падения ударилась? Или Цербер меня специально ввёл в искусственный сон? Что там вообще в этих пулях было?
– И что случилось за эти три дня? – осторожно поинтересовалась я, боясь услышать ответ.
Мо задумалась, чуть сбавив шаг. Я воспользовалась этим, чтобы мельком взглянуть на карту корабля, занимающую большую часть стены. По небольшой точке, сделанной где–то в центре, определила, где мы сейчас, отследив капитанский мостик. Так, видимо, добираться наверх мы будем по лифту.
– По официальным данным, вы мертвы.
– О, неплохо, – ничуть не удивилась я. – А что–то из нового?
Мо удивлённо, с толикой непонимания взглянула на меня, видимо, думая, что я крайне опечалюсь этой новости. Но, нет – я готовилась к этому известию, которое произошло на несколько дней раньше, чем планировалось. И исполнено было Совиком. Вот этого я совсем не ожидала, хотя и надо было бы.