— Вовсе нет, — ответила Ведетт, провожая Иду к двери. — Но как ты поедешь одна?
— Пока не знаю. Но не могу же я и в этот раз просить сопровождать меня кого-то из людей Дрого. Меня может проводить Бран.
— Он дал клятву верности Дрого. Если он поедет провожать тебя, ему придется порвать с норманнами.
— Тогда остается Годвин.
— У него сейчас много забот с детьми.
— Как все сложно! Но пока Годвин меня отвозит, ты разве не можешь присмотреть за малышами?
— Допустим. Но у тебя нет ни повозки, ни лошадей.
— Годвин может воспользоваться повозкой и лошадью, которые Дрого взял у Старой Эдит. Если Дрого посчитает, что они принадлежат ему, я могу вернуть их немедленно, как только доберусь до Пивинси. А теперь скажи Годвину, что я буду ждать его у восточных ворот.
Ведетт молча посмотрела на Иду, поцеловала ее в лоб и ушла.
Ида смотрела ей вслед, размышляя, правильно ли поступает. Она не только покидает человека, которого любит, но и собирается в путешествие по разоренной земле, где сейчас нет и подобия закона и по которой бродит множество людей, чьи дома сожжены и запасы разграблены…
Добравшись до восточных ворот, Ида отметила, что дорога на Пивинси выглядит мирной и безопасной, совсем не так, как мрачные и кривые улочки Лондона. В Лондоне она боялась даже выйти за порог, чтобы не оказаться в руках насильников. На одиноких саксонских женщин норманны смотрели как на легкую и законную добычу. Ида не стала подходить близко к воротам, увидев, с каким интересом поглядывает на нее охрана. Оставалось только надеяться, что необходимость стоять на посту не позволит солдатам броситься за ней в погоню.
Когда появилась знакомая повозка, которой правил Годвин, Ида быстро на нее взобралась. К своему удивлению и радости, она обнаружила там обоих детей — родственников Годвина. Увидела она в повозке и своих собак.
Только когда повозка миновала ворота, Ида вздохнула с облегчением и без сил упала на мешки.
— Ты сошла с ума, — сказал наконец Годвин.
— Может быть. Ты решил взять с собой и детей?
— Они сами захотели. Не желают со мной расставаться.
— Думаю, для них это даже лучше. Они вернутся к себе домой.
Годвин недоверчиво хмыкнул.
— Ищешь разумные основания своему глупому по ступку?
— Разве моя мать не рассказала тебе, почему я возвращаюсь в Пивинси?
— Рассказала; но я так и не понял, почему ты решила покинуть Дрого, ничего толком не узнав. И не понимаю, почему ты бежишь от него так далеко. Ты могла бы остаться со своей матерью.
— У меня нет воли, — ответила Ида. — Я слишком слаба, чтобы самой сказать Дрого, что я его оставляю. А если он будет где-то рядом, я обязательно к нему приду, даже если он станет мужем другой. Да, расстояние не может погасить чувства, но я по крайней мере не совершу поступков, о которых мне потом придется жалеть. Я не хочу быть чьей-то любовницей. Да, я делила с ним постель, но тогда мы были оба свободны. Я надеялась на брак, теперь же я твердо знаю, что этого никогда не будет.
Годвин кивнул.
— А если Вильгельм отдаст кому-нибудь твою землю?
— Придется с этим смириться.
— Но на что мы будем жить? Норманны забрали все.
— Далеко не все. У Старой Эдит было много запасов, которые она прятала от разбойников. Часть ее кур и свиней норманнам не удалось поймать, и они до сих пор, должно быть, бродят где-то в лесу. — Ида оглядела повозку, и в ее глазах заискрилась улыбка. — Я вижу, и ты сделал кое-какие запасы.
— С любезной помощью твоей матери. Ее очень беспокоило, как мы будем жить, Она надеется, что Дрого тебя скоро отыщет.
— Я тоже на это надеюсь, но только… только если он останется свободным. Для меня он может быть либо мужем, либо никем. — Ида тут же усомнилась в собственных словах. Она слишком любит Дрого, чтобы сдержать эту клятву.
Дрого в удивлении замер на пороге. Еще когда он подходил к дому, его мучили недобрые предчувствия. Неужели Ида куда-то ушла, не дождавшись его? Может быть, она захотела навестить мать или просто вышла по какому-нибудь делу? Дрого строил различные предположения, пытаясь успокоить себя, но тревога не проходила и он решил проверить сундук с одеждой. Откинув крышку, Дрого едва не застонал — вещей Иды в сундуке не было.
Она покинула его. Но почему? Глупец! Разве не ясно почему? Ида подумала, что Вильгельм дарует ему землю вместе с рукой какой-нибудь саксонской девушки. А он за весь долгий поход и за все время пребывания в Лондоне так и не удосужился сказать Иде, что любит ее, что не мыслит без нее жизни. Ждать, когда он прибудет от Вильгельма и объявит ей ее судьбу, а затем покорно покориться этой судьбе она не могла и потому оставила его, не дожидаясь, когда он сообщит ей волю монарха.
Только сейчас Дрого понял, как он был черств к женщине, которая, без сомнения, его любила.
Проклиная свою слепоту, Дрого в отчаянии метался из угла в угол, не зная, что предпринять. Решение пришло ему в голову внезапно. Если Ида покинула Лондон, то она не могла напоследок не повидаться с матерью. И Ведетт, конечно же, знает, куда могла отправиться Ида.
Заперев дверь, Дрого бросился за город, в лагерь. Когда он вошел в палатку Серла и Ведетт, его лицо помрачнело — Иды там не было.
— Рада вас видеть, мессир Дрого, — поднялась ему навстречу Ведетт. — Как прошла ваша встреча с Вильгельмом?
Мгновение Дрого с удивлением вглядывался в ее лицо. Хотя Ведетт и не была Иде родной матерью, но она вес же ухитрилась передать ей свою улыбку. И в том волнении, с которым Ведетт теребила завязки платья, Дрого тоже узнал Иду. Это волнение не могло быть случайным. Ведетт знала, где сейчас Ида!
— Я был весьма польщен той честью, которую оказал мне Вильгельм, — проговорил Дрого, пристально глядя на Ведетт. — Хотя именно вам узнать об этом будет нелегко. Мне дали ваш дом в Пивинси. Я вступлю во владения им, как только прибуду на место.
К его удивлению, лицо Ведетт просветлело. По-видимому, она была рада, что пока на прочие ее владения никто не претендует.
— Это очень скромная награда за вашу службу.
— Действительно, — удивленно произнес Серл, подходя к ним.
— Меня ждала куда большая награда, однако я не смог ее принять, — объяснил Дрого.
— Почему?
— Мне предложили земли, и немалые, чему я был бы очень и очень рад, если б они не шли в качестве приданого.
Ведетт несколько мгновений изумленно смотрела на него, потом, начиная понимать, повернулась к Серлу. Перевел на него взгляд и Дрого:
— Прости меня, старый друг. Ничем не смогу вознаградить тебя за верную службу. У меня ничего нет. Я сам отказался от награды. Я не мог взять в жены предложенную мне саксонку, потому что у меня уже есть для этой роли другая.